Книга Алина - Сергей и Дина Волсини

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Думаю, нет.

Мне стразу стало лучше. Я соскучился по рулю, да и дорога, по которой мы ехали, была такой удобной, что нельзя было не испытывать удовольствия, двигаясь по ней. Гладко стелился под колесами асфальт, всюду стояли знаки и указатели, таблички с номерами трасс и столбики для вызова аварийных служб. Перед малейшим спуском предупреждение, у всякого резкого поворота ограждения с катафотами – ото всего веяло спокойным благополучием европейской жизни. Кругом нас обступали живописные долины, окутанные желтым солнечным светом на фоне ясного холодного неба. Мы то поднимались и спускались по горным изгибам, то неслись по прямой вдоль просторной серебристой чащи, то ныряли в тоннель. Когда мы нагоняли кого-нибудь, как правило, какой-нибудь аккуратненький фургончик или машинку, вдвое меньше нашей, они сторонились, с удивительной вежливостью давая нам обогнать себя.

Я вел быстро, временами вопросительно поглядывая на Лию, не слишком ли я гоню? Она улыбалась и, наверно, понимала мои чувства. Улыбался и я – ей, погоде, дороге, и всей этой чудной и приятной благоустроенности. Ревел мотор, гудело и распирало мое сердце. Кажется, я попросту чувствовал себя счастливым.

Не прошло и получаса, как мы были на месте. Еще через полчаса часа мы вышли на улицу с пакетами продуктов и лекарств.

– Мы быстро, – улыбнулась Лия, глянув на часы. – Боюсь, мне достанется от Алины. Она сказала не привозить вас раньше трех, а сейчас только начало первого.

– Давайте зайдем вон туда, – я показал на кондитерскую напротив.

Мы заказали кофе и несколько изысканно приготовленных сладостей на прямоугольных золотистых подложках, и устроились за столиком в углу, который выбрала Лия.

– Алина говорила мне, вы недавно развелись? – сходу спросила она, посмотрев на меня своими мягкими задумчивыми глазами.

– Да.

– Сколько вы прожили вместе? Алина сказала, десять лет. Это правда?

– Это официально. А так, еще дольше.

– Ах вот как. И теперь женитесь на Алине?

Я чуть не поперхнулся, но постарался не подать виду и сказал твердым голосом:

– Да.

Она заметила мою заминку и произнесла, на мгновение коснувшись моей руки:

– Простите меня. Если вам неприятно, не будем об этом.

– Нет, нет, что вы, все в порядке.

– Я, наверно, задаю слишком личные вопросы. Это потому, что здесь отвыкаешь от всяких приличий по отношению к своим. А любой, кто приехал с родины, кажется своим, понимаете? И хочется сразу говорить с ним по душам, по-нашему, по-русски. Не хочется тратить время на разговоры о погоде. А с вами особенно.

– Я не против, – улыбнулся я.

– Я очень переживаю за Алину. Ей всегда не везло с кавалерами. Так что я очень рада, что наконец-то рядом с ней нормальный серьезный мужчина. А то вечно у нее так: сначала рассказывает нам, с кем она познакомилась и какой он распрекрасный, а как приведет его к нам знакомиться, выясняется, что никакой он не прекрасный, и жениться на ней не собирается.

– Тенденция не очень хорошая.

– Да уж! Сколько раз такое было.

– Надеюсь, со мной будет по-другому.

– Я тоже надеюсь. Вы не такой, как остальные ее ухажеры. Вы человек серьезный и точно знаете, чего хотите.

– Похоже, вы все обо мне знаете.

– Нет, нет, – она улыбнулась. – Не все. Только то, что рассказывала Алина. Она очарована вами. Последнее время только о вас и говорит.

– Могу сказать то же самое о вас. Вы для нее все. С вами трудно конкурировать.

Мы рассмеялись.

– Да, знаю. Я ее воспитывала с самого детства. Родители вечно на работе, а я уже большая была, когда она родилась. Папа у нас уходил из семьи, когда мне было лет девять-десять, но продолжал видеться с нами. Это хорошо, с одной стороны, а с другой так тяжело. Мама рыдала, когда он уходил, я ее успокаивала, как могла, придумывала всякие поводы, чтобы папа почаще нас навещал. Так было целых пять лет. Он долго колебался, вернуться к нам или остаться в той семье. Там у них не было детей, а мама как раз забеременела Алиной, и это все решило. Он вернулся, родилась Алина, и мы опять зажили семьей.

Я не знал этой истории. Почему Алина не рассказывала мне об этом? Может быть, потому что ей самой это не было известно?

– Алине мы не рассказывали всего этого, – угадала мои мысли Лия. – Зачем ей это знать? Когда ее в первый класс повели, я уже на последнем курсе была. Стояла с ней на линейке – родители не смогли пойти – и ощущала себя такой взрослой, как будто своего ребенка в школу провожала. Так и пошло с тех пор, чуть что – сразу ко мне. Уроки, родительские собрания… Сочинения, рисование, контурные карты по географии. Эти формулы по физике мне до сих пор снятся, – она засмеялась тихим мелодичным смехом.

Мы помолчали. Она отрезала квадратик пирожного, взяла его пальцами и отправила в рот. Я тоже отбросил приборы и закатил в рот один за другим несколько шоколадных шариков.

– Но вы ведь не из-за Алины ушли от жены? У вас были свои причины, да? – спросила она так, словно мы с ней были сто лет знакомы. Я даже растерялся: я-то думал, мы будем говорить о ее личной жизни, а не о моей.

– В общем-то, да. Вернее, конечно… Алина здесь и правда ни при чем.

– Я так и думала.

– Почему?

Она внимательно посмотрела на меня.

– Потому что Алина не из тех, ради кого такие мужчины, как вы, бросают семьи.

Я ничего не понял. Какие это «такие» мужчины? И из каких это «не тех» была Алина?

– Мы бы и так разошлись, – уточнил я. – Мы уже давно не были семьей. Жили каждый своей жизнью.

– Почему же все-таки развелись? Вы решили снова жениться?

– Не я. Моя жена.

– Ах вот как! – глаза ее удлинились и посмотрели на меня любопытно.

Я не стал продолжать.

– Она, наверно, влюбилась?

– Наверно.

– И захотела снова выйти замуж?

– Захотела.

– И что же? Вышла? – она и не пыталась скрыть своего любопытства и смотрела на меня, не отрывая глаз.

– Пока нет.

– Почему же?

Потому что йог не потянул ее запросов, подумал я про себя, и потому что я до сих пор выручаю ее деньгами. Но вслух сказал:

– Что-то у них там пошло не так.

Она задумалась, а потом спросила, снова с таким откровенным любопытством, что я понял, что мне придется отвечать по всей форме – она не оставит меня, пока не выяснит чего-то, что ее заинтересовало.

– А сколько ей было, когда вы развелись?

– Сорок.