Книга Поцелуй анаконды - Иван Любенко

Скандалы и ругань тянулись до самого дня свадьбы. И утром, перед венчанием, выпила нареченная пузырек уксусной кислоты. Переполох! Меня вызвали!.. Я приехал. Смотрю, помирает Апраксия. И чего я только не делал! И воду с жженой магнезией ей вливал, и ледяные пилюли давал, но помочь бедолажке мог только господь, а он не смилостивился, и через несколько часов в страшных муках девушка скончалась. Отец ее в этом замке уже больше никогда не обретался. Да и не видели его в Ставрополе больше. Он сразу же уехал. Говорят, отправился в кругосветное путешествие. Особняк стерег слепой старик. Но через сорок дней после ее смерти жильцы окрестных домов стали замечать в окнах свет и женское лицо – белое, как известь. А несколько месяцев назад бакинский миллионер Али Таги Галиев дом-то у купца этого и приобрел. Где он Щегловитого отыскал – одному ему известно. Купил вместе со слепым привратником. Точнее сказать, пожалел старика и оставил у себя. Бакинец Галиев в Ставрополе недавно, но недвижимости нахапал – будь здоров! Есть у него и мельница, и гостиница, и ресторация, а вот средневекового замка еще не было. Жену с собой привез. Вы ее, случаем, не видели? – осведомился доктор и двинул вперед пешку.

– Нет, не доводилось.

– Зовут Ясмин. Восточная красавица: брови вразлет, глаза точно блюдца, стройная брюнетка… Правда, очень капризная мадам. Кстати, у нее с Галиевым тоже разница в возрасте немалая. Дом № 100 на Барятинской он ей подписал. Тут же пригласил архитектора, чтобы сообразно вкусу супружницы комнаты перестроить. Господин Шеффель носился с молодой хозяйкой с утра до вечера. Все угодить старался. Только уже ближе к концу работ мадам Галиева узнала от кого-то печальную историю своего нового гнездышка и закапризничала: не хочу жить в этом проклятом Всевышним месте. Муж уговаривал ее, уговаривал, да все без толку. И тогда, еще до окончания отделочных работ, дал азиат объявление в газеты о продаже. А тут, как назло, архитектор разбился. И – представьте себе! – случилось это несчастье как раз в день смерти Апраксии. Той же ночью ее призрак вновь появился в окнах верхнего этажа правой башни. Вот так. А вы говорите «вздор», «байка»…

– Так ведь и сейчас я своего мнения не переменил. – Ардашев поставил ферзя рядом с черным королем и добавил: – Простите, Николай Петрович, но вам шах и мат.

– Как это я не заметил? – рассеянно вымолвил доктор. – Заболтался совсем, потому и продул.

– А хотите пари? Я готов доказать, что никакого ревенанта[18]в этом замке нет и никогда не было? – хитро улыбаясь, спросил адвокат.

– Ящик мартелевского коньяку вас устроит? – запальчиво воскликнул Нижегородцев.

– Ого! Вот это ставка!

– А какой срок?

– Думаю, две-три недели хватит, – отхлебывая очередную порцию наливки, заключил присяжный поверенный.

– Что ж, тогда по рукам!

2

Дом № 100 по Барятинской и правда был необычным. На улицу он смотрел фасадом. Его левая закругленная башня напоминала шахматную ладью, а правая, квадратная, трехэтажная, возвышалась столбом. Обе башни соединялись двухэтажным переходом, разделяющим здание на северную и южную части. Вся постройка, стилизованная под готику, была выполнена в стиле модерн.

Ардашев дважды потянул за свисавшую сверху деревянную ручку и где-то внутри зазвонил колокольчик. Прошло почти полминуты, пока тяжелая дубовая дверь отворилась. На пороге стоял невысокий седой старик с широкими бакенбардами, вышедшими из моды еще лет пятьдесят назад. Но лицо его было гладко выбрито.

– Что вам угодно, сударь? – уставив мутный взгляд на адвоката, осведомился он.

– Я адвокат Ардашев. Слышал, что этот дом выставлен на продажу, это так?

– Да-с.

– Тогда я хотел бы осмотреть комнаты.

– Извольте, я вас проведу, – согласился привратник и впустил гостя.

Старик шел медленно, но уверенно. Было видно, что он прекрасно ориентируется в окружающей обстановке. На первом этаже размещались: выложенный мрамором вестибюль, гостиная, зала с тройным светом и кабинет, выходящий окнами в сад. Мебель сюда так и не завезли. Персидские ковры, поглощавшие звук шагов, успели постелить еще до продажи особняка.

Поднявшись на второй этаж, Клим Пантелеевич окинул взглядом потолок с лепниной: на нем виднелись следы недоделок, хотя строительные леса уже разобрали. Все пространство залы – от верхней галереи до самого низа – казалось грандиозным. «Упасть с такой высоты страшно», – подумал Ардашев. Дверь в комнату правой башни была открыта. Он вошел туда и осмотрелся. Комната как комната, ничего особенного: прямоугольная, с высокими потолками. Пол покрывал толстый ковер. Два окна смотрели на север и два на восток. Остановившись возле одного из них, Клим Пантелеевич достал складную лупу и принялся обследовать подоконник. Он коснулся указательным пальцем едва видимых крупинок, понюхал и даже попробовал их на вкус. Не найдя больше ничего, что заслуживало бы его внимания, адвокат покинул помещение. Но уже на лестнице он подобрал небольшой, размером с половину спичечного коробка, кусочек материи.

Все это время старик стоял у перил и, будто следя за гостем, медленно поворачивал голову. Со стороны могло показаться, что он и не слепой вовсе. Но внимательный наблюдатель не преминул бы заметить, что привратник определяет местоположение человека на слух.

– Если вас устраивает заявленная в газетах цена, то вы можете связаться с хозяином, – изрек он. – Контора господина Галиева располагается на Ярмарочной площади, рядом с магазином.

– Тут, как я слышал, претендентов на покупку и без меня хватает.

– Да как сказать, – вздохнул старик. – До гибели Степана Людвиговича были желающие. Один господин дважды захаживал: вечером четвертого дня и утром третьего. А теперь вот тишина.

– Хорошо, я подумаю, – ответил присяжный поверенный, спускаясь по лестнице.

Уже на улице Ардашев достал коробочку леденцов, выбрал красную конфетку и положил ее под язык. «Ну что ж, – мысленно проговорил он, – стало быть, пойдем в театр. Интересно, что там у них сегодня вечером?» Выбрасывая вперед трость, адвокат зашагал вверх к Театральной улице.

3

Театр в Ставрополе стоял почти напротив здания Окружного суда. Да и суд тоже считался местом интересных зрелищ. На процессах адвоката Ардашева всегда был полный аншлаг. Билеты раскупались задолго до начала слушания дела в судебной камере. Местные актеры на этот счет шутили: дескать, пора обратиться к председателю с тем, чтобы он разрешил поставить бенефис присяжного поверенного Ардашева в Окружном суде. Для этого предлагалось с утра до вечера слушать дела только с участием вышепоименованного защитника. Сообразно театральному обычаю весь сбор, за вычетом расходов, передали бы бенефицианту.