Книга Первый жених страны - Елена Булганова

Женя пришел из ванной с мокрой головой, сел на табуретку и снова посмотрел на нее каким-то странным, словно вопрошающим взглядом. И вдруг Олеся поняла: нет, не все в порядке, и вовсе не по делу он прилетел в Москву. Настроение вновь скатилось на ноль, последние блины получились темными и бугристыми. Не в силах больше выносить неизвестность, она подошла к Жене, села на паркет и обхватила руками его колени.

– Скажи мне, что случилось? Я же не слепая, вижу, что-то не так.

– Я – идиот, – глухо произнес Евгений, гладя ее по голове.

– Почему же?

– Я тебя приревновал.

– К кому? – удивилась Олеся.

– Похоже, к духу святому.

– Подожди, – попыталась она собраться с мыслями. – Тебе кто-то что-то наговорил про меня?

– Не стоит об этом…

– Нет, подожди, я должна это знать! У тебя самого вроде бы не было оснований подозревать меня в чем-то дурном. Значит, тебе что-то сказали. Позвонили, да? Или уже в газете пропечатали?

– Не в газете, – дернул плечом Дорохов. – Позвонили и сказали. А я сорвался…

– Значит, ты летел проверить, одна ли я в твоей квартире и вообще – в квартире ли? – медленно проговорила Олеся, с трудом осознавая смысл произносимых слов.

Женя молчал. На него было больно смотреть. Олеся встала с пола и села напротив, опустив голову, безвольно уронив руки. Несколько минут длилось молчание, прерывающееся лишь потрескиванием сковородки.

– Но ведь ничего не произошло, – не слишком уверенно проговорила Олеся. – Ты убедился, что я тебе верна. Или… не убедился? Что-то я уже теряю нить проблемы…

– Да разве в этом дело, Лесенька! – с болью почти выкрикнул Женя. – Дело в том, что мы переступили. Нет, не мы – я переступил! Понимаешь?

Олеся тяжело перевела дыхание. Она понимала, о чем сейчас пытается говорить ей Женя. Наверное, она даже заплакала бы от обиды, если бы не была сама виновата перед ним по самую макушку. Она встала и обняла его за плечи:

– Перестань. Просто мы еще плохо знаем друг друга. Моя мама всегда говорила: любовь – не повод для доверия. Как это ни печально.

«Знал бы ты меня лучше – выгнал бы за порог».

– А что же тогда повод? – печально спросил Дорохов.

– Я не знаю. Прожитые годы, наверно.

– Не сердишься на меня?

– Ничуть. Я счастлива, что у тебя нашелся повод вернуться ко мне хотя бы на эту ночь. А твоя якобы ревность – это просто повод нам побыть вдвоем.

– На день тоже, – порадовал ее Дорохов. – Я улетаю завтра вечером, точнее, ночью.

Остаток ночи они не спали, а на рассвете уехали в Подмосковье и весь день провели вместе. Никогда еще, даже в Питере в их первые свидания, Олеся не чувствовала себя такой счастливой. И такой спокойной. Оставив машину, они бродили по маленькому городку, название которого Олеся сразу забыла, обедали в местном кафе, где готовили совершенно по-домашнему, а потом нашли речку с такой чистой проточной водой, как будто они каким-то чудом оказались в тысяче километров от мегаполиса. И купались в ней до посинения, а потом согревали друг дружку крепкими объятиями да дикими плясками на пустынном берегу.

Женя улетел поздно вечером, вызвал такси и велел не ждать от него звонка, а ложиться спать. Олеся и впрямь умирала от усталости и была уверена, что уснет, едва коснувшись головой подушки. Но стоило Жене покинуть квартиру, как странная, словно предгрозовая тишина сгустилась в ней. Заснуть отчего-то не получалось. Всю ночь Олеся не спала, прислушиваясь к каждому шороху, засыпала на секунду и тут же открывала глаза, испуганно таращилась на дверной проем. Ей все казалось, что Женя снова вернется. Ведь может погода оказаться нелетной если не в Москве, то в этом самом Владикавказе.

Она уснула под утро, и то, можно сказать, наполовину: мозг отключился, а тело все не находило покоя, глаза то и дело обшаривали комнату, уже населенную фантомами сна, губы шевелились, пытаясь призвать эти неясные фигуры к порядку. А на рассвете грянул телефонный звонок.

Олеся вскочила и побежала к аппарату, радуясь освобождению от ночных кошмаров и заранее растягивая губы в улыбке. Но звонил не Женя.

– Ну что, невеста без места? – прошипел в трубку чужой, искаженный голос. – Собирай свои манатки и сваливай из квартирки!

– Что?! – не спросила, а выкрикнула Олеся. Разговор вдруг показался ей продолжением ночных метаний. Она с надеждой посмотрела на кровать, обвела глазами комнату. Нет, все вокруг было слишком реально, увы!

– Что слышала, – с готовностью ответил голос. – Всех обманула, бесстыжая. Но ничего, правда выплыла наружу!

– Кто вы?

– Кто надо! – Голос явно не страдал оригинальностью выражения. – Читай сегодняшние газеты.

Олеся крепко прижала трубку к уху, прижала щекой к плечу, чтобы освободить безвольные, трясущиеся, как у древней старухи, руки. И спросила тихо-тихо:

– Это вы, Олеся?

Голос в трубке словно поперхнулся, проглотил заготовленное ругательство и был погребен за цепью сплошных звонков. Олеся сжимала трубку еще с минуту, потом осторожно положила ее на столешницу. Постояла немного посреди комнаты, пытаясь сообразить, что ей теперь делать: сразу собрать вещи и покинуть квартиру или сначала сбегать за утренней газетой. Эта милая комната казалась ей последним оплотом на земле, выходить за ее пределы было до одури страшно. И все-таки она решилась, кое-как и наспех оделась, напялила на нос большие темные очки. И осторожно приоткрыла дверь на лестницу.

И едва тут же не захлопнула ее снова, потому что на пороге кто-то сидел.

– Здравствуйте! – прокричала ей снизу уже знакомая круглолицая девочка-журналистка. Это она вновь сидела на коврике, для удобства сложив его в два раза. Наверное, была единственная, перед чьим обаянием не могли устоять суровые охранники. – Я вас жду, – улыбаясь, сказала девочка, как будто у ее визита могла быть какая-то другая цель. – Вы уже знаете?

– Что – знаю? – выдавила из себя Олеся.

– Ну, обо всей этой дурацкой шумихе. В «Комсомольской правде» о вас большая статья. И я снова хочу взять у вас интервью.

Странно, но девочка говорила доброжелательно, и на ее круглом личике Олеся не прочитала ни тени презрения или негодования. Это ее слегка ободрило. Но все равно от девочки надо было спрятаться, и она все время потихоньку тянула на себя дверь, сужая зазор.

– Это же в ваших интересах, – с тревогой следя за ее маневром, поспешила сказать журналисточка.

– Почему – в моих?

– Ну, как же, такая клевета, ведь надо им как-то ответить…

– Уходите! – ожесточая свое сердце, твердо произнесла Олеся. – Иначе я позову охрану. Вас вообще не должно здесь быть. И отвечать я никому не собираюсь.

– Зачем вы так? – обиделась девочка. – Разве я вам что-то плохое сделала?