Книга Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. "Русская Троя" - Николай Дубровин

На основании всех этих соображений капитан 1 ранга Зарин предложил затопить несколько старых кораблей на фарватере, а людей с них и прочих кораблей обратить на усиление гарнизона. Прискорбно было представителям славного Черноморского флота выслушать подобное предложение, и у многих из них навернулись на глазах слезы. Запрудить порт и запереться в нем безвыходно значило отказаться от славной встречи нашего флота с неприятельским в открытом море, значило отказаться от звания моряка, столь высоко чтимого черноморцами.

Своей любовью к делу, своим единодушным стремлением на общую пользу черноморцы довели свои корабли до того высокого совершенства, которому завидовали иностранные державы. Теперь, когда они могли справедливо гордиться своим созданием, приходилось собственными руками потопить эти корабли в волнах родимого моря. Решаясь на такую меру, моряки отважились уничтожить сразу то, к чему они стремились более полувека, в чем видели свое призвание, свою будущность. Громкий говор, оживлявший совет, перешел теперь в безмолвие. Все молчали, но Корнилов видел, что большинство одобряет предложение Зарина и согласно с ним он видел, что все члены совета затопление кораблей признают единственным средством к спасению Севастополя, но что ни один из них не решился произвести этого рокового слова.

Не соглашаясь с таким мнением совета, Корнилов вызвал тем самые оживленные споры. В это время ему доложили, что приехал главнокомандующий, князь Меншиков, и находится на четвертом номере (так называлась одна из батарей Северной стороны). Корнилов, распустив совет, отправился к главнокомандующему.

– Готовьтесь к выходу, – сказал он, уходя, членам совета, – будет дан сигнал, что кому делать.

Явившись к главнокомандующему, Корнилов изложил ему мнение совета и объяснил свое намерение выйти в море. Меншиков согласился с советом и приказал затопить корабли на фарватере. Корнилов отказывался исполнить это приказание.

– Ну так поезжайте в Николаев к своему месту службы, – сказал Меншиков, рассерженный таким упорством Корнилова, и приказал своему ординарцу позвать к себе вице-адмирала Станюковича.

– Остановитесь, – вскричал Корнилов, – это самоубийство… То, к чему вы меня принуждаете… Но чтобы я оставил Севастополь, окруженный неприятелем, невозможно! Я готов повиноваться вам.

Затопление кораблей было действительно необходимо. Жертвуя несколькими старыми судами, мы преграждали неприятелю всякую возможность ворваться на рейд и вместе с тем усиливали Севастополь более чем 10 000 человек матросов испытанной храбрости.

Вечером 10 сентября суда, назначенные для потопления[9], были поставлены на указанные им места.

В течение ночи приказано было свезти на берег все, что можно, а на рассвете следующего дня погрузить корабли на дно.

В восемь часов вечера на этих кораблях, по морскому обычаю, сыграли зорю и опустили флаги. Ничто не напоминало их близкой погибели, и только тогда, когда уже совершенно стемнело, экипажи их съехали на берег. Большинство матросов и многие из офицеров были грустны: им было жаль, что корабли, на которых они служили, с которыми сроднились, должны погибнуть, не померившись силами с врагами отечества в честном и горячем бою.

В полночь 11 сентября глухой треск и клокотание воды возвестили, что потопление кораблей совершилось. Поутру над поверхностью моря плавали обломки мачт шести судов. Один только корабль «Три святителя», оставаясь на поверхности, долго сопротивлялся, не желая расставаться с жизнью. С шумом лилась вода в отверстия, прорубленные в подводной его части, но кораблю все-таки не хотелось погружаться в воду. Тогда приказано было пароходу «Громоносец» подойти и пустить несколько бомб в корпус несчастного корабля. После нескольких выстрелов обреченный на погибель корабль «Три святителя» зашатался, волны расступились перед ним, и он после долгой борьбы, как герой, отстаивающий самого себя, свое величие и славу, медленно опустился на дно, предназначенное быть его могилой… Шум воды, треск ломающихся мачт вместе с грохотом пушек, скатывающихся с одного борта на другой, сопровождали эту борьбу с морем корабля, владыки моря. Не одна горячая слеза скатилась с ресниц зрителей этой печальной сцены.

Выстрелы «Громоносца» болезненно отозвались в сердцах моряков. Смотря, как тонул корабль «Три святителя», многие из них горько плакали. Грустный и задумчивый стоял и вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, но когда корабль, шатаясь, стал опускаться на дно, Корнилов встрепенулся, лицо его оживилось, он обратился к собравшимся со словами утешения:

– Товарищи! – писал он вслед за тем в приказ. – Войска наши, после кровавой битвы с превосходным неприятелем, отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его.

Вы пробовали неприятельские пароходы и видели корабли его, не нуждающиеся в парусах? Он привел двойное число таких, чтоб наступить на нас с моря. Нам надо отказаться от любимой мысли – разразить врага на воде! К тому же мы нужны для защиты города.

Главнокомандующий решил затопить 5 старых кораблей на фарватере: они временно преградят вход на рейд, и вместе с тем свободные команды усилят войска.

Грустно уничтожать свой труд! Много было употреблено нами усилий, чтобы держать корабли, обреченные жертве, в завидном свету порядке. Но надо покориться необходимости!

Москва горела, а Русь от этого не погибла! Напротив, стала сильнее. Бог милостив! Конечно, Он и теперь готовит верному Ему народу русскому такую же участь.

Итак, помолимся Господу и не допустим врага сильного покорить себя! Он целый год набирал союзников и теперь окружил царство Русское со всех сторон. Зависть коварна! Но царь шлет уже свою армию; и если мы не дрогнем, то скоро дерзость будет наказана и враг будет в тисках!

С затоплением кораблей Севастополь перестал быть портом. Чувство долга и любовь к родине обращали город в крепость, а моряков-матросов – в солдат-пехотинцев. Это крутое превращение, возможное только в России, совершилось на глазах многочисленного неприятеля.

Получив сведение, что неприятель двигается от Альмы к Севастополю, князь Меншиков собрал войска и оставил город с тем, чтобы сохранить сообщение с остальными губерниями России, дождаться подкреплений и зайти неприятелю в тыл, если бы он вздумал остановиться на Северной стороне и атаковать город. Князь Меншиков оставил в Севастополе одних моряков, саперов и несколько резервных батальонов. Перед отъездом своим он приказал сформировать из корабельных команд батальоны для защиты города и поручил заведывание обороной северной части города генерал-адъютанту Корнилову, а южной его части – вице-адмиралу Нахимову. Корнилов отдал тотчас же приказ, по которому было сформировано из флотских экипажей семнадцать батальонов, одна часть которых назначена для защиты северных укреплений, другая – для защиты города с южной стороны. Оба адмирала горячо принялись за дело, когда неприятель показался в виду Севастополя и приближался к Северной его стороне. С высоких мест города видно было, как союзники спускались в Бельбекскую долину и как в то же время правее их сходили наши войска в долину Черной речки.