Книга От Лас-Вегаса до Нассау - Елена Мищенко

– Не менее – это значит, что можно проектировать больше. А мы проектировали по программе, подписанной заказчиком.

– Помилуйте, голубчик, что эти колхозники понимают в этих вопросах? Вы составили, как вам хотелось, дали им на подпись, а они пришли в восторг, взяли и подписали.

– Но тут есть еще подпись председателя облисполкома и зампреда Госстроя.

– В том то и дело, что эти деятели тоже ничего не понимают в этом деле. А вы составили эту программу сами. Я понимаю, что вы стремились украсить поселок огромным красивым зданием. Но при этом получилось, что вы заставили колхоз заплатить вместо 500 тысяч пять миллионов рублей, т. е. вы заставили их переплатить лишних четыре с половиной миллиона. Я понимаю, что вы их не положили в свой карман. Но тем не менее перерасход есть, и мы его вынуждены будем отметить. Да вы не волнуйтесь так.

– То, что вы говорите, – полный абсурд. Мы проектировали по заданию заказчика, подписанному всем начальством включая Госстрой, проектировали по нормам, а вы нам приписываете какие-то обвинения.

– А вы не переживайте. Мы еще подумаем, как это помягче написать. Уверяю вас, что это чистая формальность, но мы должны были поставить вас в известность. Идите и спокойно работайте. От всей души желаю вам творческих успехов.

Через несколько дней меня пригласил к себе наш директор – Михаил Михайлович Мельников, человек доброжелательный, страшно переживающий за все институтские дела.

– Вы знаете, что они написали в заключении по результатам проверки? «При проектировании Дворца культуры в поселке «Восход» по вине главного архитектора проекта и других участников проектирования институт допустил приписки в особо крупных размерах – 4,5 млн. рублей из колхозных денег. Из них институт присвоил себе незаконно 400 тысяч на проектирование вместо положенных 50 тысяч». Вы знаете, что это значит? Это значит – тюрьма. Бросайте все, подключайте кого угодно и спасайтесь. Спасти вас может только чудо.

И я бросился на поиски этого чуда. Во-первых, начальником управления Госстроя, подписавшим задание, был Скуратовский – человек порядочный. Во-вторых, Криворотов – мой заказчик, был сейчас в Крыму, в-третьих, Скуратовский был и с Криворотовым, и с управляющим банком в хороших отношениях. Об этом я узнал позже. А пока я помчался в Госстрой к Скуратов-скому. Василий Павлович выслушал меня внимательно, поинтересовался, подписали ли в институте бумагу, и узнав, что еще нет, тут же ринулся к телефону. Первый звонок был в Крым.

– Владимир Иванович! Ну как погода в Крыму? Еще не разобрался? Только что с сессии Верховного Совета? Вот вы заседаете в Верховном Совете, а не видите, что у вас под носом делается. Тут какие-то чиновники хотят засадить архитекторов в тюрьму за то, что они по твоему заказу делают тебе Дворец культуры. Ты, пожалуйста, сейчас же звони в Совет Министров, чтобы они там разобрались с банком, который придумал эту ахинею.

Второй звонок был управляющему банком:

– Николай Петрович! Рад слышать тебя. Выражаю тебе свои глубочайшие сочувствия. Как это в связи с чем? В связи с твоими неприятностями. Скажи мне, о чем ты думал, когда послал ревизовать наш институт этого идиота. Какого? Ты лучше меня знаешь. Ты знаешь, что он написал в своем заключении? Сейчас весь Госстрой хохочет. Во-первых, он выяснил, что постановление ЦК и Совмина об экспериментальном строительстве в селах – это ерунда. Во-вторых, он объявил, что задание, подписанное Крымским облисполкомом и Госстроем, под которое уже вложено пять миллионов рублей – это никому не нужная бумажка и т. д. Как это «не может быть»? Вот копия лежит передо мной. Я могу тебе прочитать, только ты лучше пошли его немедленно в институт забрать эту бумагу и переделать. Я только что узнал, что ее еще в институте не подписали, и он может успеть. И дай бог тебе отделаться просто строгачом, потому что Криворотов вместе с Крымским обкомом уже такую бучу поднял в Совмине, что мало не покажется.

На следующий день на столе у директора лежала уже другая бумага. В ней было написано: «Следует отметить, что наряду с допущенными нарушениями, институт добился достаточно высоких показателей экономии проектных средств в экспериментальном строительстве. Так, при проектировании Дворца культуры в поселке «Восход», несмотря на сложность и большой объем объекта, стоимость проектных работ была принята по минимальным параметрам».

В коридоре я встретил председателя комиссии, который опять долго тряс мне руку и говорил с укоризной:

– Напрасно вы подняли такую шумиху. Это вовсе ни к чему. Я же вам говорил, что мы поищем, как бы это подать в более мягкой форме, и когда вы прочитаете наше заключение, то поймете, что мы так и сделали. Вы себе пойдете дальше творить, а у нас в связи с этим могут быть неприятности. Нехорошо получается.

– Ну, это вы напрасно, как раз очень хорошо. Если бы приняли ваш первый вариант, вас бы совесть замучала, и вам бы пришлось таскать мне передачи, а так вы теперь вольный стервятник – можете идти и клевать дальше нашего брата.

– Нехороший у нас разговор получается. Я уж подумываю – не вернуться ли назад, кое-что еще посмотреть.

– Только попробуйте, – я уже набрался смелости. – Я специально сохранил первое ваше произведение с вашим собственноручным факсимиле. Думаю, что оно может вызвать интерес у высокого начальства.

Высокое начальство, сильные мира сего… К сожалению, мы все во многом зависели от их прихотей. Периодически появлялись неофициальные заказы на надгробия, памятники, проекты дач. Даже летнюю экзархию для митрополита Киевского и Галицкого экзарха Украины Филарета проектировали в нашей мастерской. По просьбе приятелей я сделал проект дачи для знаменитого футбольного тренера, кумира киевлян, Валерия Васильевича Лобановского в Конче-Заспе. Заказчик оказался непривередливым. Он поставил только два условия – чтобы дом был по возможности большим, но чтобы издали он казался маленьким. В то время было модно преследовать за большие дачные дома.

В свое время отец проектировал дачи для Косиора, Постышева и Петровского. После этого он не спал по ночам и ждал, когда за ним прийдут. Слава Богу, пронесло! Мои дачные упражнения были значительно безопаснее.

В Конче-Заспе я видел много удивительного. То, что нужно нанимать строителей, понимал каждый заказчик, а вот заказывать проект архитекторам считалось лишним. Это приводило к печальным результатам. Когда я попал на дачу к известной оперной певице Евгении Мирошниченко, я был крайне удивлен. На первом этаже были просторные помещения. Передняя была маленькой, и в ее потолке зияло небольшое квадратное отверстие.

– Ну, как тебе нравится мое произведение? – спросила она хорошо поставленным голосом. – Я, конечно, не архитектор, но, по-моему, вышло неплохо. Теперь у меня только две проблемы: как сложить камин и как попасть на второй этаж? Вот отверстие я сделала в потолке, но лестницу строить негде. Придется здесь ставить драбыну. Но не буду же я заставлять гостей по ней взбираться.

– Да, нужно будет менять планировку, потому что твои оперные певцы просто не влезут по драбыне и не протиснутся в это отверстие. И камин теперь обойдется вдвое дороже, нужно было предусмотреть дымоход.