Книга Про Бабаку Косточкину-2 - Анна Никольская

Ничего себе! Такого неестественного цвета мне всю жизнь быть не хочется!

За стенкой послышалось ворчание — это проснулись братья Зайцевы.

— Так я читаю? — нетерпеливо спросила Морковка.

Судя по звукам из-за двери, Зайцевы уже точили ножик.

Эх, была не была!

— Читай! — выдохнул я.

Уж лучше быть не таким, как все, чем мертвым.

— Ты только трубку к коленке приложи. Так быстрее подействует, — посоветовала Принцесса.

У двери послышались шаги. Кто-то с той стороны яростно дернул ручку.

— Читай скорее! — взмолился я.

И Принцесса начала:

В преломленном пространстве всё так и не так: По-другому, немного иначе. Здесь как будто всё время царит кавардак, Здесь игра с непонятной задачей.

Тут не город совсем, не село, не аул. Не бывает ни мая, ни марта. И отсюда дорогу назад, в Барнаул, Не укажет подробная карта.

Дверь с треском распахнулась, и в комнату влетели Головорезы Зайцевы.

— Держи его! Хватай! Он растворяется!

Я посмотрел на свои ноги — они стали полупрозрачными. Да, я действительно растворялся, Зайцевы не преувеличивали.

До прямого обратно всего только шаг Или, может быть, ПОЛшага даже. Но вернуться туда, в выломленное ТАК, Невозможно без помощи Стража.

Я таял на глазах, как снег в луже или мороженое в вазочке. При этом я оставался красивого небесно-голубого оттенка. Что ж, от судьбы не уйдешь. Но что подумают обо мне друзья в школе?

— Вяжи хулигана! — бесновались Зайцевы. — Режь ему голову!

В сущности, какая разница, что они подумают? Была бы голова на плечах!

Нет баланса теперь межпространственных сил, Мир погнулся с твоим появленьем. Ты уж Стража найди и его попроси Поскорее свершить выломленье!

Глава 18

Квартира № 16

В шестнадцатой квартире на первом этаже жил какой-то худой мужчина. Он был не очень людимый, поэтому я знал о нем немного.

Этот мужчина коллекционировал кактусы.

Я сам видел — в окошко, с улицы — они через занавеску просвечивали. Кактусов у него было очень много, причем всяких разных: с цветами и без, малюсеньких и до потолка, и даже, представляете, были лысые!

Я позвонил в дверь.

Через некоторое время мне открыли — через цепочку.

— Вы к кому? — из щелочки высунулся кусочек бороды. Он был зеленый. А еще из щелочки дуло горячим ветром.

— Здравствуйте. Я сосед с пятого этажа, — сказал я, ощущая на зубах какие-то песчинки. — Можно к вам на минуточку?

Кусочек бороды шевельнулся, словно в раздумьях, и исчез за дверью.

Я немного постоял.

Потом я постоял еще немного.

И потом еще.

Когда я уже собирался уходить, дверь распахнулась, и меня чуть не сшибло волной горячего воздуха. Из квартиры дунуло ТАК, что я еле-еле устоял на ногах.

— В-входите! — еле расслышал я далекий голос, заглушаемый порывами шквального ветра.

Я ухватился за дверной косяк (чтобы меня не сдуло в подъезд) и скакнул в квартиру.

Это была пустыня.

Да, это была никакая не квартира № 16 по улице Ленина, 35, а пустыня. Кругом синело небо, белели барханы и зеленели кактусы. Вероятнее всего, это была Сахара. Я понял это, когда распробовал на зубах сладкий сахар. Его мне надуло в рот ветром, который тут бушевал.

«Наверное, я попал в песчаную бурю», — сообразил я.

— Наверное, я не вовремя! — крикнул я хозяину квартиры, которого никак не мог разглядеть из-за сахарной взвеси в воздухе.

— Н-ничего! — крикнул он в ответ. — Сейчас уже кончится!

И точно. Как только он так сказал, буря кончилась. Очень неожиданно. Но весьма кстати.

Теперь я мог разглядеть соседа во всей красе. В двух словах, передо мной стоял Человек-Кактус.

На нем был черный котелок и черный костюм-тройка с розовым галстуком-бабочкой.

В руке Человек-Кактус держал трость с набалдашником в виде человеческой головы. У самого Человека-Кактуса человеческой головы, в привычном смысле этого слова, не было.

Из плеч у него рос бородатый кактус.

Наверное, я слишком долго и откровенно разглядывал этого удивительного человека, потому что он покраснел и, заикаясь, сказал:

— П-простите, что привело вас ко мне в столь неурочный для визита час?

Я машинально взглянул на часы с Микки-Маусом, но их на руке не оказалось. Я вспомнил, что подарил часы господину Вонючке.

— Простите за столь позднее вторжение, но к вам меня привели дела неописуемой важности, — кудрявенько сказал я и шаркнул ножкой.

В присутствии этого наиприятнейшего со всех сторон господина мне вдруг захотелось не разговаривать, а изъясняться.

— С-слушаю вас, — сказал Человек-Кактус, усаживаясь на бархан. — Прошу вас, п-присаживайтесь.

Я последовал его приглашению и удобно устроился в горячем сахаре. Ощущение оказалось приятное.

— Скажите, пожалуйста, не видели ли вы моего хомяка? — светским тоном промолвил я. — Он рыженький и с гусарскими усами.

— К с-сожалению, нет, — с мягкой улыбкой отвечал Человек-Кактус. — Вашего хомячка, о Мальчик, я не видел. Но многое о нем слышал.

— Слышали?! — закричал я. — Но что именно?! И от кого?! — я был возбужден и обрадован. — Вы понимаете, ведь я кого только о нем ни спрашивал! Но все как будто в рот воды набрали! Либо помалкивают, либо несут какую-то ерундистику! Какую-то ерундовину! У меня, знаете ли, даже складывается такое ощущение, что у них заговор! — я сделал большущие глаза.

— У кого — у них? — не понял Человек-Кактус.

— Что, простите? — не понял я.