Книга Руби - Вирджиния Клео Эндрюс

Мне показалось, я слышу раскаты грома. А может, это кровь оглушительно стучала у меня в висках?

– И кто же он, бабушка? – с усилием выдавила я.

– Октавиус Тейт соблазнил ее.

Очередной удар грома сотряс до основания не только наш дом, но и весь мой мир. Я ощутила, как с грохотом рухнули хрупкие стены моей души. Слова застревали в глотке, и я не могла задать вопрос, сидевший в моем сердце как заноза.

Бабушка продолжила:

– Твой дедушка Джек бросился к нему. Октавиус тогда год как женился. Был еще жив его отец. Дедушка Джек в ту пору был таким же сумасшедшим игроком, как и ныне. Не мог пройти мимо компании, играющей в бурре, хотя удача его вовсе не баловала. Как-то раз проиграл ботинки и явился домой босиком. В другой раз проиграл золотой зуб, и ему вытащили его клещами. Но это ж известно: таким олухам, как твой дедушка, уроки судьбы впрок не идут. Тем не менее они с Тейтами договорились замять дело. Тейты обещали заплатить, чтобы дед не поднимал шума. А еще они решили, что в свое время Октавиус возьмет новорожденного в свой дом и воспитает как законного. Люди будут думать, что ребенка родила его жена. Что он там сказал Глэдис и как вынудил ее согласиться, мы никогда не узнаем. Да мне, честно говоря, и не хочется это знать. Так или иначе, жена Тейта притворилась беременной. А твоей матери удалось скрыть, что она в положении. С седьмого месяца она не выходила из дому. К счастью, наступило лето, не нужно было ходить в школу. Всем знакомым мы говорили, что она гостит у родственников в Иберии. Ребенок, здоровый крепкий мальчик, родился в положенный срок. Мы отдали его Октавиусу Тейту, как договорились. Дедушка Джек получил деньги и за неделю спустил их в карты. Но тайна осталась тайной. Но теперь настало время раскрыть ее тебе, – понурив голову, произнесла бабушка Кэтрин. – Я надеялась, что этого удастся избежать. Мне не хотелось, чтобы ты думала плохо о своей покойной матери, а значит, и о самой себе. Но так случилось, что вы с Полом… стали больше чем друзьями, – вздохнула бабушка. – Когда я увидела, как вы целуетесь у машины, то поняла: ты должна узнать правду.

– Мы с Полом – брат и сестра? – спросила я дрожащим голосом.

Бабушка кивнула.

– Наверное, он ничего об этом не знает?

– Понятия не имею, что происходит в семействе Тейт, – пожала плечами бабушка Кэтрин.

Я закрыла лицо руками. Слезы, закипавшие в глазах, казалось, стекали не наружу, а внутрь, и внутри все словно заледенело. Тихонько поскуливая, я раскачивалась из стороны в сторону.

– Господи, как ужасно! – стонала я сквозь зубы.

– Руби, милая, я не хотела причинять тебе боль, – донесся до меня голос бабушки. – Но ты ведь сама понимаешь, молчать дальше было невозможно.

Я сознавала, как мучительно далось ей это признание, как тяжело ей было разрушать мои мечты и надежды.

– Тебе придется от него отказаться, девочка моя, – продолжала бабушка. – Но не ты должна открыть ему правду. Это дело его отца.

– Это его убьет, – всхлипывала я, тряся головой. – Разобьет ему сердце, как и мне.

– Поэтому и не надо ничего говорить, – посоветовала бабушка. – Просто положи вашим отношениям конец.

– Но как, бабушка? Мы любим друг друга. Пол такой добрый, такой милый…

– Если хочешь ему добра, сделай вид, что он тебе больше не нравится. Прогони прочь. Он встретит другую девушку и утешится. Парень он видный, так что за этим дело не станет. К тому же, если вы не расстанетесь, родители изведут его угрозами и упреками, и в результате ты разлучишь его с семьей.

– Его отец – настоящее чудовище. Как он мог, едва женившись… встречаться с мамой? – спросила я, чувствуя, как гнев на мгновение пересилил грусть, затопившую мою душу.

– Я его не оправдываю, – покачала головой бабушка. – Он был взрослым мужчиной, а Габриелла – всего лишь чувствительной девчонкой. Но она была так красива, что всех сводила с ума. Думаю, злой дух давно бродил вокруг Октавиуса Тейта, нашел в его сердце лазейку и заставил соблазнить твою мать.

– Если Пол об этом узнает, он возненавидит отца! – выпалила я.

Бабушка кивнула.

– А ты этого хочешь, Руби? – тихо спросила она. – Хочешь зажечь в его сердце огонь ненависти? И как Пол будет относиться к женщине, которую до сих пор считал матерью? Хочешь, чтобы и ее он возненавидел?

– Нет, нет, бабушка! – выкрикнула я, сорвалась с места и зарылась лицом в ее колени.

Она погладила меня по волосам:

– Успокойся, моя маленькая, успокойся. Поверь, со временем боль утихнет и все забудется. Перед тобой – вся жизнь, тебя ждет много радостей. Ты непременно станешь знаменитой художницей, люди будут тобой восхищаться.

Бабушка мягко взяла меня за подбородок и заставила поднять голову.

– Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты отсюда уехала? – спросила она, глядя мне в глаза.

Слезы хлынули у меня горячим потоком.

– Понимаю, – всхлипнула я. – Но я ни за что не расстанусь с тобой, бабушка.

– Настанет день, когда нам придется расстаться. Это в порядке вещей. Когда это произойдет, не терзайся сомнениями. Делай то, что должна делать, и не думай обо мне. Обещай, что уедешь. Обещай!

Она смотрела на меня с тревогой.

– Обещаю, – ответила я.

– Вот и славно, – заключила бабушка Кэтрин. – Вот и хорошо.

Она откинулась на спинку кресла. Казалось, что за несколько минут она постарела на несколько лет. Я размазала по щекам слезы и поднялась на ноги:

– Тебе принести что-нибудь, бабушка? Может, стакан лимонада?

– Лучше стакан холодной воды, – улыбнулась она и погладила меня по руке. – Прости, моя девочка.

Судорожно сглотнув, я поцеловала бабушку Кэтрин в щеку:

– Ты ни в чем не виновата. Тебе не за что просить у меня прощения.

Бабушка молча улыбнулась. Я принесла воды, и она выпила ее с явным усилием. Осушив стакан, бабушка поднялась с кресла:

– Что-то я очень устала, Руби. Пойду спать.

– Конечно, бабушка. Я тоже скоро лягу.

Когда бабушка ушла, я бросилась на галерею и вперила взгляд в темноту, в то место, где мы с Полом поцеловались на прощание. Тогда никто из нас не знал, что это наш последний поцелуй. Я больше никогда не услышу, как его сердце бьется рядом с моим, никогда не задрожу, ощущая его прикосновения. Закрыв дверь, я побрела в свою комнату. В душе у меня зияла пустота. Словно кто-то, кого я любила всем сердцем, внезапно умер. Впрочем, так оно и было. Я навсегда потеряла Пола Тейта, которого знала и любила прежде. Той Руби Лэндри, которую любил Пол, тоже более не существовало. Грех, некогда даровавший жизнь Полу, теперь уничтожил нашу любовь. Я начала страшиться будущего, тех дней, что ждали меня впереди.

Ночью я плохо спала: вертелась, металась, часто просыпалась. Всякий раз, выныривая из забытья, я ощущала томительную тяжесть на сердце и вспоминала о ее причине. Мне отчаянно хотелось, чтобы все случившееся оказалось лишь страшным сном, кошмаром. Но темные печальные глаза бабушки Кэтрин были реальностью. Взгляд ее преследовал меня даже во сне, напоминая об открывшейся тайне.