Книга Гладиатор - Филипп Ванденберг

Отзвучало официальное приветствие, и публика снова забушевала. Вителлий решился наконец оглядеться вокруг. Римляне кричали, аплодировали, подбрасывали в воздух подушки, на которых сидели. На трибунах можно было увидеть немало паланкинов со снятыми шестами. Состоятельные горожане сидели, окруженные целой свитой рабов, обмахивавших их веерами и наливавших принесенные с собой напитки. Чем ближе к арене сидели зрители, тем выше было их общественное положение. Отделенные от остальных зрителей ложи занимали сенаторы, консулы, высшие чиновники, жрецы и весталки. Для них места были отведены непосредственно у наполненного водой рва, окружавшего арену для защиты от диких зверей.

Прозвучал новый сигнал. Получив учебное оружие, гладиаторы встали в боевую стойку и в такт музыке начали показательный бой. При этом зрителям надо было не только показать различные виды схваток, но и продемонстрировать разнообразные приемы, трюки, наступательные и оборонительные маневры. В этой имитации боя Вителлий встречался с Пугнаксом. Временами они касались друг друга своим тупым оружием, но старались не встречаться взглядами.

Зрители начали проявлять нетерпение.

– Пусть убивают! – все настойчивее звучало с трибун. – Пусть убивают!.. Колют!.. Жгут!..

Автоматическими, тысячу раз отработанными движениями Вителлий и Пугнакс завершали свой поединок. «Я убью его. Я убью его, – бормотал Вителлий в ритм с движениями своего оружия. – Я убью его, иначе он убьет меня. Я убью его».

Короткий, резкий рев труб возвестил об окончании показательного боя. Бросив учебное оружие, гладиаторы возвратились в прохладное помещение под трибунами, а на арену хлынула целая армия рабов. Одни собирали учебное оружие, другие разглаживали песок и посыпали его красноватой суриковой пылью. Распорядитель боев поднялся на возвышении в самом центре арены. В его обязанности входило подавать команды и в тех случаях, когда гладиаторы вели себя слишком миролюбиво, побуждать их к более активной и жесткой борьбе. Он руководил также бичевателями, занявшими теперь свои места вокруг арены.

– Хлещите как следует! – неслось с трибун. – Задайте им жару!

Впрочем, бичеватели подчинялись только приказам распорядителя. Бичи вступали в дело исключительно по его сигналу.

Под пение труб на арену выбежала первая пара гладиаторов, сопровождаемая двумя воинами-легионерами. Позолоченные шлемы, украшенные пучками алых перьев, и поблескивающие кожаные нашивки на одежде воинов разительно контрастировали с полуобнаженными, прикрытыми только рыжевато-желтыми набедренными повязками телами гладиаторов. Это были пегниарии, вооруженные лишь дубинками, которые они держали в левой руке, и бичами – в правой. Убить противника таким оружием было, чаще всего, делом жестоким и долгим.

Перед императорской ложей воины и гладиаторы остановились и, поклонившись, сделали по десять шагов в противоположные стороны. Затем гладиаторы повернулись лицом друг к другу, а воины покинули арену. Из императорской ложи упал на песок арены белый платочек – знак начала игр.

Зрители с оглушительным криком вскочили с мест. Они вертели головами, вскидывали руки кверху, размахивали кулаками и топали ногами. Многие женщины падали в обморок. Толкаясь, зрители сбивали друг друга с ног, и один из них был затоптан насмерть, став первой жертвой этих игр.

Поначалу оба гладиатора лишь кружили по арене. Каждый, непрерывно вращая бич над головой, старался обойти противника. Речь шла не столько о том, чтобы ударом бича причинить сопернику боль, сколько о том, чтобы хотя бы на мгновение сделать его не способным вести борьбу. Гладиатор, допустивший, чтобы кожаный бич противника обвился вокруг его шеи или ноги, мог считать себя погибшим. Соперник мог свалить его с ног, подтащить к себе и прикончить ударом дубинки. До сих пор они еще не пускали в ход бичи. Зрители начали проявлять нетерпение.

– Сражайтесь! – крикнул со своего помоста распорядитель.

В то же самое мгновение кожаный ремень захлестнул шею старшего из гладиаторов. Он выронил свой бич, пошатнулся и упал на песок. Второй гладиатор взмахнул дубинкой и под рев трибун опустил ее на голову противника.

Вителлий не видел эту сцену. Приготовившись к бою, он стоял рядом с Пугнаксом позади красного занавеса. Хотя шум на трибунах стал почти невыносимым для слуха – многие гладиаторы затыкали уши, – Вителлий выглядел таким спокойным и уравновешенным, словно исход боя был ему уже заранее известен. Крики зрителей доносились будто бы откуда-то издалека. Можно сказать, он практически не слышал их. Для Вителлия сейчас на всем свете существовал только один человек – Пугнакс. Его необходимо победить. Если Вителлий хочет жить, он должен убить Пугнакса. А жить он хотел!

В эти минуты перед выходом на арену Вителлий твердо решил, что, если ему удастся выйти живым из предстоящего боя, он сделает все, чтобы расстаться со своей жуткой профессией. Лучше уж быть бедным лудильщиком в каком-нибудь захолустье. Лучше быть кем угодно, но жить, жить, жить.

Толчок в плечо вернул Вителлия к действительности. Держа в руках раскаленный железный прут, мимо него быстро прошел раб в маске Меркурия – бога, сопровождающего в подземный мир души умерших. Подняв прут кверху, раб исчез за занавесом. Звучавшие с трибун приветствия в адрес победителя сразу же сменились жутким воплем. Раб остановился возле поверженного гладиатора и раскаленным железом коснулся его живота. Никакой реакции, лишь воздух наполнился отвратительным запахом горелого мяса. Два других раба, немедленно появившиеся на арене, потащили крюками безжизненное тело к предназначенным для трупов воротам.

На мгновение воцарилась тишина, и, лишь когда Пугнакс и Вителлий появились из-за красного занавеса, послышались приветственные возгласы. По большей части в честь Пугнакса, но с трибун звучало также и «Вителлий! Вителлий!». Юный бонониец не без удовлетворения констатировал, что далеко не все зрители на стороне явного фаворита. На лице Вителлия промелькнула улыбка, когда он в одном шаге от своего противника направился к императорской ложе.

Трудно сказать, кто из этой пары произвел на зрителей большее впечатление – Вителлий, высокий, стройный, но с еще угловатыми движениями семнадцатилетнего юноши, или Пугнакс, темноволосый, мускулистый, мощный боец, стоявший с таким невозмутимым видом, словно считал предстоящую схватку чем-то совершенно пустячным.

Шедшие по бокам гладиаторов воины остановились перед императорской ложей, и Вителлий поднял глаза. Император с безучастным видом сидел на своем месте, едва удостоив взглядом идущих на смерть гладиаторов.

И тут же Вителлий сделал поразившее его открытие. Место рядом с императором, на котором до сих пор сидела Мессалина, было пусто.

В мозгу Вителлия один за другим промелькнули вопросы. Почему Мессалина, желавшая, судя по всему, чтобы этот бой состоялся, теперь вдруг исчезла? Может быть, она не хочет быть свидетельницей его смерти? Объяснить отсутствие Мессалины Вителлий был не в состоянии. В этот момент пронзительный голос распорядителя объявил о начале схватки.