Книга Месть Триединого - Алексей Корепанов

Зулам бросил взгляд на сосредоточенного, ушедшего в себя вигиона, переглянулся с дубль-пилотом и, помедлив, сказал:

‒ Да тут пристрелили одного… Из беллизонцев…

‒ Ну и? ‒ поторопил его Атос. ‒ Давай, не тяни кота за хвост.

Пилот поднял брови ‒ видно, ничего не знал про котов.

И все-таки кое-что рассказал.

По его словам, автохтоны взялись за оружие после того, как в одном из полицейских участков убили задержанного ‒ молодого парня из беллизонцев. Хотя дело было темное ‒ тот вроде находился в состоянии глубокого опьянения, чуть сам не придушил кого-то из полов. А может, и придушил ‒ пилотам тоже никто ничего не докладывал, и знали они обо всем этом из разговоров среди полицейских.

В общем, как понял Крис, был бы повод. Беллизонцы этого повода ждали. Они, в отличие от автохтонов на многих других планетах, почти не смешивались с колонистами ‒ такие браки были очень редки, ‒ держались обособленно и на свою территорию пускали крайне неохотно. Но при этом какая-то их часть, пусть и небольшая, беспрепятственно проживала в городах колонистов. Те относились к беллизонцам настороженно и несколько презрительно, как к низшей расе. Прямо Зулам об этом не говорил, но и так было понятно.

‒ Есть ведь и другие автохтоны, ‒ продолжал Зулам, ‒ и тут, на континенте, и за океаном. Гуддеры, лаброзины, еще какие-то… Но они себя ведут тихо, а эти слишком нос задирают. Просто сами нарываются.

Возможно, история с убийством молодого беллизонца была правдой. Но с такой же вероятностью она могла быть дезой, вброшенной полам. Дабы не раскрывать истинное положение дел.

Собственно, неважно было, из-за чего вспыхнул бунт. Главное ‒ подавить его и вернуть на Нова-Марс спокойствие. Империи мятежи совсем ни к чему.

‒ Короче, ребята не хотят жить мирно, ‒ подытожил Атос. ‒ Таких нужно учить. И учить крепко.

‒ Кто не хочет мирно жить ‒ должен в ухо получить, ‒ вновь продемонстрировал Граната свое версификаторское умение.

‒ Во-во! ‒ прогудел Портос. ‒ И не только в ухо.

‒ По копчику да с носаря! ‒ хохотнул Годзилла.

Опустевшие банки пайков файтеры все-таки не стали раскидывать по беломраморному залу. Поставили у колонн ‒ жрецы подберут. Те, которые уцелели.

‒ Значица, так, ‒ деловито сказал Андреас Скола, встав и выпрямившись во весь свой немалый рост. До этого он думал, нахмурив брови и изредка перебрасываясь короткими фразами с вице-вигионом, и наконец придумал. ‒ Курорт здесь устраивать ‒ это хорошо, но еще лучше будет немного поработать. За пропасть нам не дотянуться, а вон туда, ‒ вигион кивнул в сторону скалы с поредевшими от огня зарослями, ‒ попробуем. Четверо с кошками, справа и слева. Раздолбать там все, что движется. А потом наши партнеры, ‒ он посмотрел на пилотов, ‒ под прикрытием рванут к своей «колбасе» и посмотрят, может ли она еще летать. Ну, кто желает поскалолазить?

‒ Лазить на скалы радости мало, ‒ тут же срифмовал Граната.

‒ Тебе хватит, Мхитарян, ‒ жестким тоном произнес вигион. ‒ Кого выберешь в напарники?

‒ Командиру виднее, ‒ уныло протянул файтер, вероятно, мысленно ругая себя за длинный язык.

‒ Тогда не умничай, Принц Датский.

Это было еще одно прозвище Гамлета Мхитаряна, которым наградил его кто-то из старослужащих, и далеко не все файтеры знали, что оно означает. Вигион же в свое время не поленился слазить в Нет и заодно узнал, кто такой Шекспир, и почему один из крейсеров базы на Парадизе-VI в системе Латоны, где Скола когда-то служил, называется «Эльсинор». Сам вигион был родом с Шамбалы, единственной планеты, вращавшейся вокруг Квирина, а там Шекспира в школе не изучали. А если даже и изучали, то вигион это имя забыл за ненадобностью.

Он обвел взглядом файтеров и распорядился:

‒ Адам с Мхитаряном слева, Таварес с Куперманом справа. Расуль и Хильде страхуют снизу.

Четверо эфесов, которых назвали первыми, принялись рыться в своих нэпах, доставая винчи,[23]на которые были намотаны тонкие, но прочные тросики с четырехлапыми якорьками-кошками на конце. Они закрепляли винчи на груди, а Сагдиев с Иваром Хильде ‒ Молчуном ‒ терпеливо ждали.

Граната вдруг пропел:

Парня в горы тяни ‒ рискни!

Не бросай одного его,

Пусть он в связке в одной с тобой —

Там поймешь, кто такой.[24]

‒ Отставить! ‒ процедил Андреас Скола. ‒ Ты у меня допоешься, Мхитарян. И с какого перепугу тебя в Стафл понесло? Тебе в актеры надо, понимаешь.

‒ Так поперли из актеров, ‒ охотно сообщил Граната. ‒ Не ужился. Вернее, они со мной не ужились.

‒ Неудивительно, ‒ проворчал вигион.

‒ Завидовали моим талантам, ‒ многозначительно добавил файтер.

‒ Да просто достал ты их! ‒ оскалив такие же белые, как окружающий мрамор, зубы, заявил Годзилла.

‒ Так, замолчали! ‒ повысил голос Скола. ‒ Пошевеливайтесь, скалолазы!

Наконец четверка управилась с амуницией, и маленький отряд, покинув храм, короткими перебежками отправился к скалам.

‒ Всех подчистую! ‒ напутствовал их вигион.

Расуль Сагдиев с Иваром Хильде присели на колено и нацелили вверх лучевики, а две пары файтеров, запустив в заросли тросики с кошками и включив винчи, начали быстро, как мухи по стене, подниматься по почти вертикальному боку скалы, ловко перебирая ногами. Излучатели висели у них на груди.

Крис, как и остальные, видел на своем информере картинки, которые поступали с места действия скалолазов.

Выступы… Трещины… Какие-то ядовито-зеленые подсохшие потеки на сером камне ‒ помет местных пташек? Объективы вместе со шлемами эфесов вынырнули из-за верхней кромки скалы и показали вогнутую площадку, заросшую розовыми древовидными растениями. Излучатели здорово их покромсали, теперь тут было гораздо больше черного, чем розового, и кое-где к серому небу продолжали подниматься струйки дыма. Только уже не желтоватого, а сизого. Скалолазы, перевалившись на площадку, залегли, и некоторое время картинки оставались неподвижными.

‒ Расползайтесь, парни, ‒ подсказал вигион. ‒ По периметру. И головы особо не поднимайте.

Все оставшиеся в храме файтеры, кроме тех, кто стоял на посту, напряженно следили по своим информерам за перемещениями подбирающейся к орудию четверки. У пилотов флаинга информеров не было. Они стояли у входа и смотрели на скалу, но того, что находится там, наверху, снизу видеть никак не могли.