Книга Одолевая власть любви - Грейс Грин

Однако полтора года назад все кончилось. Лори получила ответственную должность в Галифаксе — должность, не предусматривающую командировки. И они решили расстаться.

Он очень скучал по ней. Но их отношения были основаны исключительно на сексе, так что он не слишком скучал по ней.

Она удовлетворяла его потребности.

Вот и все.

Она любила большие города и часто говорила ему, что скорее будет есть дохлых червей, чем выйдет замуж за человека, живущего в никому не известном провинциальном городишке!

Впрочем, он никогда и не думал о женитьбе. Лори Кемпбелл была до кончиков ногтей деловой женщиной — дерзкая, сладострастная брюнетка, дьявольски сексуальная… а после пары рюмок немного грубоватая. Определенно не та женщина, которую можно привести домой и представить детям.

Дети!

Он снова сфокусировал свой взгляд. И свои мысли. Вернулся мыслями домой, к Джоди.

Как она? Она подхватила какую-то ужасную простуду. Скорей всего, в школу она сегодня не пойдет. Хейли придется позвонить миссис Томас.

Он взглянул на будильник на ночном столике: 7.05. На Тихоокеанском побережье сейчас пять минут пятого. Он позвонит домой, а затем спустится в бар и выпьет холодного пива.

Броуди присел на постель и набрал номер. Мгновение спустя раздались долгие гудки.

Миссис Томас, наверное, сидит в его гостиной, уютно устроившись в большом кожаном кресле, сложив на коленях страницу «Ванкувер сан» и увлеченно разгадывая кроссворд из «Нью-Йорк таймс».

На лице Броуди появилась кривая усмешка. Как бы ему хотелось расслабиться сейчас в своем кресле!

На другом конце провода подняли трубку. И очень знакомый голос — но, безусловно, не живой уэльский говорок их няни — ответил:

— Дом Спенсеров.

Броуди отдернул трубку от уха и возмущенно посмотрел на нее… словно она его ужалила.

Кендра Уэстмор!

Какого черта эта женщина делает в его доме?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кендра нахмурилась.

— Алло! Слушаю вас. Говорите! Алло-о-о!

В ответ ни звука.

Она уже собралась было повесить трубку, но тут услышала мужской голос — очень знакомый голос:

— Кендра? Что, черт возьми, происходит?!

Она прислонилась к стене кухни. Когда зазвонил телефон, она решила, что это Хейли, и уж никак не ожидала услышать Броуди…

И не представляла, что от одного звука его голоса у нее задрожат колени.

— Броуди? — Она дотянулась рукой до кухонного стула, придвинула его и села.

— В чем дело? — спросил он. — Что-то случилось?

— Миссис Томас не смогла прийти. — Кендра смотрела на блюдо булочек с корицей, которые только что вынула из духовки. — Хейли позвонила мне сегодня утром и попросила посидеть с Джоди.

В течение шести ударов сердца она ничего не слышала.

Затем Броуди спросил:

— Ты в роли няни? В моем доме?

Вот он, этот насмешливый тон, который всегда звучит в его голосе, когда он говорит с ней! В самих словах не было ничего оскорбительного, но между строк сквозило: «Высокомерная Уэстмор сидит с детьми Спенсеров! Разве это не сюжет для анекдота?»

Она сдержала резкий ответ, готовый сорваться с губ.

— Мне пришлось привезти Меган. Она тоже больна.

— Тогда я действительно твой должник. — Насмешливые нотки исчезли. — Слушай, мне очень жаль. Это моя вина. Я должен был связаться с миссис Томас вчера вечером, прежде чем уезжать. Должен был убедиться, что она свободна, на случай…

— Что толку плакать о пролитом молоке, Броуди, — остановила его Кендра. — Впрочем, я рада, что ты позвонил. Я хочу попросить доктора Джемисона посмотреть Меган. Интересно… это ваш семейный врач?

— Да. Пусть посмотрит обеих. Если что, сразу звони мне. В любое время. Ты в гостиной?

— Нет, на кухне.

— Номер моего отеля — на пробковой доске.

— Вижу.

— О’кей. Ну, как там у вас? Джек и Хейли в порядке?

— Джека я не видела. Он ушел в школу до того, как я приехала. Не волнуйся, все в порядке.

— Скажи Хейли, что я позвоню завтра утром, часов в семь по вашему времени.

— Броуди, я думала…

— Да?

— Миссис Томас нет сейчас в городе. Если доктор скажет, что Джоди завтра не следует идти в школу, будет лучше, если я останусь здесь на ночь. Меган лихорадит, я не хочу таскать ее туда-сюда. И Хейли будет спокойнее, если она будет знать, что я здесь.

— А тебе это удобно?

— Да. И я уже сказала… это будет лучше.

— Миссис Уэстмор, я ваш должник, а я люблю платить долги! Когда вернусь, то устрою тебе прекрасный вечер. Коктейли, обед, танцы в любом месте, которое ты выберешь в Лейквью.

— Вот это да! Броуди, ты, конечно, знаешь, как обращаться с девушками. Ты хочешь сказать, что мне придется выбирать между «Макдоналдсом» и пиццерией?

— Без сарказма, Уэстмор, тебе это не идет! Увидишь, как все изменилось с тех пор, как ты уехала. Ты пойдешь со мной, солнышко! Обещаю, разочарована не будешь!

Кендра повесила трубку, но его дразнящий голос все еще звучал в ушах, и она почувствовала, как в ее жилах закипает возбуждение.

Вечер в городе с Броуди Спенсером?

Это, конечно, даст пищу злым языкам! Она будто уже слышала, что о них станут говорить. Девушка из семейства Уэстмор вместе с этим хулиганом Спенсером!

Только она уже давно не девушка, а Броуди больше не хулиган.

Он хорош внешне, уверен в себе и многого успел добиться в этой жизни.

То, что он взвалил на себя груз ответственности за детей погибшего брата, вызывало безмерное уважение.

А кроме того, положа руку на сердце, Кендра вынуждена была признаться себе, что он просто очень и очень нравится ей.

Таким, каким он стал.

Хотя где-то в глубине души ей было жаль того нахального сорванца, который гонял в черной кожаной куртке как сумасшедший по всему городу на своем ревущем «Харлей-Дэвидсоне»!

— Сначала я не поверил своим ушам. А теперь не верю глазам! — воскликнул доктор Джемисон. — Кендра Уэстмор сидит с детьми Броуди, пока тот отсутствует! — Он посмотрел на Кендру поверх очков, вешая мокрое от дождя пальто на вешалку. — Старик Эдвард перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его внучка водит дружбу с кем-то из Спенсеров!

— Ну и пусть переворачивается! — легкомысленно заметила Кендра и повела его к лестнице.

Доктора она не видела со дня похорон дедушки, и у них не было случая поговорить на эту тему с глазу на глаз… что, впрочем, ее устраивало. Этот человек слишком много о ней знал — теперь, когда умер дедушка, больше, чем кто-либо на свете.