Книга Прихоти фортуны - Джулия Стоун

– Долго ли мне находиться здесь, отец? О, нет, нет, не закрывайте дверь, прошу вас! Ответьте!

Старик, который уже закрыл было дверь, приоткрыл ее снова и бросил на Жанну угрюмый взгляд. И так как девушка продолжала его умолять глухим, надтреснутым голосом ответил:

– Утром.

Дверь захлопнулась, и несчастная пленница осталась в сыром каменном мешке в полной темноте, неопределенности, отчаянии. С великой осторожностью Жанна начала спускаться вниз. В конце лестницы она споткнулась о что-то мягкое, что запищало и расползлось в разные стороны. «Крысы!» – с отвращением и ужасом подумала Жанна. Тем не менее, она двинулась вперед, и ее башмаки застучали по каменному полу подземелья так же, как когда-то, теперь уже в прошлый жизни, стучали по плитам постоялого двора.

ГЛАВА 8

В углу лежал ворох прелой соломы, то и дело в потемках пищали крысы, Жанне казалось, что она слышит шлепанье их голых лап. Где-то капала вода.

Мысли, одна горестнее другой, теснились в голове девушки. Она уселась на тощую подстилку, завернулась в рогожу, которая валялась тут же, и закрыла глаза. В общем-то, не было никакой разницы, слепа она, или зряча. Мрак – вечный властитель этого мрачного места, где сами камни изредка видят только огонь факелов.

О, неужели ей довелось пережить чуму, остаться сиротой, потерять всех, кем она когда-то дорожила, лишь для того, чтобы оказаться замурованной в этом ледяном склепе! Жанна вспоминала теплый и влажный воздух Прованса, янтарные виноградники, горные тропы, поросшие цветущим рододендроном, море, смех Клода, который заглушали чайки…

В голове стучало, а сердце билось, словно пойманная ласточка.

К ней никто не приходил, никто не принес воды и хлеба, никто не разговаривал с ней. Сколько прошло времени с момента появления Жанны в темнице, глубоко под монастырем, она не знала. Ни один звук из внешнего мира не долетал сюда. Правда, однажды из темноты девушке послышалось короткое бормотание и протяжный стон, похожий на вой, отчего на ее голове волосы встали дыбом.

«Должно быть, это какой-то несчастный, – подумалось ей, – или души замученных». Жанна пролепетала молитву и слабеющей рукой осенила себя крестным знамением.

Впрочем, изменить она не могла ничего. В этом мокром, смрадном подземелье ей оставалось одно – ждать. Дважды ей приносили поесть, правда, с большим интервалом, и Жанна решила, что посещают ее по утрам. Провизия была скудная: кувшин воды, не отличавшейся свежестью, и черствые овсяные лепешки.

Жанна старалась ни о чем не думать, опустошить свое сердце. Поев, она заворачивалась в рогожу и засыпала. Однажды она обнаружила на ступеньках полный кувшин воды и миску, в которой не было ни крошки. Значит, пока она спала, принесли еду, и крысы поживились ее съестным.

Волосы Жанны засалились и свалялись, кожа стала липкой и грязной. Она повзрослела. Исчезла прежняя Жанна. Смеющаяся, розовая девочка с мягким характером никогда уже не вернется. На смену ей пришла решительная молодая женщина, желающая выжить.

Но ведь не может так продолжатся вечно! Что-то должно произойти.

Однажды к ней пришли. Дверь открылась с нарочитым, как показалось Жанне, грохотом, свет фонаря проник в камеру, заметались тени, силуэты людей, похожие на черную клейкую массу, и кто-то произнес ее имя.

Она не ответила. Люди стали спускаться вниз. Девушка слышала их дыхание, чувствовала свежий воздух, которым тянуло сюда сквозь неплотно прикрытую дверь.

– Блудница, почему ты не отвечаешь? – услышала Жанна надтреснутый голос. – Или ты внемлешь только зову врага рода человеческого?

– Здесь нет блудницы, – резко ответила Жанна, приподнимаясь на локте. – Если же ты обращаешься к девице Грандье, я слушаю тебя!

Монах, толстый, с сильной отдышкой, хотел возразить, но другой жестом остановил его.

– Не следует, брат Любар, – сдержанно сказал он, и голос показался узнице смутно знакомым.

– Подожди, ведьма, дойдет и до тебя очередь, – угрожающе пробормотал монах, наводя фонарь на изможденное, страшно высохшее лицо девушки, где прекрасные зеркальные глаза занимали, казалось, куда больше места, чем у обычных людей. Свет причинял боль, и девушка закрыла ладонью лицо.

– Убери фонарь! – послышался голос. Наступила привычная темнота.

– Оставь нас, брат Любар.

– Что я слышу? – Монах растерянно посмотрел на товарища, стоявшего со скрещенными на груди руками.

– Доселе слух не изменял тебе, брат. Ты ведь утверждаешь, что слышишь даже, как ангелы машут крыльями над головой его преосвященства.

– Но, брат, не для того ли мы спустились в это подземелье, чтобы взять еретичку, и повести ее наверх?

–. Именно для этого, брат. Но прежде я хочу поговорить с ней.

– О, Иисус!

– Удались, брат.

– Полно, девушка, – произнес тот же голос, но уже не повелительно, а с нотами нежности, когда нежелательный свидетель скрылся за дубовой дверью. – Не бойся. Ты можешь открыть лицо. Я не причиню тебе вреда и клянусь, сделаю все от меня зависящее, чтобы никто не посмел обидеть тебя.

Говоря это, посетитель слегка приоткрыл фонарь, и при тусклом свете Жанна различила высокую фигуру собеседника в шерстяной рясе. На его поясе висело множество амулетов и четок.

– Обидеть меня? – переспросила Жанна. – По-твоему, монах, привезти насильно девушку в это гиблое место, бросить в зловонную камеру, посадить на хлеб и воду – это не значит «обидеть»? О чем ты говоришь, доминиканец!

– Увы, не моя в том вина. На тебя донесли.

– А! – воскликнула Жанна, вцепившись в свои волосы.

– Жанна, – проговорил монах, поставив на пол фонарь и быстро подойдя к убогому ложу девушки. – Жанна, ты ведь хочешь выйти отсюда?

– Хочу ли я выйти? О, что за вопрос! – отвечала Жанна, и глаза ее блуждали по сумеречному силуэту незнакомца. – Но неужто ты думаешь, монах, что я доверюсь хоть одному «псу господнему», чье вероломство всем известно!

– Но тебе будет легче этого достигнуть, если ты доверишься мне.

– На что ты толкаешь меня, незнакомец?

– Жанна! Я пытаюсь спасти тебя. Время дорого. Только скажи «да», и я выведу тебя через потайной ход.

– Кто ты?

– Я тот, кто знает тебе цену!

Девушка с трудом поднялась. Она стояла на слабых ногах, держась за стену, и тщетно старалась рассмотреть лицо незнакомца.

– Чего ты хочешь от меня, бес? Я знаю, ты потребуешь платы.

– О, гордая Жанна! – воскликнул монах, хватаясь за грудь. – Послушай, тебя обвиняют в колдовстве. Тебе уготован страшный путь, прежде чем ты взойдешь на костер. Я же предлагаю спасение. Только подай знак, и я на все готов.

– Так какова цена твоей услуге?