Книга Кукольник из Кракова - Рэйчел Ромеро

Пару раз Каролина уговорила его применить свое волшебство, но теперь страницы книги под его руками упрямо оставались неподвижными. Наверное, в сердце Кукольника было слишком много боли, чтобы он мог привнести в мир хоть немного волшебства.

– В конце концов, я никогда не был таким уж отличным волшебником. Извини, Каролина, – сказал Кукольник, понуро качая головой.

Но все же в их жизни было немного радости. Каждое утро, когда Джозеф уходил делать полки, столы и шкафы, Рена приходила в магазин со своими книжками, и в перерывах между посетителями Кукольник учил ее делить и умножать длинные числа. А Каролина, выглядывая из-за плеча девочки, слушала рассказы Кукольника об истории польского и еврейского народов, об их триумфах и поражениях.

Однажды Рена пришла к ним в блузке с вышитой желтой звездой. Прямо в середине урока она резко захлопнула книгу по истории Польши и отложила ее в сторону. Край юбки Каролины попал между страницами.

– Прости, – сказала Рена, снова открыв книгу, чтобы Каролина смогла освободиться.

– Ничего страшного, – сказала Каролина, поправляя юбку. А потом она спросила: – Почему ты не закончила главу? Тебе скучно?

Рена оттолкнула книгу.

– Там написана неправда, – сказала она. – В этой книге говорится, что король Ян Ольбрахт был великим королем, но он не был таким. Он заставил всех евреев покинуть свои дома и поселиться в Казимеже, потому что какие-то злые люди солгали, что мы сожгли их церковь. Это похоже на то, что сейчас делают немцы. – Она опустила глаза и дернула за угол желтой звезды. – Они не знают нас и распускают злые сплетни, будто мы только и думаем, как бы навредить им и Польше. И еще теперь нам надо на одежде носить эту желтую звезду.

– Я думала, звезда – это что-то вроде ожерелья, которые ты иногда надеваешь, – сказала Каролина. – На нем такая же звезда.

Рена покачала головой.

– Мне нравится мой могендовид. Раньше он был маминым. Но эти звезды другие. Если мы не будем их носить, немцы сделают нам что-то плохое, – сказала она. – Папа этого не говорил, но было видно, что он испуган. Он теперь часто выглядит испуганным и слишком устает, чтобы играть на скрипке.

Рена сложила руки на столе и, глубоко вздохнув, опустила на них голову.

Каролине хотелось заверить девочку, что все будет хорошо, но она не была в этом уверена. Она не знала, как все будет. И поэтому сказала:

– Мне так жаль… Я знаю, каково это, когда в доме становится скверно. Крысы ужасно вели себя с куклами, когда захватили нашу страну.

– Но кто-то должен был тебя спасти, – ответила Рена. – Иначе бы тебя здесь не было.

– Это сделал добрый ветер. Он принес меня сюда.

– Я бы хотела, чтобы добрый ветер унес меня, папу и всех наших соседей подальше от немцев, – вздохнула Рена. – Может быть, и господин Бжежик полетит с нами. Мы могли бы жить в стране, откуда прилетела жар-птица, и каждый день есть золотые яблоки.

Каролина знала, что она вошьет это желание в следующее платье, но кто же может его исполнить?

* * *

Каролина продолжала читать учебник Рены по истории, даже когда девочка сама не хотела его читать, хотя теперь она знала, что не стоит верить каждой написанной букве. Она думала, что, может, законы побед в битвах есть где-то между строк, но никак не могла их найти. Часто победителя определяла удача, но Каролина никак не могла полагаться на призрачную надежду, что удача спасет Страну Кукол… или Польшу.

– Солдаты и генералы часто говорят о стратегиях и планах, но, похоже, никто толком не понимает, как выиграть войну, – сказала Каролина Кукольнику.

– В войне многое зависит от случая, – ответил он. – От того, кто находится в нужное время в нужном месте, а кто – нет.

– А как ты воевал? – спросила Каролина.

Она никогда не задала бы этот вопрос, если бы не чувствовала себя такой уставшей после учебников Рены. Кукольник не очень любил рассказывать истории о военных подвигах.

– Каждый день старался выжить, – тихо сказал он. – Бывают на войне времена, когда все, что тебе остается, – это выжить. Выжить… и защитить часть своего сердца от пуль и бомб. Потому что это та часть сердца, которая позволит жить дальше, когда война закончится.

Каролина, громко вздохнув, села.

– Я бы хотела победить, а не просто выжить.

– В предыдущей войне я тоже хотел быть, как принц Кракус или король Артур, – даже понимая, что это невозможно, я хотел прекратить войну, – сказал Кукольник. – Но если мне не удалось спасти всех, это не значит, что я не помог никому.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Каролина.

– Я потерял ногу, спасая жизнь другому человеку, – объяснил Кукольник. – И не жалею. Я его очень любил и не хотел, чтобы его убили. Даже спасти одного человека – это очень важно, Каролина. А ты можешь помочь Рене, если будешь ей близким другом. Тогда она не будет чувствовать такого страха и одиночества, какие пережили в прошлом мы с тобой.

Правда ли это? Помочь одной маленькой девочке казалось такой мелочью по сравнению с огромной бедой. Но Каролина хотела, чтобы Рена никогда не почувствовала себя так, как чувствовала она сама, пока не прилетела в Краков.

– Но зачем же я попала сюда, если не для того, чтобы найти способ победить крыс? – спросила Каролина.

– Хотелось бы мне это знать, – грустно ответил Кукольник. Он покачал головой, и стекла его очков, отразив лучи солнца, отбросили на стену магазина сотни маленьких радуг. – Прости меня. Может быть, я говорю тебе не то, что нужно.

А может быть, и нет.

Каролина вспомнила, что сказал Джозеф в тот день, когда они праздновали день рождения Рены: возможно, Кукольник не понимает более серьезного предназначения своего волшебства, но оно должно быть. Может, это касается и цели, с которой Каролина попала в Краков?

Могла ли у Догоды быть другая причина принести ее к Кукольнику?

* * *

Каролина и Кукольник были не единственными, с кем проводила время Рена, приходя в магазин. Во время этих занятий у нее появился новый друг – серый мышонок, который жил в стене.

Однажды запах свежего хлеба, только что купленного Кукольником, и масла, которое он намазывал на ломтики, выманил мышонка из норки. Масло казалось немыслимой роскошью – или показалось бы, если бы Кукольник запросто не предложил Рене два бутерброда на завтрак. Даже если он и отправится сегодня спать голодным, по крайней мере девочка будет сыта. Трэмелы, как и все их соседи-евреи, получали гораздо меньшую пайку хлеба и остальных продуктов, и с приходом немцев их лица стали серыми, как пыль.

Едва Рена поднесла ломоть хлеба с маслом ко рту, как заметила краем глаза мышонка, крутившего розовым носиком.

– О! Он тоже здесь живет? – спросила девочка, показав на мышку.