Книга Веселые истории про Антона Ильича (сборник) - Сергей и Дина Волсини

Лишь очутившись в купе, он вздохнул свободно: нескончаемый вечер наконец завершился. На столике их снова ждал чайный сервиз и упаковки продуктов на ужин. Сегодня все это было как нельзя более кстати и выглядело еще привлекательнее, чем вчера.

Едва поезд отошел от перрона, Настенька принялась хлопотать у стола, выкладывая из пакетов булочки, кусочки масла и сыра, паштеты, йогурты и сладости. Антон Ильич заварил чай. Вся эта милая, совместная суета развеселила обоих еще больше, когда Антон Ильич, поддавшись резкому толчку поезда, покачнулся и пролил чай. Оба, смеясь, кинулись вытирать столик, а Настенька, желая достать из сумочки пачку бумажных салфеток, вдруг воскликнула: «Ой, кошелек!»

У Антона Ильича мелькнуло в голове, неужто и у Настеньки пропал кошелек, но в ту же секунду он разглядел в руках девушки… собственный кошелек.

– Про кошелек-то мы забыли! – Радуясь своей находке, воскликнула Настенька.

Антон Ильич так и сел.

– Но откуда… Как он там очутился? – Он не верил своим глазам.

– Как же! Мы же решили спрятать его на ночь! На всякий случай.

– Ах, да… – Теперь Антон Ильич припоминал, что вчера, собираясь ложиться спать, Настенька сообщила ему, что, наученная горьким опытом, все ценные вещи она непременно кладет в сумочку, а сумочку – себе под подушку, и предложила сделать то же ему. Очарованный ее трогательной заботой, Антон Ильич хотел было последовать ее совету, но ни портфеля, ни борсетки у него не было – он специально разложил все по карманам, чтобы путешествовать со свободными руками. Тогда-то, вероятно, он отдал Настеньке на хранение кошелек с деньгами, но почему-то совершенно этого не помнил.

– Вы еще сказали, что готовы вручить мне не только свои деньги, но и гораздо большее, – негромко произнесла Настенька, не оставлявшая надежд всколыхнуть воспоминания вчерашней ночи в голове растерянного Антона Ильича.

– Да-да, это правда, – встрепенулся Антон Ильич. Об этом он как раз не забыл.

Однако как же он не вспомнил о кошельке? Если бы только…

– Но как же Вы?.. – Настеньку осенила та же мысль, и в голове ее пронеслись картинки сегодняшнего дня. Вопрос на лице девушки сменился догадкой.

– Так вот почему…

Антон Ильич молчал.

– Бедненький мой! – Настенька ахнула, всплеснула руками и заключила Антона Ильича в свои объятия.

Только что он обрел в ее глазах еще одно, самое ценное достоинство, против которого не устояла бы ни одна женщина.

Маменька

Женские руки мягко коснулись головы Антона Ильича. На макушке разлилось приятное тепло, запахло чем-то сладким, и тонкие пальчики заскользили по всей голове, от лба до самого затылка, ритмично поглаживая то виски, то уши, затем, аккуратно поддерживая голову, касались шеи и снова двигались ко лбу Антон Ильич блаженствовал. Окутанный ароматной пеной и прикосновениями ласковых рук, он полулежал в кресле, откинув голову и закрыв глаза.

– Может, сегодня масочку попробуем, Антон Ильич?

– Что сделаем?

– Масочку. Чтобы волосы укрепить, кожу головы успокоить, очень хорошая масочка, итальянская…

– Делайте со мной, что хотите, Катенька, – промурлыкал Антон Ильич.

– Да нет, я серьезно…

– И я. Из ваших рук я готов даже съесть эту вашу масочку.

Антон Ильич не лгал. Он мечтал об одном: чтобы это волшебство длилось как можно дольше. И сегодня его мечта вполне могла стать реальностью.

С Катенькой он был знаком уже два месяца, с тех пор как он впервые пришел к ней постричься по рекомендации знакомых. Она сразу его очаровала. Совсем еще юная и одновременно женственная, мягкая, даже мудрая – в ее руках он просто таял. Она обращалась с ним так бережно, так аккуратно, как будто на всем белом свете не было ничего более важного, чем его голова. Никогда еще Антон Ильич не видел, чтобы парикмахер работал столь тщательно и скрупулезно. Она не жалела времени и, казалось, была готова бесконечно подравнивать ему волосинки, укладывая их ровно одна к другой, и мыть ему голову всякими, известными ей одной, благоухающими средствами. Ему нравилось, как она, сосредоточенная, с серьезным лицом, ходила вокруг него, жужжа машинкой, и, сама того не замечая, прислонялась то к его плечу, то к колену. А когда дело доходило до висков, она становилась прямо перед ним, наклонялась и, попеременно вглядываясь то в правую сторону, то в левую, сравнивала, вымеряла, подрезала, пока наконец не добивалась совершенства. Его самого в эти минуты она словно и не замечала, и он мог разглядеть ее глаза необыкновенного зеленого цвета, мягкие локоны волос, соскальзывающие с плеч… Он чувствовал запах ее тела, она была так близко, почти в его объятиях, и от этого у него начинало бешено колотиться сердце, и приятно кружилась голова. В тот день он выходил из парикмахерской, вернее, из салона красоты, где работала Катенька, помолодевшим, взволнованным и полным надежд. Не прошло и нескольких недель, как он очутился здесь снова и со словами «Катенька, поколдуйте над моей головой» вновь отдался в ее ласковые руки. Все эти дни она не выходила у него из головы, и потому, прощаясь, он пригласил ее на чашечку кофе. Катенька ответила отказом, сославшись на еще долгий рабочий день, однако обещала подумать на счет следующего раза, и что-то подсказывало Антону Ильичу, что она согласится. Так оно и вышло. На этот раз Антон Ильич был записан самым последним, столик в ресторане неподалеку был зарезервирован, и Катенька, милая зеленоглазка, не стала мучить его сомнениями, с самого начала их встречи ответив согласием поужинать сегодня с ним.

Была половина девятого. За окном в предпраздничной суете гудели машины, толкались люди, шел снег, разноцветные огни заливали улицу… Вечер обещал быть по-настоящему романтичным.

– Екатерина!

Резкий требовательный голос вырвал Антона Ильича из его мечтаний. Над ним возвышалась недовольное женское лицо с каким-то невообразимым сооружением на голове, которое Антон Ильич тут же мысленно окрестил вороньим гнездом. Среди блестящих шпилек, зажимов и пластинок из фольги или чего-то еще, во все стороны торчали мокрые от краски, бурые, взлохмаченные клочья волос, как перья петуха после драки.

– Двадцать пять минут уже! – каркнула обладательница гнезда.

– Сейчас, сейчас, будем смывать, – успокаивающе ответила Катенька.

Ворона, однако, не уходила. Оставаясь там, где стояла, она вперила взгляд в Антона Ильича, всем своим видом показывая, что тот занимал ее место.

Катенька торопливо выключила воду накрыла голову Антона Ильича полотенцем, помогла ему подняться и усадила в кресло перед зеркалом.

– Вы посидите немного, пока масочка впитается, – ласково попросила она, укутывая его голову и закрепляя полотенце. Антон Ильич послушно кивнул. Сегодня он был согласен на все.

Воронье гнездо уже расположилось в раковине, будто отдельно от хозяйки, и Катенька взялась за него, проворно разбирая конструкцию. Скрипучий голос звучал не переставая, громко, на весь зал, в ответ мягко журчал голосок Катеньки. Время от времени она бросала на Антона Ильича взгляды, будто прося прощения и обещая скоро вернуться. «И откуда только взялась эта старая карга?» – думал Антон Ильич. Он всегда побаивался таких дам и старался держаться от них подальше. Но на Катеньку не обижался. Она прекрасный мастер, он сам в этом убедился, и ничего удивительного, что люди к ней в очередь выстраиваются, тем более сейчас, в самый разгар предновогодних вечеринок. Он очень надеялся, что Катенька закончит возиться с этой вороной как можно скорее и снова останется с ним наедине.