Книга Привидения русских усадеб. И не только… - Александр Волков

Пышно обустроенная вилла Нордена из рассказа Андреева – хрестоматийный пример особняка нувориша, но даже в ее садовых деревьях, «слишком одиноких, слишком открыто росших среди ровного газона, вечно чужих и вечно одиноких», герой умудряется отыскать намек на «всевозможные преступления, убийства, смерти». А что уж говорить о старых, разрушающихся помещичьих усадьбах!

Призраки. Картина В.Э. Борисова-Мусатова (1903).

Бледные тени скользят у опустевшего дома в Зубриловке. Через два года усадьба будет разгромлена деревенской чернью

Валерий Гичовский, герой «Жар-Цвета» Амфитеатрова, владеет такой усадьбой, чьи парковые дорожки заросли травой, статуи обломаны, а «ступени террасы, подоконники, карнизы, балконы, черепичная крыша зелены, как и самый сад». Все предки Гичовского были наделены какими-либо психическими, с точки зрения автора, изъянами и видели призраков, включая традиционную замогильную даму. Заблудившийся в лесу Валерий тоже встречает привидение, а потом заболевает воспалением мозговых оболочек.

Молодых героев рассказа Г.И. Чулкова «Сестра» (1909) навещает призрак недавно умершей тетки, при жизни «влюбленной в красоту печали и увядания». В комнатах оформленного ею дома витают «тени прошлого», а со стен глядят портреты «чопорных предков, добродетельных и коварных, влюбчивых и жестоких, благородных и преступных». К чести автора надо сказать, что, описывая портретную галерею, он воздерживается от штампов Т. Гарди с его бесчеловечными и вероломными предками, напугавшими Тэсс из рода д’Эрбервиллей.

Не менее впечатлительна, чем Тэсс, хозяйка усадьбы из повести С.Н. Сергеева-Ценского «Печаль полей» (1909). Бродя по барскому дому, она ясно чувствует, что в каждой комнате кто-то умер, и представляет себе «отравленных, повешенных, засеченных кнутом». Эта тревога начинает влиять на судьбу героев повести, теряющих силы в безуспешной борьбе с роковой предопределенностью.

В повести Б.А. Садовского «Лебединые клики» (1911) выведен призрак князя Федора Курятева, чьи крепостнические причуды и зверства описаны с особым вкусом. Автор учел и крестьянские, и дворянские представления о привидениях. Людям князь является в обличье медведя-оборотня, бродящего по ночам вокруг церкви, а своей вдове он скалит зубы с фамильного портрета. Княгиня неминуемо попадает под действие проклятия, наложенного на род Курятевых.

Усадьба из повести С.М. Городецкого «Сутуловское гнездовье» (1915) и вовсе превращается в царство смерти: «Здесь копошится своя мертвая жизнь, имеющая свои мертвецкие законы и свой особенный уклад». Призрачные чудовища из древнего рода увлекают за собой живых. Последний наследник по мужской линии, ощутив внутреннюю пустоту, тонет в усадебном пруду.

Церковь в усадьбе Дубровицы. Гравюра И.Х. Набгольца (1790-е гг.). По ночам вокруг храма витает призрак его строителя князя Б.А. Голицына

К настоящему времени число злодеев и страдальцев существенно пополнилось, но все-таки изуродованные в советские годы усадьбы не играют ведущей роли в нынешних легендах о призраках. Российские привидения предпочитают благоустроенные дома, будь то музей или нуждающийся в рекламе отель. Вот несколько образцов таких легенд.

В 1795 г. семья С.Т. Аксакова переехала на жительство в Уфу, в родовое имение матери писателя М.Н. Зубовой. Здесь маленький Сережа выслушал рассказ няньки о фигуре своего покойного деда Николая Семеновича Зубова, сидящей за столом бывшего рабочего кабинета. «Я так боялся этой комнаты, что, проходя мимо нее, всегда зажмуривал глаза. Один раз, идучи по длинным сеням, забывшись, я взглянул в окошко кабинета, вспомнил рассказ няньки, и мне почудилось, что какой-то старик в белом шлафроке сидит за столом. Я закричал и упал в обморок» («Детские годы Багрова-внука», 1858). Конечно, взрослый писатель не верил в привидений и поэтому вставил в приведенный отрывок фразу «вспомнил рассказ няньки». Не верила в них и мать Сережи – культ просвещения уже достиг Уфы, – постаравшаяся разоблачить «вздор и выдумки глупого невежества». Не дрогнувшей просветительской рукой она ввела мальчика в кабинет и указала на белье, висящее на креслах.

В наши дни аксаковского деда вторично совлекли с небес на землю в бывший родовой дом, где теперь находится музей Аксакова (улица Расулева, 4). Призрак поместили не в кабинет, а на лестницу, ведущую на второй этаж. Там беспокойного дедушку заметил музейный сторож. Мамы сторожа поблизости не оказалось, и его слова были приняты многими на веру. С тех пор дед ходит по старому дому, издавая шорохи и скрипы.

Призраков бывших владельцев усадьбы Дубровицы на окраине подмосковного Подольска наблюдали скучающие сотрудники и обслуживающий персонал многочисленных организаций, занимающих уцелевший главный дом. Строитель усадебного храма[21], князь Борис Алексеевич Голицын, пролетая мимо него в темноте, ненароком задел плащом возвращающуюся домой женщину. Та что-то крикнула в ответ, князь обратил к ней бледное лицо, сверкнул очами и растворился в воздухе. Наутро заинтригованная женщина сходила в краеведческий музей и выяснила имя незнакомца.

Граф Л.М. Дмитриев-Мамонов. Портрет работы М. Шибанова (1787). Самый спокойный призрак усадьбы Дубровицы

Граф Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов, фаворит Екатерины II, и его супруга княжна Дарья Федоровна Щербатова почтили вниманием жительницу Подольска, работавшую в усадьбе дворником. Призраки бесшумно прогуливались по усадебной территории, держась за руки, улыбаясь и подмигивая.

В кабинет сотрудницы НИИ, занимающего часть дома, однажды вечером ворвался генерал-майор Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов. Сначала женщина решила, что не следует так напрягаться на работе (это место ее рассказа было адресовано главе НИИ), но привидение не исчезло – оно двинулось прямиком к ней. Женщина закричала, а незваный гость прошел сквозь стену и удалился по направлению к реке[22]. Сотрудница описала призрак как «странного человека в древних одеждах» (этим ее познания о костюмах XIX в. исчерпывались), но слушатели без колебаний идентифицировали личность генерала, фигуры трагической, с 1830 г. содержавшегося в строгой изоляции и умершего от ожогов в результате несчастного случая или самоубийства. В пору своих чудачеств он носил «русский костюм», а под стражей был, естественно, обряжен в смирительную рубашку. В какой же из этих одежд Матвей Александрович приходил в Дубровицы?