Книга Давай не поженимся! - Анна Ольховская

– В смысле? – вопросительно шмыгнула носом я.

– Ты – словно чистый лист бумаги, на котором можно нарисовать все, что пожелаешь.

– Как это?

– Сейчас покажу, подожди меня здесь.

Мама поднялась с дивана, на котором мы с ней сумерничали, и торопливо вышла из моей комнаты.

Раньше это была наша общая с Олежкой детская, но теперь брат перебрался жить в зал, а после окончания института папа Коля обещал отдать ему ключи от их двухкомнатной квартиры. Хотя Олежка, еще тот ходок, давно уже пытался заполучить долгожданную свободу прямо сейчас.

Но отец прекрасно понимал, чем грозит полная свобода его бестолковому сынишке, вымахавшему под метр девяносто, стройному кареглазому симпатяге, обладавшему роскошной гривой смоляных волос. С институтом можно будет распрощаться однозначно.

В общем, я теперь роскошествовала в отдельной комнате, а у Витальки все смотрели допоздна телевизор.

Мама вернулась через пару минут, в руках у нее была большущая косметичка с ее стратегическим запасом косметики. В детстве я обожала копошиться в ней, превращая себя в клоуна. А потом как-то переросла, что ли.

Или недоросла?

– Ну вот, Варчик, – оживленно улыбнулась мама, – сейчас ты поймешь, как была не права.

Она усадила меня лицом к свету и минут двадцать что-то делала с моими глазами и губами. Было немного щекотно, непривычно, но приятно.

Вот мама провела несколько раз пушистой кистью по моим скулам, оценивающе посмотрела на дело рук своих и удовлетворенно улыбнулась:

– Вот как-то так. И учти, это один из вариантов, повседневный и самый простейший. Парики и цветные линзы помогут тебе меняться так, как тебе захочется.

И она подвела меня к большому зеркалу, висевшему на стене.

– Аргх! – Понимаю, смысла в этом возгласе мало, но откуда ему взяться, смыслу-то, когда вся привычная картина мироздания в одночасье рухнула, превратившись в груду невразумительных обломков.

Потому что из зеркала на меня смотрела не бесцветная моль с невыразительной внешностью, а большеглазая красотка с чувственным ртом, большими, таинственно мерцающими глазами и высокими скулами. Мамуся еще и распустила мою косу, и тонкое изящное лицо незнакомой красавицы обрамлял водопад густых русых волос.

– Ну и где мы тут видим моль? – ехидно поинтересовалась мама.

– Это что? – наконец смогла квакнуть я.

– Это не что, а кто. Это ты, бельчонок.

– Я?!

– Ну не я же. Я вот она, рядом стою.

– Что там у вас происходит? – заскребся под дверью папа Коля. – То шушукались полдня, теперь странные звуки издаете.

– А это наша Варвара впервые в жизни с косметикой познакомилась.

– Ух ты! – заблажил Олежка, дергая ручку двери. – А можно посмотреть, что получилось из колобка с косичкой?

– Сам ты колобок! – насмешливо фыркнула я, поворачиваясь к открывающейся двери.

– А и ни фига ж себе! – судя по вытаращенным глазам брата, такого и он не ожидал.

– Да-а-а, Варюха, – покачал головой папа Коля, – теперь придется бейсбольную биту покупать.

– Это еще зачем?

– Кавалеров от тебя отгонять.

– Вот еще! – Ой, а приятно-то как! – Не волнуйся, не придется.

– Ага, конечно, – скептически сморщил нос Олежка. – Наша Варька превратилась в Барби, и ей нужны Кены. Причем чем больше, тем лучше.

– Не говори ерунды, – дернула я плечом. – Я пока краситься по-прежнему не собираюсь.

– Почему? – озадачился брат.

– А зачем?

– Ну, хотя бы для того, чтобы доказать всем дебилам, и Свистунову в первую очередь, что…

– Никому ничего я доказывать не собираюсь. Не хочу, чтобы меня ценили исключительно из-за внешности. Я теперь знаю, что на самом деле красива, и этого мне достаточно.

– Не понимаю, – пожал плечами Олежка. – Вы, женщины, и на самом деле словно с другой планеты. Во всяком случае, ты, Варька. Да любая из моих знакомых девушек из такой боевой раскраски уже не вылазила бы.

– Вот потому тебе и не стать партайгеноссе Штирлицем, – усмехнулась я, с удовольствием рассматривая себя со всех сторон.

– Почему? – немедленно купился брат.

– Потому что у тебя до фига порочащих тебя связей, ты, дружище, в них, связях, неразборчив. Папа Коля, ты ему все рассказал о венерических заболеваниях?

– Ой-ой-ой, скажите пожалуйста! – всплеснул руками Олежка. – Стоило пигалице накраситься, и в ней моментально проступила стервозность. А Свистунову твоему я в пятак все же настучу.

И настучал. Мой брат если что-то пообещает – свое слово обязательно сдержит.

В понедельник я пришла в школу в своем обычном виде, и не только из-за запрета на косметику. Мне не нужна была дешевая популярность, и настроения «всем показать» тоже не было. Мои школьные приятели проверку на вшивость уже не прошли, и их мнение меня больше не интересовало.

Олег с прихлебателями еще пытался продлить недавнее удовольствие, муссируя тему моли, но, поскольку ожидался диктант по русскому, который обычно списывался у меня, на этот раз одноклассники его не поддержали.

А во вторник Свистунов пришел в школу с огромным лиловым фуфелом под глазом, на расспросы приятелей угрюмо отмалчивался, косясь в мою сторону, и больше проблем мне не создавал.

А мне он разонравился. Совсем. И теперь красавчиков я терпеть не могу.

Олежки это не касается, брат ведь.

С тех пор комплекс по поводу бесцветной внешности исчез из моей жизни навсегда, отправившись познавать себя на Тибет.

А я с медалью окончила школу, поступила в педагогический университет на психолога, получила красный диплом и вот уже пять лет тружусь менеджером по работе с клиентами в крупной полиграфической фирме.

Живу отдельно от родителей, они перебрались в двушку папы Коли, а нашу трехкомнатную мы разменяли на две однокомнатные – мне и брату. Олежка, конечно, до сих пор бухтит, что его чудовищно обманули, но так, чисто из любви к искусству.

Кстати, об искусстве. Совершенно неожиданно для нас мой брат стал всемирно известным фотографом, его персональные выставки с огромным успехом проходят во многих странах, имя Олега Ярцева является брендом. По специальности он практически не работал, полностью посвятив себя любимому делу. Это же какой кайф – получать деньги за свое увлечение!

Авантюрист по натуре, мой брат умудрялся снять то, что другим казалось невозможным. Куда Олежка только не забирался – и в жерло вулкана, и на дно океана, и в непроходимые тропические джунгли, где водится редкий вид какой-то уникальной рептилии, и за обрядами Вуду умудрился подсмотреть – в общем, рисковый у меня братишка оказался.