Книга Под прикрытием - Даниэла Стил

– Вы пойдете колядовать? – спросил он, и Амелия разочарованно вздохнула:

– Папа нам не разрешил. И каждый раз, когда мы куда-то выходим, нам приходится брать с собой охранников, а с ними не так интересно. Мы можем колядовать только здесь, в доме.

Она имела в виду Белый дом, но Маршалл подумал, что это мало что меняет. Судя по количеству сладостей в тыквенной корзинке, дети собрали неплохой урожай.

– Зато я участвовала в школьном карнавальном шествии! – с гордостью поделилась Амелия радостью. – Я потом расскажу, ладно? – торопливо пообещала она, потому что Бред уже постучал в дверь Овального кабинета, и голос Филиппа Армстронга пригласил обоих войти.

Дети оставались в кабинете почти сорок минут. Когда они снова вышли, президент был с ними. Его галстук слегка сбился на сторону, а рубашка была в красных пятнах. Поглядев на Маршалла, он удрученно покачал головой, и Маршалл ухмыльнулся.

– Похоже, сэр, вас атаковали вампиры. Не пора ли Секретной службе вооружиться серебряными пулями?

– Думаю, на моем месте любой другой отец обошелся бы обычным ремнем, – так же шутливо отозвался Армстронг, – но я слишком люблю этих шкодников. Пусть их отчитывает мать. При этих словах Бред фыркнул, а Амелия захихикала, и Маршалл догадался, что со стороны первой леди детям тоже не грозит ничего серьезного. Похоже, в семье президента уважение основывалось не на страхе, а на любви, и это было еще одним доводом в пользу его первоначального впечатления, что Филипп Армстронг – очень хороший и порядочный человек и прекрасный отец.

– А теперь мы пойдем на кухню! – заявила Амелия, опустив в корзинку еще два шоколадных батончика, которые сунула ей проходившая по коридору секретарша. – Можно, па? – Президент кивнул. Как уже заметил Маршалл, девочка была разговорчивее и общительнее брата, который, похоже, немного стеснялся посторонних. У Амелии же повсюду были друзья, с которыми она держалась абсолютно свободно, не забывая, впрочем, о правилах вежливости. С Маршаллом, во всяком случае, она вела себя так, словно знала его сто лет, хотя они познакомились только вчера.

Потом дети убежали, причем маленький Бред галантно взял у сестры тяжелую корзинку, президент вернулся к работе, а Маршалл и еще трое сотрудников остались на посту у дверей Овального кабинета.

– У нашего президента отличные дети, – сказал один из агентов, когда коридор опустел. – Жаль, что им приходится все время торчать в Белом доме. Что это за жизнь для ребенка, если он может куда-то пойти только с охраной?

Возразить Маршаллу было нечего, но он понимал, что сравнивать Бреду и Амелии было не с чем. Их отец занимал пост президента уже два года, следовательно, девочка жила в Белом доме с четырех лет, а ее брат – с семи. А до этого, припомнил Маршалл, Филипп Армстронг восемь лет заседал в сенате, так что другой жизни они и правда не знали. И не узнают еще какое-то время, подумал он. Если настроение в обществе не переменится кардинальным образом, Филиппа Армстронга скорее всего выберут на второй срок, а это значит, что к тому моменту, когда он наконец покинет Белый дом, Амелии исполнится двенадцать, а Бред и вовсе будет оканчивать школу. Что ж, Маршаллу оставалось только пожелать обоим всего наилучшего. Расти в Белом доме было, конечно, очень интересно, но, как ни крути, это все-таки золотая клетка, и не имеет значения, что обоим детям очень повезло с отцом. Каким бы внимательным и заботливым ни был Армстронг, он все равно оставался президентом, а это означало, что его дети обречены расти без отца. Да и без матери тоже, мысленно добавил он, припомнив, как часто миссис Армстронг приходится сопровождать своего супруга во время официальных визитов, приемов и прочих мероприятий.

С первой леди Маршалл познакомился на следующий же день. Мелисса Армстронг оказалась довольно высокой, миловидной, как ее дочь, и такой же застенчивой, как сын. (Впрочем, в Амелии и Бреде воплотились черты обоих родителей, так что Маршаллу было очень легко представить, что когда-нибудь эта маленькая девочка в мышиного цвета трико и розовой балетной пачке станет президентом США.) Мягкие манеры и правильная, интеллигентная речь свидетельствовали о прекрасном образовании, и он припомнил, что Мелисса Армстронг с отличием окончила Йельский университет, где она изучала юриспруденцию. Кажется, она даже успела какое-то время поработать адвокатом. Карьеру Мелисса оставила, когда Филипп Армстронг, с которым она вместе училась и за которого вышла замуж на последнем курсе, в первый раз баллотировался в сенат. Судя по газетным отчетам, она была преданной женой, поддерживавшей все начинания своего супруга. Мелисса не только сопровождала Филиппа во время визитов, когда ее присутствия требовал протокол, но и увлеченно занималась разного рода благотворительностью, направленной на улучшение условий жизни самых бедных слоев населения. Особое внимание Мелисса уделяла программам поддержки детей из неблагополучных семей, в чем также проявлялось ее природное чадолюбие. Вместе с тем она чуралась излишней рекламы, никогда не фигурировала в скандальных хрониках, не высказывала радикальных политических суждений – словом, была образцовой первой леди. Когда Филипп Армстронг стал президентом, Мелисса выучила французский и испанский и иногда переводила мужу во время неофициальных встреч, а сейчас, по слухам, приступила к изучению китайского. Недавно ей исполнилось сорок два (она была на четыре года младше мужа), но даже после двух родов выглядела Мелисса максимум на тридцать, что было нисколько не удивительно: она играла в теннис, превосходно каталась на лыжах и каждое утро занималась с персональным тренером в тренажерном зале Белого дома.

Вся страна обожала Мелиссу Армстронг. Журналисты подчеркивали и ее внешность, и ее живой ум, и врожденную скромность, благодаря которой она отнюдь не выглядела небожительницей, недоступной для простых смертных. В своих интервью президент несколько раз заявлял, что выборы он выиграл исключительно благодаря жене, и это утверждение было недалеко от истины. Не то чтобы сам по себе Филипп Армстронг ничего собой не представлял, просто эти двое всегда были парой, и общественное сознание вряд ли отделяло их друг от друга. Насколько знал Маршалл, в современной политической науке подобное явление называлось «феноменом Кеннеди», и Армстронги действительно напоминали Джона и Джеки, хотя и были их более современной версией. Они не любили шумихи, не любили известность, но они были настоящими, и прав был тот журналист, который однажды назвал Филиппа и Мелиссу самой популярной и самой любимой простыми американцами президентской четой за последние пятьдесят лет.

И вот, на следующий день после Хэллоуина, Маршалл увидел Мелиссу на торжественном обеде. В узком черном платье, оставлявшем открытым одно плечо, она выглядела исключительно элегантно, и он постарался не слишком на нее таращиться. Мелисса, однако, сразу заметила незнакомое лицо и, распознав в Маршалле новичка, специально подошла с ним познакомиться, как только иссяк поток гостей, которых она приветствовала на правах хозяйки.

– Вы, наверное, мистер Эверетт? – приветливо сказала она и улыбнулась немного застенчивой улыбкой, которую так хорошо знала вся страна. Чем-то Мелисса Армстронг напоминала принцессу Диану, но в ее красоте не было ни капли британской аристократической холодности, и Маршалл невольно подумал, что умей он рисовать, то портрет стопроцентной американки писал бы с нее – а если писал бы этот портрет по фантазии, то он получился бы похожим на портрет первой леди.