Книга Депрессия. Как вырваться из черной дыры - Анарио Мамедов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Терпение мое лопнуло, когда одитор объявил, что цены за свои услуги он переводит в евро, что на тот момент означало повышение в размере 30 процентов. Я посчитал, что выброшенные на ветер 1500 долларов являются достаточной платой за 50 часов изматывающих упражнений и постоянное нытье одитора в отношении принимаемых мной в то время антидепрессантов. Мне кажется, что «Действующий Тетан» и сам к тому времени понимал, что мы движемся в никуда, и рад был избавиться от такого неперспективного ученика.
Разумеется, он обвинил во всем мои таблетки и заявил, что, продолжая их прием, я дискредитирую сайентологию и его лично. Это полная чушь. Прием антидепрессантов не помешал моим занятиям цигуном и трансцендентальной медитацией, от которых я ощутил реальную пользу.
Суммируя, я, исходя из собственного опыта, категорически не советую сайентологические практики для лечения депрессии. Для меня это оказалось пустой тратой времени и денег.
Феномен хилерства, или «психической хирургии», распространен не только на Филиппинах, достаточно именитые практики живут в Бразилии и некоторых других странах Латинской Америки, но именно филиппинские мастера получили наибольшую известность. Любопытно, что во всех странах, в которых живут и работают хилеры, доминирующей религией является католичество. Не знаю, имеет ли это какое-то значение или является простым совпадением.
О хилерах, в русскоязычных средствах массовой информации, сообщалось еще в советское время, в негативном, разумеется, аспекте. Их представляли как шарлатанов, облапошивающих доверчивых туристов при помощи несложных фокусов. В то время я и представить себе не мог, что наступит день, когда мне придется проверить соответствие этой информации истине на личном опыте. Сразу скажу, что в настоящее время, в 90 или более процентов случаев, так оно и есть; набравшее популярность хилерство на Филиппинах стало туристической приманкой и привело к повсеместному открытию множества клиник и салонов, в которых практикуют псевдохилеры, по сути шарлатаны и фокусники.
Но прежде чем рассказать о своем личном опыте с филиппинскими целителями, для лучшего понимания предмета этой главы я бы хотел привести рассказ известного писателя и журналиста Всеволода Овчинникова. Впечатления Овчинникова очень интересны, и я позволю себе привести его статью целиком.
Колдовство филиппинской хирургии фиксирует документальная видеозапись. Неужели это было наяву, неужели я видел все это собственными глазами? Никогда и никому не поверил бы, что такое возможно. В двух шагах от меня филиппинский лекарь за час голыми руками прооперировал две дюжины пациентов, тратя на каждого по две, реже – по три минуты.
Без обезболивания. Без дезинфекции. Наконец, даже без единого вопроса. Больной шепчет несколько слов ассистенту, и тот посылает его либо направо – на кушетку, либо налево – на кресло. А хирург ходит туда-сюда, едва успевая вытереть руки махровым полотенцем.
Коллективный гипноз? Но стоящий рядом со мной чернокожий журналист из Тринидада снимал происходившее видеокамерой, и все увиденное нами записалось.
Друзья привезли меня к Алексу Орбито, одному из самых известных на Филиппинах хилеров, как называют себя мастера этого загадочного направления народной медицины. После часа езды мы добрались до Кэсона, пригорода Манилы. Войдя в ворота, я удивился тому, как много людей собралось в тесном дворике.
Посетителей было человек восемьдесят. Многие из них пришли еще до рассвета. Хирургия голыми руками – это поистине народная медицина, в частности потому, что не предполагает какой-то заранее оговоренной платы. Считается, что мысли о наживе приводят к раздвоению воли и снижают сверхъестественные способности хилера.
К дому примыкал навес, под которым в несколько рядов были расставлены скамейки. Все это напоминало сельский кинозал. Только вместо экрана в глубине виднелся большой застекленный проем. Он отделял помещение площадью около тридцати квадратных метров. Там стояли плетеная кушетка и кресло, покрытые белой клеенкой.
Католическая церковь на удивление благосклонно отнеслась к местным знахарям, назвав их необъяснимое искусство «вероврачеванием». Поэтому на стене висели изображение Христа и религиозный плакат с надписью: «Если веришь, все возможно». Рядом на маленьком столике лежала Библия.
В половине десятого со двора раздалось пение. Больные, часть которых расселась на скамьях, а остальные толпились позади, хором исполняли религиозные псалмы.
Неожиданно в дверях появился моложавый человек невысокого роста. Он приветливо улыбался, но в глазах его было что-то колючее. Всем своим обликом он оставлял ощущение тугой стальной пружины. Это и был Орбито.
Пока больные продолжали петь псалмы, он положил руки на Библию и около получаса оставался в полной неподвижности. Однако его сосредоточенное лицо преобразилось. Взгляд стал еще более жестким, пронзительным и одновременно как бы отсутствующим. Нервные руки с длинными тонкими пальцами заметно побледнели.
Мне доводилось слышать, что хилеры не подпускают зрителей ближе чем на пять-шесть шагов. Но когда Орбито начал врачевать, я волей-неволей оказался буквально рядом с ним. Потому что в помещение, которое условно назову операционной, тут же набилась уйма народу. Во-первых, между креслом и кушеткой стояли мы с журналистом из Тринидада. Во-вторых, там были три ассистента Орбито. И наконец, в дверь протиснулись более десятка больных из начала очереди.
Пение псалмов продолжалось более получаса. Причем ассистенты Орбито умело дирижировали хором, доводя его участников до состояния самоэкзальтации. Даже я почувствовал, что у меня по спине забегали мурашки.
То, что совершалось перед моими глазами, очень походило на чудо. Но, пожалуй, самым поразительным из всего увиденного был темп. Очередной пациент, которому указали на кушетку, ложится на нее, не снимая ботинок, поднимает рубашку. Орбито подходит к нему и, ничего не спрашивая, начинает пальцами обеих рук массировать больное место. Потом левая рука врачевателя перестает двигаться. И вот я отчетливо вижу, как указательный и средний пальцы его правой руки уходят куда-то вглубь.
Хорошо видна продолговатая каверна, открывшаяся между пальцами. При этом явственно слышен не то шлепок, не то всплеск – примерно такой же звук, который слышишь, когда проводишь пальцем по напряженным губам. В каверне тут же появляется красноватая жидкость. Не кровь, а нечто более светлое, возможно сукровица или лимфа. Капли этой жидкости разбрызгиваются по клеенке. Быстро двигая указательным пальцем правой руки и помогая ему большим пальцем, Орбито вытягивает из открытой раны кусочек коричневой ткани, похожий цветом на сырую печенку. Левая рука его по-прежнему остается неподвижной, прижатой к больному месту. Правой рукой он берет тампон, который ассистент только что смочил водой, погружает его в рану и через несколько секунд отходит от стола. Ассистент таким же тампоном, но уже смоченным кокосовым маслом, вытирает живот больного. И я, не веря своим глазам, убеждаюсь, что на нем нет даже шрама, только покрасневшее пятно. А Орбито, сделав два быстрых шага, уже склоняется над больным, сидящим в кресле. На шее пациента явственно виден жировик величиной с голубиное яйцо. Снова несколько поглаживаний, пальцы психохирурга уходят под кожу. И вот в миску летит еще один окровавленный кусок. Больной недоверчиво ощупывает гладкую шею, на которой только что был желвак. А на кушетке животом вниз уже лежит женщина. Ассистентка оголяет ей спину, и Орбито, никого ни о чем не спрашивая, сразу же тянется к небольшой выпуклости на пояснице пациентки. Снова брызги красноватой жидкости. На сей раз Орбито извлекает какой-то особенно большой кусок окровавленной ткани. А люди все идут и идут. Орбито в таком же немыслимом темпе передвигается от кушетки к креслу, от кресла к кушетке. И сразу же, не задавая никаких вопросов больному и не слушая ассистентов, находит больное место и начинает манипулировать с ним. По словам Орбито, во время врачевания он как бы находится в трансе, руки его движутся автоматически.
