Книга Осенняя женщина - Анна Климова

— Тогда что вы здесь делаете? И зачем моете пол? Что вообще происходит?

— Дело в том, что я искала комнату и ошиблась номером, — торопливо принялась объяснять Кристина, чувствуя угрозу, исходившую от этой женщины, — но Анжелика Федоровна попросила меня приехать и пригласила пожить здесь.

— Что? Какая комната? Как вы попали в квартиру? Как вы дверь открыли? — все более возбуждалась незнакомка.

— Дверь была открыта, но Анжелика Федоровна сказала..

— Что? Опять открыта? — выдохнула она, резко повернувшись и ринувшись в глубь квартиры.

Кристина бросила тряпку и побежала за ней, чувствуя растущую неловкость ситуации и тревогу.

Женщина распахнула дверь в комнату старухи. На столике перед кроватью уже горел светильник с матерчатым абажуром, бросавшим причудливые узоры на стены. Сама Анжелика Федоровна, спокойная и как никогда больше похожая на себя прежнюю, полусидела в кровати с книгой в руках. Вероятно, именно так выглядела Екатерина Великая в последние годы своего царствования. Немощная, но все еще могущественная.

Она взглянула на вошедших поверх очков и сказала:

— Зоя, пожалуйста, включи верхний свет, коль уж ты вошла. Я почти ничего не вижу.

— Кто это такая? — Зоя показала пальцем на Кристину.

— Это Кристина. Если ты с ней еще не познакомилась, советую познакомиться. Она будет жить в этом доме.

— Что? — Зоя уперла руки в бока. — Что она здесь будет делать?

— У тебя плохо со слухом, Зоя? Я сказала, что она будет здесь жить.

— Ты что, старая, совсем двинулась?

«О, дело плохо, — с тоской подумала Кристина. — Ночевать мне на вокзале».

— Прошу выбирать выражения, — свела брови старуха. — И сбавь, пожалуйста, этот свой тон.

— Я тебе сбавлю, кочерыжка ты старая! Кого ты сюда притащила? А? Кто она такая?

— Мне кажется, Зоя… как вас по отчеству? — робко улыбаясь, попыталась Вмешаться Кристина. — Вы не должны так разговаривать с Анжеликой Федоровной.

— Ты! — внимание Зои моментально переключилось на нее. — Тебе какое дело? Ты что, не видишь, что это больная сдвинутая старуха? Не видишь разве?

— Это мой дом, Зоя, — спокойно сказала Анжелика Федоровна, как обычно говорят с капризными детьми, — и я вполне отдаю себе отчет в том, что делаю.

— И даже когда ссыш и гадишь под себя, чума ты старая? И тогда тоже? И когда дверь по ночам открываешь? И коща все по квартире разбрасываешь? И когда газ включаешь, не зажигая? И когда чистое белье на улицу выкидываешь? Да? — орала Зоя, нависая над старухой. Но та смотрела на нее так, словно это с Зоей было что-то не в порядке.

Наступила напряженная пауза. Наконец Зоя снова повернулась к Кристине.

— Так, я все поняла. Девушка, давай-ка шмоточки свои в руки — и на выход. Скоренько, пока я участкового не вызвала.

— Она никуда не уйдет, Зоя, — все с тем же спокойствием произнесла старуха. — Оснований находиться здесь у нее столько же, сколько и у тебя.

— Анжелика Федоровна, может, мне действительно уйти? Неудобно…

— Ты останешься, деточка.

— Иди, иди! Собирай манатки и топай! Украсть тут все равно нечего. Старье одно. Так что давай, давай, иди с Богом.

Зоя подошла к Кристине с явным намерением вытолкать ее, но та вдруг почувствовала обиду и злость на эту бесцеремонную бабищу. В один миг неловкость испарилась, уступив место решительности. Однажды в таком состоянии она сломала бутылкой челюсть одному из дружков Хайнса.

— Только троньте меня, — прищурившись, покачала головой Кристина. — Только попробуйте! Я так трону, что мало не покажется.

— Ты что это, шалава, вякаешь?

— Вам же сказано: меня пригласила Анжелика Федоровна. И она просит меня остаться. Я остаюсь. Если у вас есть ко мне вопросы, предъявляйте в письменном виде. Может быть, отвечу. Если будет настроение.

Снова наступило грозовое молчание. Из всех троих только Анжелика Федоровна казалась абсолютно спокойной.

Зоя с откровенной ненавистью и даже недоумением какое-то время изучала противницу, потом процедила:

— Ну погодите, вы обе! Вы у меня еще наплачетесь. А ты, дура старая, особенно! Тьфу!

Картинно плюнув, Зоя потопала в коридор. Дверь одной из комнат оглушительно грохнула.

Кристина облегченно выдохнула.

— Деточка, — слабо позвала старуха и похлопала сухой ладошкой по краю кровати, — сядь-ка сюда. Вот так. Не обращай внимания на Зою. Она простая, грубая, упрямая, но по-своему неплохая женщина. Вы еще подружитесь.

— Да? — иронично удивилась Кристина.

— Иногда не мы выбираем себе товарищей или попутчиков. Это делают за нас обстоятельства. А может, и сама судьба. Потом поди к ней и угости нашим пирогом. Ей будет приятно.

— Боюсь, она им в меня запустит.

— Не запустит Дура она, что ли, продуктами разбрасываться?

Они обе нервно захихикали.

— Ну, расскажи, как устроилась? — прикоснулась к ее руке Анжелика Федоровна.

— Я уже заканчивала мыть пол, когда пришла ваша… дочь.

— Дочь? — засмеялась старуха. — Нет, три раза тьфу, тьфу, тьфу. Она из разряда тех, кого до революции называли компаньонками. Мне, как ты успела заметить, попалась не самая сговорчивая. Ничего, что я по-стариковски на «ты»? Но, как я уже говорила, иногда не мы выбираем себе попутчиков. Это долгая, долгая история. А теперь, деточка, помоги мне устроиться. Эта стычка отняла у меня те силы, которые я приберегла для этого. И ты отдыхай. Ни о чем не беспокойся. Хозяйка здесь я, что Зойка ни говорила бы и ни делала. Ступай.

— Спокойной ночи, — улыбнулась Кристина, чувствуя, как уходит напряженность.

— Покойной, покойной.

Закрыв дверь, Кристина пошла в свою комнату. Мимоходом она увидела из-под одной двери возле кухни полоску света. Скорее всего, там скрылась эта странная Зойка. «Компаньонка», — усмехнулась мысленно Кристина, убирая ведро с тряпкой и прохаживаясь по своему новому жилищу. «Три очень милых феечки сидели на скамеечке и ели булки с маслом, та-та, та-та, та-та», — вспомнился глупый детский стишок. Седьмое чувство подсказывало ей, что еще долго в этой квартире феечки не сядут на одной скамеечке. Если вообще когда-либо сядут. И булка с маслом тут не поможет, не говоря уж о пироге.

Кристина подошла к часам и открыла застекленную дверцу. Ничего страшного. Просто кончился завод. Сверившись со своими наручными часиками, она перевела стрелки на 9:24 и осторожно переместила гири. Потом отклонила маятник и убрала руку. Часы ожили. Клац-клац, клац-клац. Время снова двинулось вперед.

Раскатывая на диване матрац и заправляя его белоснежной, почти хрустящей простынею, Кристина подумала: «А не сходить ли мне в душ, уважаемая компаньонка? Вам назло».