Книга Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский

— Ну-ка, выясни мне быстро, где твой Петух? — приказал Грошев сыну, до сих пор все еще не отошедшему от своего уныния, когда он выслушал от отца про то, какова была реакция на его поведение Андрея Дмитриевича. Не оправдал доверия! А это у них, которые из ФСБ, — бесспорный край, за такую накладку, говорят, там крепко наказывают. А ведь так понравилась поначалу Игорю его новая служба…

— Куда звонить-то? — спросил он у отца.

— Да ты что, совсем уже умом тронулся? — беспричинно разъярился Григорий. — На трубу, конечно, а потом по его же домашнему номеру — для проверки. Тебе чего, элементарные вещи объяснять надо? Проснись, сын!

— А зачем ему звонить, — резонно заметил Игорь, — если он наверняка тоже у них, ну, вместе со всеми?

— Ты сам его видел у госпиталя?

— Нет…

— Так какого ж ты…?! Почему ты уверен, что это именно он тебя подставил? Знаешь, зачем мы с Андреем именно на тебя Петуха перекинули? Так вот, чтоб запоминал на будущее: он из них троих — самый слабый и уязвимый, у него жена и двое детей, а от его руководства на предприятии, в принципе, зависит очень немногое. Но если этот бегемот вылетит из этой троицы, им вдвоем станет очень неуютно. Сам же сказал, что у Петуха, в сущности, и вопросов-то к тебе особых не было! Почему не было, ты над этим вопросом задумался? Да потому что он сразу сообразил: плетью обуха не перешибешь, и своя шкура — дороже. Эти двое — друзья, а он — пришей кобыле хвост! И что бы там, в дальнейшем, ни происходило, а без работы он какое-то время не останется. Это я говорю, чтоб ты понял его человеческую природу, его суть. Если ты, разумеется, все правильно до него донес. Ну, как мы обсуждали, когда ты получал свое задание. Или не так? — грозно спросил он.

— Да так… в общем… — смешался Игорь, забыв уже, о чем он говорил Петухову.

Кажется, вспоминал сейчас он, так и было. И тот быстро и покорно согласился. Значит, отец с Андреем Дмитриевичем оказались правы. Как настоящие психологи. А он-то уж и растерялся, даже испугался было не на шутку…

— А еще ты у него тактично узнай, где сейчас могут быть остальные? А станет врать, мы его сразу поймем, перезвонив еще раз к нему домой, понял?

И тогда будем точно знать, какие принимать меры. Понял, спрашиваю? — и подумал: «Ох, уж эти адвокаты… Никакого от них толку, пока все сам не возьмешь в свои руки…».

Петухов отозвался сразу, будто ждал звонка.

— Николай Николаевич? — вежливо обратился Игорь. — Добрый вечер. Вы сейчас, извините, где находитесь, я имею в виду, территориально?

— А что, я вам еще нужен? Дома, вообще-то. Я подумал, что на сегодня у нас больше проблем не возникнет. Или ошибаюсь? — спросил он осторожно.

Игорь взглянул на отца, внимательно подслушивающего сбоку их разговор, и тот кивнул, но тут же отрицательно помотал головой, шепча: «Не ошибается…».

— Нет, не ошибаетесь, Николай Николаевич. Я просто хотел у вас спросить… Не могу никак связаться с Уткиным или Гусевым, вы, случайно, не в курсе?

Возникла короткая пауза, и Петухов спокойно ответил:

— Не знаю, думаю, они еще на фирме. Они ж обычно допоздна там задерживаются… Или на пути домой… Где ж им еще-то быть?

— А, ну ладно, позвоню-ка я на «Радугу» еще разок, наверное, секретарша выходила, а сотовые их почему-то тоже не отвечают. Я и подумал, может, вы знаете?.. Так мы завтра с утра встретимся?

— Как скажете, Игорь Григорьевич.

— Хорошо, тогда пока, до встречи.

Он отключил свой сотовый и вопросительно посмотрел на отца. Тот кивнул и сказал:

— А теперь звони по его домашнему телефону и уточни время на завтра, ну, скажи там, у кого из вас состоится встреча, ну, чего я тебя все время разуму учу? — опять рассердился Грошев-старший.

Игорь послушно кивнул и стал звонить снова, теперь домой Петухову.

— Слушаю, добрый вечер… А, это снова вы, Игорь Григорьевич? Что-то забыли?

— Время, время!.. Давайте завтра в десять, у меня, если не возражаете. Или у вас?

— Можно у вас. Договорились, всего доброго.

— Ну, как тебе он? — тут же поинтересовался Грошев-старший.

— Нормальным голосом говорил. Как обычно… А что, я никак не пойму, чего тебе от него-то надо?

— Я обязан твердо знать, с ними он или нет. На хрен, понимаешь, нам нужна будет его баба с детворой, если сам он не играет в этих делах с акциями никакой роли? Одни заботы. Да и с детьми связываться, — неприятностей потом не оберешься. Это ж сразу какой хай подымется! А баба — это еще куда ни шло. Вот я теперь и убедился. Она не нужна. Остаются теперь в зоне нашего внимания две — Уткина и Гусева.

— Да зачем они тебе, пап?

— А чтоб их мужики рты захлопнули и больше не вы…! — он выругался. — Сообразил? Что бы ни случилось, к чему бы они сегодня ни пришли, а завтра им все равно на «Радугу» надо, куда они денутся-то? А бабы ихние одни останутся дома. Вот они-то нам и могут понадобиться…

— А не велик ли риск? — усомнился Игорь. — После сегодняшнего госпиталя они наверняка раззвонили по всему объединению про ваши с ними «беседы». И теперь никто не поверит, что жена кого-то из них исчезла случайно. Пап, я не хочу спорить с вами, но, по-моему, вы необоснованно рискуете. Одно дело — добровольная передача пакетов акций в другие руки, и совсем иное — похищение человека. Там срока предусмотрены, дай Боже, не мне вам говорить: по признакам сто двадцать шестой статьи, да еще со всеми отягчающими — до двадцати лет строгого режима…

— Ты чего, мне уголовный кодекс будешь читать? Я его получше тебя… на своем горбу! — огрызнулся Грошев-старший и постучал себя кулаком по загривку. — Мал ты еще, — с сожалением отметил он. — Я в твои годы, Гарька, уже такие операции проворачивал, что тебе и во сне не привидятся. И все сходилось правильно. Никогда не случалось проколов. Важно все проделать грамотно… А тут… Нет, чего-то еще и я сам все равно не могу понять!..

— Вот видишь, — словно обрадовался сын.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Григорий Александрович. — Нет, я им покажу еще… Плохо они меня знают…

Конечно, он был разозлен до крайности звонком Ленки и долго не мог прийти в себя от изумления по поводу такой наглости. Он понял, отчего Ленка была в ярости, это она увидела «наружность» своего муженька после его разговора в офисе Ловкова, потому и полезла на рожон. И, разумеется, не представляла себе, на что она нарывается, на какие большие неприятности уже для себя лично. Впрочем, у нее всегда остается возможность принести «дяде Грише» свои глубокие извинения… на блюдечке, и он, без сомнения, простит ее… пару-тройку раз. А уж потом поговорит всерьез. Негоже такой ладной бабе грубыми базарными матерками выражаться, как шлюхе последней, не ее это жизненный стиль…

Сделав столь глубокомысленный вывод, Грошев-старший, и сам далеко не чуждый ненормативной лексики, как нынче выражаются, естественно, не испугался ее угроз — чистая чепуха, какие-то там пацаны с Черкизовки! Да у него такие «рабочие контакты», которые той же Ленке, со всеми ее буйными фантазиями, не могли бы даже и присниться. Сам Баляба лично брал «трубу», когда в нем оказывалась нужда у полковника ОРБ Грошева. А Балябинов — очень серьезный авторитет, фактически «держит» Восточный округ, да еще парочку районов в области — в придачу. Эти «черкизовские» тоже, небось, прикрываясь балябиновской «крышей», делишки свои проворачивают. И одному Богу, наверное, известно, почему Балябинов считался среди других «законников» таким неуязвимым и удачливым. Богу и ему, Грошеву. Вот потому на Ленкины дешевые понты и угрозы Григорию Александровичу было наплевать, его другое заботило: что еще намерен предпринять теперь, оказывается, только разворошенный, а не добитый до конца «птичник»? Если они там действительно собираются что-то предпринимать…