Книга Комната воды - Кристофер Фаулер

– А что еще выяснил Бимсли?

– По сути дела, это все. Среди опрошенных оказался телевизионный продюсер по фамилии Эйвери. Он как раз возвращался домой с покупками и видел, как миссис Сингх беседовала с незнакомцем на пороге своего дома.

– Может, это кто-то из соседей?

– Возможно – Эйвери затруднился ответить. Да и что ему, собственно, было приглядываться?

– Боже мой, Артур, ты думаешь, этого достаточно? Подумаешь – странно одетый незнакомец. Кстати, а почему Эйвери запомнил его наряд?

– Он подумал, что человек одет не по сезону. Как раз в воскресенье погода испортилась – несколько часов шел проливной дождь, – напомнил Брайант. – Эйвери был на другой стороне улицы и не мог как следует разглядеть незнакомца – к тому же очень трудно сосредоточиться, когда спешишь домой с жареным цыпленком под мышкой, – но, по крайней мере, все это произошло незадолго до смерти Рут Сингх.

– Итак, только мы определились с вердиктом, как у тебя появился подозреваемый. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что мы не можем продолжать это расследование?

– Конечно, – заверил Брайант. – Я нарушаю все правила, оно того не стоит, мы подотчетны вышестоящим органам, не дай бог, Раймонд Лэнд узнает. – Он похлопал себя по карманам в поисках трубки, раскрошенных леденцов и спичек. – Не беспокойся, я твердо уяснил, что дело «официально» закрыто.

Услышав кавычки в голосе напарника, Мэй пошел на попятную:

– Артур, подожди! Вернись!

Однако избирательная глухота Брайанта снова оградила его от всех звуков, кроме песни из первого акта «Гондольеров»,[16]которую он напевал, торопясь на свободу – к пожарному выходу.

Мэй подошел к окну и, прочертив на запотевшем стекле прозрачную арку, посмотрел на озаренную огнями улицу. Он должен был придумать, как максимально занять сотрудников отдела, чтобы начальство городской полиции не позарилось на их одаренную новую команду. К счастью, решение не заставило себя долго ждать.

8 Выпуская пары

– С вятые угодники, какая мерзость! – В руках у Миры Мангешкар оказались впечатляющего размера подштанники «уай-франт» с пейслийским узором.[17]– Ну кто же выбрасывает свои штаны в мусорный бак? И это лучшее, что придумал для нас Мэй, чтобы мы не ишачили на городскую полицию?

Внимательно изучая содержимое бака, она извлекла остатки семейного фруктового пирога от «Маркса и Спенсера», несколько рыбьих голов, сломанную вставную челюсть нежно-розового цвета и лифчик с чашечками, набитыми бисквитным тестом.

– Да уж, давно у меня не было такого дерьмового задания…

Мангешкар и Бимсли ползали на коленях во внутреннем саду дома в Белсайз-Парк, копаясь во внутренностях примерно полудюжины мусорных контейнеров. В обычной ситуации было бы необходимо доставить мусор в мешках в специальное место, ведь часть отходов могла оказать ся опасной для здоровья, но непроницаемые перчатки «микромеш»,[18]разработанные Бэнбери, прошли проверку на прочность, хотя в них и мерзли руки. Было уже около часу ночи, но Мангешкар и Бимсли работали в счет следующей смены, чтобы избегнуть лап городской полиции.

– Передай-ка фонарик, мой что-то гаснет. – Бимсли взял в руки пустую банку и принюхался. – Ух ты, фуа гра, причем из гусиной, а не из утиной печенки. А прежде мне попалась большая бутыль «Вдовы Клико». Клиент живет на широкую ногу.

Мира задумчиво прищурилась:

– А ведь Артур Брайант велел тебе допросить оставшихся очевидцев на Балаклава-стрит потому, что брат погибшей – его приятель. Выходит, его друзья могут рассчитывать на особое отношение.

– Да брось ты, Мира. Не пойму, чего ты на него взъелась? Больше послать было некого, к тому же я не против, если дежурство только к этому и сводится. Я расспросил всех трех оставшихся соседей, и один из них сообщил мне, что у Рут Сингх в тот вечер был гость. Значит, хорошо, что я довел опрос до конца. Как говорится, такая информация может привести и к аресту.

– Ну да, конечно, как же!..

– Молодец, Мира, – тройное утверждение, за которым кроется активное отрицание. Ты здорово преуспела в родном языке.

– Можно подумать, ты мой учитель грамматики! Тоже мне, умник выискался! – Присев на корточки, Мира подняла на лоб белую маску из полистирола, а затем с кислым видом вывалила остатки зловонного содержимого бака на траву. – Мне уже начинает казаться, что я зря перевелась в этот отдел.

– А Брайант считает, что такие задания помогают вырабатывать характер, – подбодрил ее Бимсли. – Уж если он за что взялся, то начатого не бросит. Даже если дело «глухарь» и его закрывают, он все равно не отступится и обязательно найдет что-нибудь новенькое. Поговаривают, они с Мэем так и не согласились на официальное повышение, потому что по-прежнему хотят заниматься такой вот черной работой.

– Сказать по совести, я привыкла к нормальной субординации, командному духу, брифингам – словом, к методичной работе, без всяких там гнусных неожиданностей. Вместо этого приходится ползать на коленях и рыться в мусоре. Я даже толком не знаю, что мы тут ищем.

– Надо внимательнее слушать мистера Мэя. У одного из его ученых коллег из Музея Лондона ни с того ни с сего завелись деньжата. Наверно, у мистера Мэя есть причины полагать, что дело нечисто. Ученые обычно на мели, так откуда у этого парня деньги на фуа гра?

– Ну, значит, парень немного подрабатывает на стороне и получает черным налом. В налоговую декларацию такие доходы не вносят. А Мэй небось решил, что мы тут откопаем платежные ведомости?

Переминаясь с ноги на ногу, Бимсли взглянул на Миру:

– А ты ведь из Гринвича, да?

– Да, я работала в Гринвиче, Нью-Кроссе, Дептфорде, Пекеме – в общем, по всему Южному Лондону. Незабываемые места, если любишь спорить с полицейскими из отдела борьбы с наркотиками и иметь дело с многочисленными группировками, которые в самой жуткой разборке не забывают о своем «кодексе». Но ничего более интересного, чем пулевые и ножевые ранения, там не попадается.

– И что заставило тебя перейти в Отдел аномальных преступлений?

– Я хотела расследовать преступления с мотивами, а не клубную поножовщину типа «он на меня косо посмотрел». Я слышала, как местные трепались об этом отделе, кляли его почем зря. Вот я и решила попытать счастья.