Книга Последний триумф Вермахта. Харьковский "котел" - Константин Быков

К 19 часам 13 мая полки 13-й дивизии вышли на ближайшие подступы к Харькову[98]. Тем временем разведка установила, что немцы начали подтягивать подкрепления из города: навстречу наступавшим соединениям 28-й армии выдвигались крупные танковые группировки врага[99]. Оценив обстановку, штаб 28-й армии отдал распоряжение частям 13-й дивизии к исходу 13 мая перейти к обороне. Согласно этому распоряжению 34-й полк закрепился в районе Петровского, 42-й полк занял оборону фронтом на юг по линии курган с отметкой +2,0 и высота 213,3; 39-й полк, поступив в оперативное подчинение командующего 28-й армией, готовил оборону на рубеже Перемога, Гордиенко, прикрывая стык между 28-й и 38-й армиями»[100].

Имеющий большую информацию о событиях, комдив-13 А.И. Родимцев о дне 13 мая сообщил следующее:

«Зная, что с утра 13 мая мы возобновим наступление на Харьков, я приказал ночью организовать разведку. Судя по показаниям пленных, гитлеровцы расценивали наше наступление как операцию, предпринятую только с целью улучшения оборонительных позиций. По крайней мере, немецкое командование не сочло нужным подбросить подкрепления тем войскам, которые противостояли нам в районах населенных пунктов Красный и Рязановка[101].

Утром, после огневого артиллерийского налета, дивизия перешла в наступление. 34-й гвардейский полк атаковал поселок Красный и после жаркого боя захватил у гитлеровцев 11 исправных орудий. Следуя вместе с танками, наши пехотинцы ворвались в населенный пункт Петровское и очистили его от врага.

— Дело идет, Александр Ильич! — кричал по телефону Борисов. — Наш 42-й полк уже ворвался в Рязановку и выколачивает оттуда противника.

События развивались стремительно. Уже к 12 часам дивизия выполнила поставленную задачу. Я связался с командующим 28-й армией Рябышевым и доложил, что мы вышли на заданный рубеж, захватив 38 орудий, 4 склада с боеприпасами, два склада с вещевым имуществом, несколько тысяч снарядов и много патронов. Кроме 74 немецких солдат и офицеров, к нам попали в плен гитлеровские холуи-полицаи.

— Хорошо, — ответил Рябышев. — Теперь вы должны временно закрепиться на достигнутом рубеже.

Я несколько опешил:

— Опять закрепиться? Но ведь дорога на Харьков открыта!

— Понимаю, Родимцев, — помолчав, сказал командующий. — Мне тоже не терпится. Но обстановка складывается так, что нужно закрепиться. За два дня боев вы продвинулись на 30 километров вперед. Это хорошо… Но теперь следует осмотреться, подтянуть резервы, разобраться в обстановке.

Он повторил:

— Закрепляйтесь и крепитесь!

Вспомнилось недавнее совещание в Купянске. Как уверены были мы в скором освобождении Харькова!

А теперь, когда появилась возможность войти в город, пока гитлеровцы охвачены паникой, бить их, как говорится, в хвост и в гриву, — нам приказывают временно закрепиться на достигнутом рубеже!

В это время из вражеского тыла возвратилась наша конная разведка. Разгоряченный и взволнованный, вбежал в помещение штаба комиссар эскадрона Алексей Лукашов:

— Товарищ полковник, разрешите…

— Докладывайте.

Глаза его блестели, руки нервно вздрагивали.

— Мы побывали за фронтом в населенных пунктах Черкасское, Тишки[102], Циркуны, Большая Даниловка…

— Далеко забрались. Молодцы!

Он жадно вдохнул воздух и почти прокричал:

— Товарищ полковник. Мы были в Харькове! На его восточной окраине!

Я внимательно посмотрел на Лукашова: нет, не шутит.

— Кроме полицаев, наспех поставленных немцами на дорогах, в этих селах противника нет! А полицаи, как только завидели нас, кто куда во все лопатки…

— Спокойнее, Лукашов. Вы беседовали с харьковчанами?

— Да, беседовали. Местные жители говорят, что в городе среди фашистов страшная паника. Офицеры грузят награбленное в машины и торопятся выехать.

После доклада Лукашова о его рейде я предложил ему и его конникам отдохнуть. Он посмотрел изумленно:

— То есть как — отдохнуть? Почему?

— Потому что вы устали с дороги.

Он вытянулся, козырнул, злой и разочарованный, и, громко стукнув каблуками, вышел из домика.

Как я его понимал! Но что можно еще сказать? Позвонил снова Рябышеву. Он выслушал, поблагодарил.

— Распоряжение остается в силе. Закрепляйтесь!

Через три часа мы узнали, что наш сосед слева — 226-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал Горбатов, отбила первые контратаки танков противника»[103].

Сам Горбатов, командир 226-й дивизии, добившийся наиболее значительного успеха в наступлении 38-й армии и подвергшийся атаке частей 3-й и 23-й танковых дивизий и частей 71-й пехотной дивизии, об этом несчастливом дне, 13 мая, вспоминал: «…мы овладели Червоной Роганкой и рядом высот западнее. Противник контратаковал нас, но без успеха. Мы захватили пленных. В это время от левого соседа, 124-й стрелковой дивизии, поступило уведомление, что его контратакуют с юго-запада пехота и до сотни танков. Несколько позднее мы наблюдали отход этой дивизии; противник занял Песчаное за нашим левым флангом. А на нас двигалась пехота с пятьюдесятью танками. Сутки мы отбивали атаки, а потом вынуждены были оставить Непокрытое и высоту 199,0. За три дня боев мы захватили 126 пленных, 28 орудий (из них 15 тяжелых), 20 минометов, 45 пулеметов, много боеприпасов и других трофеев»[104].

Однако вернемся к первому батальону 211-го полка.