Книга Правда и другая ложь - Саша Аранго

Тем не менее дела шли не блестяще, и крах издательства был лишь вопросом времени. Тихая надежда Гонории Айзендрат дождаться своего часа и обрести покой рядом с Клаусом Мореани рухнула в тот миг, когда в приемную вошла эта тщеславная, невежественная и ослепительно молодая женщина с рукописью «Фрэнка Эллиса» под мышкой.

Гонория прикинула, что эта дама приблизительно вдвое моложе ее; гибкая, красивая, с гладкой кожей. Объявлением войны можно было считать обтягивающую короткую юбку в черно-белую клетку. Главное орудие – высоко оголенные бедра – было направлено прямо на Мореани, который поспешно встал из-за стола, когда женщина вошла в его кабинет. После короткого разговора Мореани плотно закрыл дверь, чего никогда раньше не делал. Это был ужасно длинный день. Дама пробыла в кабинете шефа три часа. Гонория слышала, как начальник несколько раз звонил по телефону, причем не через секретаря, а по прямому проводу, и это был очень плохой знак. Наконец Мореани в страшном возбуждении вышел из кабинета и попросил Гонорию организовать шампанское. Из кабинета несло табачным дымом и ландышевыми духами. Краем глаза Гонория заметила, как эта женщина сидит в эймсовском кресле шефа и качает красивой ножкой, затянутой в чулок со швом.

Гонория купила шампанское в супермаркете на углу и принесла из столовой пару стаканов. Саму ее на торжественное распитие не пригласили. После окончания банкета Гонория проветрила приемную, убралась в кабинете шефа, вымыла стаканы и опорожнила пепельницу на столе, посчитав при этом окурки со следами губной помады. Это было двадцать третьего марта. Мореани забыл даже о своем дне рождения. Худший враг мужчины – он сам, худший враг женщины – другая женщина.

Успех «Фрэнка Эллиса» все изменил. Мореани буквально расцвел. Бетти приходила к нему ежедневно для каких-то, бог знает каких, переговоров. С секретаршей она здоровалась, как с горничной: «Добрый день, Гонория», – а потом плотно закрывала за собой дверь кабинета. В приемной оставался тошнотворный запах ее дешевых духов.

Говорят, что драцена исполняет тайные желания. Гонория купила драцену и поставила ее на подоконник в приемной. Растение выпустило длинные листья, похожие на маленькие кинжалы, и действительно через полгода визиты Бетти стали реже. Гонория с удовольствием рассматривала благоуханные цветы драцены. «Бетти берет работу на дом», – объяснил Гонории Мореани, и вид у него при этом был довольно-таки безрадостным. Гонорию не интересовало, что это за работа. Шеф также признал, что Бетти для него слишком молода. Точнее, она нашла себе другого мужчину, молодого и глупого мужлана, на которого подействовали ее феромоны. С тех пор дверь в кабинет Мореани снова стала оставаться открытой. Драцена цвела пышным цветом.

– Бетти еще не приехала? – спросил Мореани, держа в руке лист бумаги. Гонория Айзендрат встала из-за стола, подошла к окну и посмотрела на стоянку.

– Ее машины нет.

Мореани мысленно выругал себя. Почему он не смог сдержать нетерпение и сам не посмотрел в окно? В этот момент в приемную вошла Бетти. На ней был серо-зеленый костюм, выгодно подчеркивавший ее феноменальную талию. Выглядела Бетти утомленной и необычно бледной.

– Прости, Клаус, мне пришлось повозиться с машиной, и в конце концов я взяла такси.

Гонория Айзендрат особо отметила, что извинение Бетти ее не коснулось. Обе женщины уже давно не удостаивали друг друга даже взглядом. Мореани отступил в кабинет, чтобы не промокнуть, ибо, как только теплый фронт Бетти сталкивался с областью высокого давления Гонории, в приемной начинался дождь.

Бетти, как обычно, закрыла за собой дверь и положила на стол шефа две редакторских рецензии, затем достала из пачки неизменную ментоловую сигарету. Мореани щелкнул зажигалкой.

– Я вчера говорил с Генри. Рукопись будет готова в августе. Он тебе не звонил?

– Мне? Нет.

– Он намекнул, что у него трудности с концовкой.

Бетти затянулась ментоловым дымом.

– Разве трудности с концовкой бывают не у всех? Мне кажется, трудности такого рода просто должны быть, иначе это ненормально, не так ли?

– Он не может решиться.

– Он так сказал? И что это значит?

Гонория принесла кофе, и оба замолчали, дожидаясь, когда она исчезнет. Мореани заметил сухие песчинки, застрявшие в каблуках туфель Бетти. Взгляд его ненадолго задержался на синеватой жилке на ее лодыжке.

– Позвони ему, Бетти. Может быть, ему надо помочь.

Она пожала плечами:

– Я могу попробовать, но это то же самое, что помогать Бетховену писать Девятую симфонию.

Мореани рассмеялся. «Немедленно стань моей женой! – хотелось ему крикнуть. – Позволь мне целовать твои ноги, ласкать грудь, гладить твои золотистые волосы». Но он не сказал этого вслух. Бетти загасила сигарету в латунной пепельнице, которую Мореани купил специально для нее. Сам он не курил, но Бетти до сих пор этого не заметила.

– Что случилось с машиной?

– Она сегодня утром просто не завелась. Наверное, я вчера оставила включенными фары.

– Ты сможешь сопровождать меня в поездке в Венецию?

Нельзя сказать, что Бетти обрадовалась его предложению. Во всяком случае, ее лицо осталось серьезным.

– Когда?

На столе Мореани зазвонил телефон. На аппарате замигал белый индикатор. Гонория пыталась перевести разговор на линию шефа. Мореани не стал брать трубку.

– Так что с машиной?

– Ты уже спрашивал. Она просто не завелась. Ты не хочешь ответить на мой вопрос?

Ах да, она спрашивает о Венеции.

Мореани все же поднял трубку.

– Переключите разговор, Гонория.

Мореани показал знаком, что звонит Генри, но Бетти и сама поняла.

– Генри, мое сокровище, как твои дела?

Какое-то время Мореани внимательно слушал. Бетти заметила, как он помрачнел. Она слышала низкий голос медленно говорившего Генри.

– Я сейчас приеду.

Мореани медленно положил трубку и уставился в пол, мучительно подыскивая подходящие слова.

– Что случилось?

– Утонула жена Генри.

– Когда?

– Вчера ночью.

– Этого не может быть.

– Она утонула. Он только что сам мне об этом сказал. Именно так.

– Ночью? Вчера ночью?

Мореани поднял глаза:

– Мне надо сейчас же ехать к нему.

Бетти помогла ему надеть пальто, раздумывая при этом, знал ли уже Генри о смерти жены, когда она приехала к нему на ее автомобиле? Не для того ли он так быстро кинулся на второй этаж, чтобы убедиться в этом?

Гонория Айзендрат вошла в кабинет. Лицо ее было пепельно-серым. Она села в эймсовское кресло, предназначенное лишь для самых высокопоставленных гостей.