Книга Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма - Гленн Гринвальд

Хуже всего, и я знал это, что Washington Post будет послушно выполнять неписаные правила, которые действуют для официальных массмедиа в отношении государственных секретов. Согласно этим установкам, позволяющим властям держать разоблачения под контролем, минимизируя или даже сводя на нет их резонанс, редактор прежде всего информирует государственные органы о том, что собирается публиковать его издание, а органы национальной безопасности в свою очередь сообщают ему, каковы могут быть последствия разоблачений в отношении государственной безопасности. Затем ведутся длительные переговоры насчет того, что будет и не будет напечатано. В лучшем случае информация публикуется со значительным опозданием. Часто же заведомо сенсационные материалы не проходят.

Именно этими соображениями руководствовалась Washington Post, опубликовав в 2005 году материал о существовании «черных мест» – секретных тюрем ЦРУ, пытаясь скрыть их местоположение в различных странах, что позволило ЦРУ продолжать эту противозаконную практику.

Аналогичным образом New York Times пыталась скрыть существование программы по прослушиванию телефонных разговоров АНБ в течение года после того как журналисты Джеймс Райзен и Эрик Лихтблау были готовы опубликовать эту информацию в середине 2004 года Президент Буш вызвал издателя газеты Артура Зальцберга и главного редактора Билла Келлера в Овальный зал Белого дома, чтобы объяснить им, что они станут пособниками террористов, если раскроют общественности, что АНБ следит за американскими гражданами без законных на то оснований. Газета подчинилась требованиям и задержала публикацию статьи на пятнадцать месяцев – вплоть до конца 2005 года, когда президент Буш был переизбран на своем посту (сокрытие факта, что разговоры американцев могут прослушиваться на незаконных основаниях, способствовало этому переизбранию). И даже тогда New York Times опубликовала статью лишь потому, что разочарованный таким ходом событий Райзен собирался выпустить книгу с разоблачениями, и газета не захотела, чтобы собственный репортер ее же и обошел.

Кроме того, нужно упомянуть и о том, в каком тоне подается крупными газетами материал о злоупотреблениях со стороны государства. Журналистская культура США заставляет репортеров избегать всяческих четких формулировок и декларативных заявлений, использовать в материалах официальные формулировки, относиться к ним уважительно, какими бы недобросовестными они ни были на самом деле. Их политика, по определению колумниста Эрика Уэмпла из Washington Post, является половинчатой: никогда не говорить ничего определенного, но с одинаковой степенью уверенности печатать материалы в защиту властей и реальные факты, разводя разоблачительные обвинения до состояния запутанной, непоследовательной, часто незначительной новости. Помимо прочего, упор делается на официальной позиции, даже если это заведомо обман или лицемерие.

В тот момент это была журналистика страха и раболепия, когда и New York Times, и Washington Post, и многие другие издания отказывались использовать слово «пытки» в материалах о методах допроса, принятых в американских тюрьмах в период правления Буша, хотя это же слово без сомнений употреблялось для описания тех же методов, применяемых правительствами других стран. Массмедиа потерпели крах, пытаясь обелить безосновательные заявления правительства относительно Саддама [Хусейна. – Примеч. пер.] и Ирака, чтобы оправдать военные действия в глазах американской общественности. Эти заявления строились на ложных фактах, которые СМИ не стремились проверить, а старательно раздували.

Есть еще одно неписаное правило, призванное защищать власти: издание публикует лишь несколько документов разоблачительного характера, а затем прекращает публикацию. Чтобы смягчить удар от разоблачений Сноудена, газета могла напечатать несколько статей о собранном им архиве документов, что позволило бы ей снискать одобрение общественности, сорвать куш в виде призов, а затем изданию следовало замолчать – так что никаких перемен произойти не могло.

Итак, Сноуден, Лора и я сошлись во мнении, что настоящая публикация документов АНБ должна быть агрессивной по подаче, одна статья – следовать за другой, до тех пор пока не будут освещены все вопросы, представляющие интерес для общественности, невзирая на то, вызовет ли материал гнев или угрозы в наш адрес.

Еще во время нашего первого разговора Сноуден разъяснил, почему он не доверит свою историю ведущим средствам массовой информации, сославшись на случай с сокрытием New York Times сведений о прослушке АНБ.

Он пришел к выводу, что замалчивание газетой информации в очень значительной мере повлияло на исход выборов 2004 года. «Сокрытие этой истории изменило ход истории», – сказал он. Сноуден был полон решимости представить документы о программах слежки АНБ как о беспрецедентном случае, чтобы возбудить общественную дискуссию с реальными последствиями, а вовсе не ради сенсации, которая принесет славу журналисту, но которой невозможно ничего достичь. Это должно было стать бесстрашным разоблачением, которое вынудит правительство повиниться и вызовет в нем панику, подтвердит правоту действий Сноудена и заставит общественность недвусмысленно осудить АНБ, – то есть тем, что Washington Post, безусловно, запретит делать своим репортерам в отношении правительства. Я понимал, что все, что ни сделает Washington Post, может лишь ослабить эффект от разоблачений. То, что они получили ряд документов Сноудена, казалось мне противоречащим всему, чего мы пытались достигнуть.

Но, как обычно, Лора предъявила мне убедительные доводы в пользу публикации в газете. Прежде всего, ей представлялось полезным привлечь официальный Вашингтон, что затруднило бы путь к отрицанию и объявлению наших действий противозаконными. Если любимая газета официального Вашингтона сообщит о сделанных разоблачениях, властям будет сложно демонизировать тех, кто был с ними связан.

Кроме того, Лора честно призналась, что когда ни она, ни Сноуден на протяжении некоторого времени не имели возможности связаться со мной из-за того, что я не мог воспользоваться криптографической системой, и она осталась один на один со всем грузом сверхсекретных документов АНБ, предоставленных ей нашим источником, она чувствовала необходимость найти кого-то, кому бы она могла доверить этот секретный материал, или какую-либо организацию, которая обеспечила бы ей защиту. Ей также не хотелось отправляться в Гонконг в одиночку. И поскольку Лора не могла поговорить со мной с самого начала, а источник хотел найти еще кого-то, кто мог бы помочь с публикацией материалов по PRISM, она пришла к выводу, что есть смысл обратиться к Геллману.

Я принял все объяснения, но так и не смог согласиться с решением работать с Washington Post. На мой взгляд, идея привлечь официальный Вашингтон была чрезвычайно рискованной и противоречивой и при этом соответствовала тем неписаным правилам СМИ, которых я стремился избежать. Мы были такими же профессиональными журналистами, как и репортеры Washington Post, но предоставление газете документов, с тем чтобы защитить самих себя, в моем понимании, подкрепляло те основы, против которых мы выступали. И хотя Геллман подготовил потрясающую и важную публикацию, Сноуден с самых первых наших бесед начал выражать сожаление по поводу задействования газеты, хотя он самостоятельно принял эту рекомендацию Лоры.