Книга Жених для двоих - Молли Лайхольм

— Прекрати! — прошептала она ему на ухо, но ее слова прозвучали не как протест, а как призыв. Она обвила руками его шею.

— Значит, договорились, — произнес самый высокий из троих «бандитов» и дотронулся до лацкана хорошо сшитого пиджака. Неужели там пистолет? — подумал Макс.

— Да, — ответил Арт.

— Хорошо, — сказал мужчина помоложе с длинными волосами, стянутыми на затылке резинкой. Он хлопнул Арта по плечу, отчего тот вздрогнул.

Тут распахнулись дверцы лифта, и все уехали. Макс и Эмма остались одни.

Он медленно высвободил свою руку, задев при этом грудь Эммы. Затем взял ее за подбородок и наклонил голову, собираясь поцеловать. Но она разжала руки и нервным жестом взлохматила себе волосы. Не глядя ему в глаза, она сказала:

— И не говори мне, что в этом нет ничего странного. Раньше, когда я пряталась за коробками, я услыхала, как они ему угрожали и называли его «Арти».

Макс был согласен, что все это подозрительно, но он не хотел, чтобы Эмма продолжала свои расследования, так как дело могло оказаться опасным.

— Оставь его в покое, — заявил он.

— Но я хочу помочь.

— Мне твоя помощь не нужна, — твердо сказал он. Инцидент в шкафу еще раз доказал ему, что необходимо держаться от нее подальше.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и побледнела, а Макс повернулся и ушел.

Помощь ему не нужна, но он хочет Эмму. Сегодня чуть было не повторилось прежнее. Он хотел обнимать, целовать ее и сказать… Ему нечего сказать, но выбросить Эмму из головы он не может.

Он резко свернул с Пятой авеню и пошел к Центральному парку прочь от своего дома. Эта женщина его околдовала. Конечно, все оттого, что нет Мег, такой основательной и спокойной.

Торн шел по Парк-авеню. На небе уже появилась луна, когда он очутился около роскошного многоквартирного дома. Он ускорил шаг, кивнул швейцару и нажал кнопку лифта. Он снова был прежний Макс Торн — раб своих желаний. К черту последствия!

Макс позвонил в дверь. Вероятно, от любви к ней он так и не избавится.

Дверь открылась, и Эмма удивленно воскликнула:

— Макс!

Он вошел в квартиру, затворил дверь и обнял ее.

— Скажи это снова. — Голос его звучал хрипло. Одной рукой Макс держал Эмму за талию, другой — за затылок. Он опустил голову, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась и растерянно переспросила:

— Что сказать?

Он чувствовал, как слабеет ее сопротивление. У них так было и раньше. Он помнил все и устал притворяться, что стал другим.

— Скажи мое имя, — выдохнул он прямо Эмме в рот.

— Макс, Макс, Макс, — трижды произнесла она.

И он вложил в поцелуй всю свою душу. Эмма таяла в его объятиях, а у него было такое чувство, что впервые за долгое время он поступает правильно. Целуя Эмму, он как будто нашел давно потерянную шкатулку с драгоценностями.

Ее ответный поцелуй был не менее страстным. Она касалась его лица и волос, не веря, что это он. Оба заново открывали друг друга.

Вдруг Эмма оттолкнула его.

— Макс, что ты делаешь?

— Целую тебя. И нацелен на нечто большее. — Его губы снова прижались к ее губам. Она отвернулась, но его это не остановило — он целовал ее щеки, шею и стал покусывать мочку уха, зная, как она это раньше любила. Эмма вздохнула и уперлась руками ему в плечи:

— Макс, нам не следует…

Но ее возражения уже не доходили до него. Его тело требовало Эмму. Он хотел удостовериться в том, что все будет так же, как раньше.

Подняв ее на руки, Макс устремился в спальню.

— Какая красивая блузка. — Он дотронулся до белой шелковой блузки и начал расстегивать пуговицы.

Она вопросительно посмотрела на него — в ее глазах он прочитал желание.

— Макс!

Он уже успел оголить ей плечо и осторожно провел по нему губами.

— Макс… мы… мне кажется, что нам не стоит…

— Молчи, прошу тебя.

Торн снял с себя рубашку, и у Эммы дух захватило, когда он расстегнул ей лифчик и припал губами к соскам.

— Нет. — Эмма сжала его голову обеими руками и попыталась отстраниться. — Не надо. Мы поступаем дурно.

Макс понимал, что Эмму раздирают противоречивые чувства, но ее слабое сопротивление было обречено на неудачу.

— Разве? Мы ведь к этому стремились всю последнюю неделю. Ты каждый день дразнила меня, напоминая, как все происходило у нас раньше.

— Дразнила? Я просто хотела посердить тебя, заставить хоть немного расплатиться за то, что ты сделал со мной, — честно призналась Эмма.

Глаза ее гневно сверкнули, она толкнула Макса, обхватив его за плечи, и они вместе упали на кровать. Блузка у нее была расстегнута, а грудь обнажена.

Макс улыбнулся.

— Ты очень красивая. Другой такой нет.

Он высвободил руки и стал гладить ее по спине. Эмма задрожала, и он опустил ее на себя. Грудь Эммы коснулась его голой груди.

— Ой, Макс, что же теперь будет? — прошептала она.

— Мы сделаем то, что нам хотелось, как только мы вновь встретились.

Не переставая целовать Эмму, Макс начал стаскивать с нее юбку. Разделавшись с юбкой, он провел пальцами вдоль стройной ноги и обхватил бедро.

Эмма оттолкнула его и стала срывать с него одежду. Он вспомнил, как раньше в своем нетерпении она разорвала на нем несколько рубашек. Вскоре он тоже оказался обнаженным, а на Эмме остались только крошечные шелковые трусики.

— Как же я хорошо тебя помню. — Эмма пощекотала ему грудь и живот. У него перехватило дыхание. Тогда она стала очень медленно поглаживать его, потом быстрее и быстрее. — Вижу, что ты тоже меня помнишь.

Он прижал ее к себе, осыпая поцелуями. Как чудесно вновь ощущать ее тело и доставлять ей удовольствие ласками!

— Макс, не торопись. — Эмма поцеловала его в щеку и в шею, а он спрашивал себя, почему так долго сопротивлялся своему желанию. — Помнишь, как тебе это нравилось? — спросила она и принялась тереться своими сосками о его.

Он закрыл глаза и тяжело дышал. От Эммы исходил дурманящий запах. Она пылала страстью. Он сжал ладонями ее грудь. Дыхание Эммы сделалось частым и прерывистым. Она пробормотала:

— Макс, пожалуйста. Сделай, как раньше.

Тогда он обхватил губами ее сосок, затем осыпал поцелуями живот, гладкие бедра, нежную кожу под коленками. Он потерял голову от красоты ее тела. Это Эмма. Его Эмма!

Он приподнялся над ней, стараясь насытиться видом ее тела. Медленно стянув с нее трусики, провел ладонью по ее ноге и внутренней стороне бедра, пока не коснулся завитков курчавых волос. Глаза у Эммы расширились. Крепко поцеловав ее в губы, он просунул язык ей в рот, а его пальцы проникли внутрь ее плоти. Под тяжестью его тела она была не в состоянии пошевелиться.