Книга Корона или тьма - Саша Мэри Миллер

Казалось, его слова ее смягчили.

— Давай вернемся к этому, когда война закончится. После того, как ты выполнишь свое обещание и вернешься ко мне.

Но даже если бы между ними наступило полное примирение, Харуз не стал бы делить ложе с женой. Сославшись на то, что как маршал обязан быть со своими солдатами, он провел ночь в казарме с теми из подчиненных, кто имел достаточно высокий чин, чтобы квартировать на территории крепости. Пехотинцы, составлявшие большинство, стояли лагерем за стенами.

На рассвете, когда Харуз совещался со своими офицерами относительно порядка передвижения отрядов, из двери за его спиной появилась Маркла. Она несла поднос, на котором стояли два кубка с подогретым вином: над ними поднимался легкий парок. Позади нее шли слуги, тоже с подносами, а еще несколько человек везли на тележке бочку. Из нее уже вынули затычку, заменив ее краном, чтобы можно было выцеживать содержимое.

Маркла взяла один из кубков.

— Вина на дорогу, муж мой, — проговорила она довольно громко, так что ее слова донеслись до всех собравшихся. — Я хочу пожелать счастливого пути тебе и твоим храбрым воинам. Графине Крагдена подобает так с тобой попрощаться.

У себя за спиной Харуз услышал восхищенное перешептывание офицеров. Маркла действительно выглядела великолепно в своем ярко-розовом платье, расшитом бледно-розовыми лилиями.

— Благодарю тебя, жена, — проговорил он с затаенной иронией. — Я всегда могу положиться на то, что ты сделаешь все, что нужно.

Она улыбнулась специально для свидетелей их разговора и предложила ему поднос. Они стояли на верхней ступеньке короткой лестницы, которая вела во внутренний двор, заполненный офицерами. За стены, на равнину, где ожидала остальная армия, никто не вынес вина — ни подогретого, ни простого.

— Пусть подадут вино всем. А самые удачливые пусть получат его из твоих рук, — предложил он. — И тогда мы выпьем все вместе — и я произнесу тост.

Она выгнула бровь, но повернулась, чтобы выполнить его распоряжение. Харуз тщательно запомнил кубок, который она протягивала ему. А потом, отодвигая поднос, он повернул его так, чтобы кубки поменялись местами, — и сделал это незаметно для Марклы. В поступке Марклы не было ничего необычного: на самом деле именно так ей и следовало провожать мужа, и все этого ожидали. Тем не менее рисковать не стоило, а Харуз всегда был человеком осмотрительным.

Когда всем собравшимся дали вина, лорд-маршал не прикоснулся к подносу, предоставив Маркле самой взять его. И он снял с него повернутый к нему кубок, а не тот, который Маркла хотела предложить ему вначале.

— Давай соединим руки в знак нашей решимости, — сказал он, — и нашего прочного союза.

На этот раз ее улыбка, которую мог видеть он один, была явно фальшивой. Она взяла его за руку и притянула к себе, так что их лица сблизились и он щекой ощутил тепло ее щеки.

— За победу! — сказала она. — Ты должен выпить все до дна.

Харуз осушил свой кубок, и Маркла тоже. Допив вино, он вытер губы тыльной стороной ладони. Стоявшие на дворе последовали их примеру.

А потом он занял место командующего и дал сигнал начать поход, который должен был привести их в лагерь Четырех Армий. И там им очень скоро придется столкнуться с опасностями, которые надвигаются на них из северных земель, лежащих дальше даже Нордорна.

Поскольку армия нордорнцев двинулась первой, армия Рендела прибыла к месту сбора войск не первой — но и не последней. Эта сомнительная честь досталась Рохану. Ветры не благоприятствовали Морским Бродягам, море штормило. Однако с двухдневным опозданием и несколькими порванными парусами небольшой флот все-таки вошел в не слишком удобную бухту, которая служила гаванью крепости Билф.

Сойдя на берег, Рохан прошел через ворота в высокой ограде, сооруженной ранее прибывшими, и его немедленно провели в палатку, поставленную для генералов Четырех Армий и их штабов. Над палаткой развевался коричнево-красный флаг с изображением крепостной башни, что означало, что здесь располагается штаб-квартира лорда-маршала Рендела. Палатку со всех сторон окружали высокие сугробы, между которыми виднелась протоптанная дорожка к входу, охраняемому двумя солдатами-ренделцами.

— Прошу прощения, — сказал он, заходя внутрь.

Оказавшись в палатке, он увидел, что позади основного помещения находится еще одно, отведенное под жилье Харуза. Благодаря горящей жаровне в помещении для совета было уютно. На столике в стороне стоял поднос с остатками трапезы, которые еще не успели убрать. Между двумя стульями кто-то оставил игровую доску.

Горин поднял голову от карты, которую изучал. У него на шее на толстой цепи висел медальон, означавший, что он — генерал армии Нордорна.

— Не извиняйся, — сказал он. — Ты не слишком опоздал. Мы сейчас заняты разработкой нашей стратегии и пытаемся определить, с какой стороны появятся захватчики. — Он подвинулся, освобождая Рохану место у стола. — Есть два возможных пути: вот этот, на западе, между началом горного хребта и морем, и второй — через узкий проход между этими горами и другим хребтом, уходящим на восток.

Он указал на оба места.

Рохан стянул с рук варежки и, растирая замерзшие пальцы, начал рассматривать карту.

— У обоих путей есть свои преимущества. И недостатки.

— Мы пришли к такому же выводу, — отозвался Харуз.

Сидевший в дальнем углу палатки Тассер поднял голову. Он устроился на одеяле, сжавшись и положив голову на колени, которые обхватывал руками. Поверх своего обычного костюма из кожи лапперов он надел шерстяную рубаху, а ноги его были обмотаны грязными тряпками.

— Карты глупые, — проворчал он. — Мы идем и бьемся.

— Привет, Тассер, — сказал Рохан. — Я тебя там не заметил.

— Он прибыл примерно на час раньше вас, — объяснил Харуз. — И нам никак не удается растолковать ему, что нельзя сразу же двигаться дальше, не составив плана и не выбрав направления движения. Сколько мы ни стараемся, до него ничего не доходит.

Харуз презрительно махнул рукой в сторону генерала армии Трясины и отвернулся.

— А! — отозвался Рохан. — Кажется, я понимаю, в чем проблема.

А еще он обратил внимание на то, что Тассер сидит в стороне от генералов армий Рендела и Нордорна — и что это не случайно. Видимо, осталось еще немало недоверия — особенно между Ренделом и Трясиной. Можно рассчитывать на то, что Горин окажется гораздо более терпимым и гибким, но не он будет главнокомандующим. Лорд-маршал по чину выше генералов, о чем и говорит его знак, увенчанный короной. Рохан мельком отметил про себя, что Тассер не надел своего знака отличия. Если, конечно, ему такой дали.

Рохан подошел к Тассеру и сел на корточки рядом с ним.

— Да, мы пойдем биться, я обещаю, — сказал он. — Тассер — мой друг. Ты помнишь наш договор?

— Тассер помнит.