Книга Папа и море - Туве Марика Янссон

— Это хорошо, — похвалила его малышка Мю. — Похоже, ты нашел подходящего врага, это может облегчить ситуацию.

Папа швырнул окуня на лестницу.

— Где она? — спросил он.

— Копается в своем новом саду, — ответила малышка Мю, — я отдам ей рыбу.

Папа кивнул и пошел дальше на западный мыс.

— Ну ладно! — сказал он сам себе. — Я буду ловить под самым носом у его цементного ящика! Выловлю все несчастные рыбины до одной. Я покажу им…

Рваные сети развесили на маяке под винтовой лестницей и с облегчением забыли о них.

Мама больше не говорила про полочки и мебель, а пятна на потолке расползались после каждого дождя все шире. Люк на потолке был заперт.

Папе вдруг стало наплевать на все, кроме рыбалки. Он удил рыбу целыми днями и приходил домой только поесть. Он отправлялся из дома рано утром и не разрешал никому идти с ним. Рыбака он больше не дразнил. Какое удовольствие дразнить такое маленькое существо, которое к тому же ни на что не злится?! У папы в голове была лишь одна навязчивая идея: раздобыть еду для своей семьи. Улов всегда лежал на лестнице маяка. Если попадались хорошие рыбины, папа относил их на берег к причалу и коптил. Несмотря на ветер, он садился перед коптильной печкой и медленно подкладывал веточку за веточкой, чтобы поддерживать ровный огонь. Он засыпал щели песком и галькой, собирал можжевеловый хворост и рубил щепочки, чтобы рыба прокоптилась должным образом. Семья почти не видела его.

Однажды вечером он трижды закинул удочку в Черное Око, но там никогда не клевало.

За чаем папа говорил только о рыбе. Он не хвастался, как обычно, в своей симпатичной манере, а читал длинные лекции. Мама слушала их, смущенная и удивленная, но почерпнуть о привычках рыбаков и повадках рыб она из его разглагольствований ничего не могла.

«Это уже не забава, — думала она, — мы уже засолили рыбу во все банки и горшки, какие только есть, а он все удит. Конечно, хорошо, что у нас теперь так много еды. Но вроде бы нам жилось веселее, когда ее было поменьше. Мне думается, море затаило на него зло».

Мама надевала изумрудный пояс каждый день, чтобы показать папе, как он ей нравится. Хотя это украшение явно полагалось носить по воскресным дням. Было немного досадно, что при неосторожном движении кусочки стекла за все цеплялись, а рисинки осыпались.

Новый мамин садик был готов: блестящий круг водорослей у подножия маячного холма. Она обложила его круглыми камешками: раковины море не пожелало ей дать. Посредине садика росла роза, привезенная из дома вместе с землей. Она собиралась распуститься, но почему-то медлила. Чему тут удивляться — на дворе был уже сентябрь.

Мама часто мечтала о цветах, которые она посадит весной. Она нарисовала их на подоконнике окна, выходящего на север. Каждый раз, сидя у окна и глядя на море, мама рисовала новый цветок, хотя мысли ее были далеко. Иногда она удивлялась своим цветам — они будто выросли сами по себе и становились все красивее.

Ласточки улетели на юг, и у окна стало пусто. Для отлета они выбрали ветреный день с изморосью. Никто не видел, как они улетели. Теперь на острове стало как-то тихо. Мама привыкла к тихому щебетанию ласточек под крышей. Теперь мимо окна пролетали лишь чайки с неподвижными желтыми глазами, да иногда раздавался крик журавлей, улетающих прочь, в далекие страны.

Собственно говоря, нечего было удивляться, что ни мама, ни папа не заметили, что случилось с их сыном, — их занимало другое. Они ничего не знали про заросли кустарника и поляну, не имели понятия о том, что каждую ночь, как только взойдет луна, он спускается на песчаный берег с штормовым фонарем.

Что заметила и о чем знала малышка Мю, никому не было известно. Чаще всего она сидела рядом с Рыбаком, но вряд ли они разговаривали. Они были терпимы и независимы и не пытались понять друг друга или произвести друг на друга впечатление, а это уже и само по себе неплохо.

Примерно так обстояли дела на большом, по-осеннему пустынном острове в ту ночь, когда вернулись Морские лошадки.

Спускаться на берег с штормовым фонарем уже было неинтересно. Муми-тролль привык к Морре: она была скорее неприятной, чем опасной. Он и сам не знал, спускался он на берег ради нее или все еще надеялся, что Морские лошадки вернутся. Просто, когда луна всходила, он открывал глаза и понимал, что пора идти.

Морра приходила каждую ночь. Она стояла в воде на отмели и следила за движущимся огнем фонаря. Когда Муми-тролль гасил огонь, она без воя уплывала в темноту, а он возвращался домой.

Но каждую ночь она подходила чуть ближе. А на этот раз Морра сидела на песке и ждала.

Муми-тролль остановился возле ольхи и поставил фонарь на землю. Морра нарушила ритуал, выйдя на берег, — это была ее ошибка. Нечего ей было делать на острове. Она была опасна для всего, что жило и росло.

Они, как всегда, постояли молча друг против друга. Но Морра вдруг медленно перевела взгляд с фонаря на Муми-тролля. Раньше она этого не делала. Какие холодные и испуганные были у нее глаза! Луна заходила за тучу, она то светила, то гасла, по берегу скользили бесчисленные тени.

И тут с мыса примчались Морские лошадки. Они не обращали на Морру никакого внимания, гонялись друг за другом при лунном свете, распуская пышные гривы и топая маленькими твердыми копытцами. Муми-тролль заметил, что одна из них потеряла подкову, — их было только три. Эта лошадка была вся усеяна ромашками, на спине покрупнее, а на шее и на ногах помельче. А может быть, это были не ромашки, а кувшинки — это даже романтичнее. Она поддала копытом штормовой фонарь, и он упал на песок.

— Ты мешаешь моему лунному свету! Моему лунному свету! — закричала маленькая лошадка.

— Ах, простите! — извинился Муми-тролль и поскорее погасил фонарь. — А я нашел твою подковку…

Морская лошадка остановилась и склонила голову набок.

— Но, к сожалению, — продолжал Муми-тролль, — я отдал ее своей маме.

Лунный свет ускользнул прочь, снова раздался топот копыт и хохот лошадок.

— Ты слышала? Ты слышала? — кричали они друг другу. — Он отдал ее своей маме! Своей маме! Своей маме!

Они промчались галопом мимо него, их гривы, мягкие, как пушица, со слегка удушливым запахом, касались его мордочки.

— Я попрошу вернуть ее! Я могу сходить за ней! — крикнул Муми-тролль в темноту.

Луна снова вышла из-за туч. Муми-тролль увидел, что лошадки вошли в море бок о бок, их гривы плавали, как светлые юбки. Они были абсолютно одинаковые. Одна повернула голову и крикнула:

— В другой раз!..

Муми-тролль сел на песок. Она говорила с ним! Обещала вернуться! Пусть луна светит много долгих ночей подряд, только бы ее не скрывали тучи! А ему нужно остерегаться и не зажигать фонарь.