Книга Призрак без Головы - Роберт Лоуренс Стайн

Я тряхнул головой и моргнул.

Свет погас. Словно его и не было.

Этому дому уже двести лет. И привидения там водятся с первых же дней, когда дом был построен.

А построил его один молодой капитан. Для своей молодой жены. Но буквально в тот день, когда строительство было завершено, капитан ушел в море.

Его молодая жена переехала в новый дом одна. Ей не понравился этот дом. Там было холодно и темно, а бесконечные коридоры и бессчетные комнаты казались ей настоящим лабиринтом, где очень легко заблудиться.

Женщина каждый день садилась у окна спальни и смотрела на реку. Она терпеливо ждала возвращения мужа.

Прошла зима. Потом – весна. Потом – лето.

Но молодой капитан не возвращался.

Он погиб. Утонул в море.

А ровно через год после гибели капитана в Доме-на-Холме завелось привидение. Это был призрак погибшего капитана. Он восстал из могилы и все же вернулся к своей молодой жене.

Каждую ночь призрак бродил по длинным извилистым коридорам дома. В руке он держал зажженную лампу. «Аннабель! Аннабель!» – звал он свою любимую.

Но Аннабель не отвечала на его отчаянные призывы.

Убитая горем, она давно уже уехала из этого дома. Она не хотела здесь оставаться. Это было невыносимо.

В доме поселилась другая семья. По ночам домочадцы частенько слышали голос призрака, разносящийся скорбным эхом по коридорам и холодным комнатам.

– Аннабель! Аннабель!

Многие слышали эти печальные, жуткие крики. Но никто никогда не видел самого призрака.

Прошло ровно сто лет. Дом купила семья Кроу. У них был тринадцатилетний сын по имени Эндрю.

Это был вредный и злой мальчишка. Он развлекался, издеваясь над слугами. Пугал их до полусмерти.

Как-то раз он выбросил из окна кота. И очень расстроился, когда узнал, что кот цел и невредим.

У него не было друзей. И даже родители Эндрю не могли выносить своего злюку-сыночка более десяти минут. Поэтому Эндрю всегда был один. Он целыми днями слонялся по старому дому в поисках приключений.

И однажды он обнаружил комнату, где не был еще ни разу. Мальчик толкнул тяжелую деревянную дверь. Дверь открылась с противным скрипом.

Эндрю шагнул через порог.

Ну… ПОЧТИ везде.

В округе – буквально в соседнем квартале – есть одно место, куда страшно ходить даже нам со Стефани.

Старый каменный дом. Он называется Дом-на-Холме. Я так думаю потому, что он стоит на высоком холме на улице Холма.

Да, я знаю. В каждом маленьком городке есть свой дом с привидениями.

Но в нашем Доме-на-Холме действительно водятся привидения.

Мы со Стефани это знаем.

Потому что именно там мы повстречали Призрака без Головы.

Дом-на-Холме – самое известное место в Уилер-Фоллс, куда обязательно привозят туристов. На самом деле это ЕДИНСТВЕННОЕ место в городе, куда приезжают туристы.

Может, вы что-то слышали про наш Дом-на-Холме.

Или читали. Про него много чего написано.

Экскурсии в Дом-на-Холме водят каждый час. Экскурсоводы одеты в черные форменные костюмы. И вид у них всегда мрачный. Но это понятно. Работа у них такая: пугать бедных туристов и рассказывать им всякие страсти. И должен признаться, что от некоторых историй про привидения в Доме-на-Холме мне самому становится не по себе.

Мы со Стефани обожаем экскурсии в Дом-на-Холме. И особенно если с Отто. Отто – наш любимый экскурсовод.

Он такой здоровенный дядечка. Абсолютно лысый. И страшный, как черт. Глаза у него черные-черные и маленькие, как две пуговки. Но когда он на тебя посмотрит, кажется, будто он видит тебя насквозь. И голос у него громкий, раскатистый. Впечатление такое, что он не говорит, а громыхает.

Иногда во время экскурсии Отто понижает голос до едва различимого шепота. Приходится напрягать слух, чтобы понять, о чем он говорит. А потом он вдруг КАК вытаращит глаза, покажет куда-то пальцем и КАК гаркнет: «Призрак! Вон там!»

Когда он так делает, мы со Стефани всегда орем.

У Отто даже улыбка жуткая.

Мы со Стефани так часто ходили на экскурсии в Дом-на-Холме, что уже сами можем работать экскурсоводами. Мы знаем там каждую комнату, каждый уголок – все места, где обитают привидения.

Настоящие привидения.

Мы со Стефани обожаем Дом-на-Холме.

А хотите, я расскажу вам историю этого дома, как ее рассказывают Отто, Эдна и другие экскурсоводы?

Итак…

Зверь опять зарычал и угрожающе поднял переднюю лапу.

– Конфет… немедленно дай мне конфет!

– Стефани? – ошалело выдавил я.

Это действительно была Стефани. Или нет?

В ответ зверюга полоснула меня когтями по животу. И тут я увидел часы на ее волосатой лапе. Я узнал часы Стефани. Дурацкие часы с Микки-Маусом, которые она не снимала, даже когда спала.

– Ничего себе, Стефани. Ты ужасно выглядишь. Я хочу сказать, в самом деле ужасно… – Я не успел договорить. Стефани схватила меня за руку и утащила в кусты живой изгороди.

Я не устоял на ногах и плюхнулся на землю, больно ударившись коленками.

– Ты что, с дуба рухнула? – возмутился я. – Что ты еще придумала?

Мимо изгороди как раз проходила компания ребят в костюмах. Так, малышня. Третьеклашки. Стефани с жутким рыком выскочила из кустов на дорогу.

– Рррррррррр.

Детишки перепугались ужасно. Они развернулись, как по команде, и бросились наутек. Кое-кто даже уронил хэллоуинский пакет, в который уже успел насобирать конфет и плюшек. Стефани направилась прямо к пакету.

– Уууууууууу.

– Слушай, а ты их по-настоящему напугала, – заметил я, глядя вслед улепетывающей малышне. – Это было круто.

Стефани рассмеялась. Она всегда так по-дурацки смеялась, что я тоже начинал хохотать. Ее смех был похож на кудахтанье истеричной курицы, которая боится щекотки и которую кто-то как раз и щекочет.

– Это гораздо прикольней, чем ходить собирать конфеты.

Поэтому мы не пошли собирать конфеты. В тот вечер мы только и делали, что пугали народ.

Сладостей нам не досталось. Но зато мы замечательно повеселились.

– Вот бы так каждый вечер, – сказал я уже по дороге домой. – Жаль, не получится.

– А почему не получится? – возразила Стефани. – Очень даже получится. Чтобы пугать народ, вовсе не обязательно дожидаться следующего Хэллоуина. Врубаешься, что я имею в виду?

Я врубался.

Стефани запрокинула голову – свою ужасную косматую морду – и рассмеялась. Я тоже расхохотался.