Книга 20 лет дипломатической борьбы - Женевьева Табуи

А во Франции прощание с Рейном проходит незаметно!

И тем не менее… 31 мая в Бреслау происходит провокационная манифестация «Стального шлема» (элитарная организация германских аристократов. – Примеч. ред.). Сто пятьдесят тысяч человек, прибывшие сюда более чем в восьмидесяти специальных поездах изо всех уголков Германии, сконцентрировались в 50 километрах от польской границы. Фельдмаршал Макензен, генерал фон Сект, бывший король Саксонии и кронпринц возглавляют эту манифестацию.

Несмотря ни на что, ровно через месяц, 30 июня 1930 года, перед дворцом великого герцога в Майнце генерал Гийома и Тирар выводят на парад единственный французский батальон, оставшийся в городе. Французские войска быстро проходят через мост и с барабанным боем приближаются к вокзалу. Войска идут по пустынным улицам, и кажется, что город необитаем.

Но к полудню облик Майнца совершенно преображается. На улицу высыпают толпы людей. Тот же самый мост, пустынный в полдень, к 5 часам вечера заполнен радостно настроенными мужчинами, женщинами и детьми. Это была шумная, восторженная масса людей, через которую с трудом могла пробить себе дорогу первая рота немецких полицейских, прибывшая из неоккупированной части Германии.

Оккупация окончилась.

Германия вновь обрела свою свободу.

Однако германские политические руководители недовольны. «Если страдания, вызывавшиеся оккупацией, окончились, то страдания, связанные с выплатой репараций, вступают в новую острую стадию», – заявляет его преосвященство католический прелат Каас.

Националистская печать подчеркивает те вопросы, которые остаются нерешенными в отношениях между Францией и Германией. «Нельзя говорить об освобождении до тех пор, пока нам не будет возвращена территория Саара», – пишет газета «Тагес цайтунг».

Утром 1 июля Мольтке пишет в «Локаль анцейгер»: «Погасли огни праздника освобождения. Вчерашний успех – это только отправная точка для новых усилий. В течение многих лет мы обращали свои взоры к Западу. В продолжение этого времени немецкие меньшинства должны были вести жестокую борьбу за сохранение своего германского духа. Для Германии теперь настало время поддержать их всеми своими силами».

И сразу был сделан упор на демилитаризацию Рейнской области.

Французский посол в Берлине де Маржери телеграфирует на Кэ д’Орсэ о новых основных направлениях германской политики:

«Теперь, когда достигнут первый этап политики Штреземана, Германия обратится к Западу».

* * *

Утром 10 сентября в Женеве во время заседания Ассамблеи Лиги Наций становятся известны результаты выборов в Германии: партия Адольфа Гитлера, за которую в 1928 году голосовало всего 800 тысяч избирателей, получила теперь более 6 миллионов голосов. В обстановке неописуемого восторга 107 гитлеровских депутатов вступают в рейхстаг.

Видя, что все начинают пересматривать свои позиции, Лушер восклицает:

«Это почти так же, как на Венском конгрессе, когда распространилась новость о том, что Наполеон бежал с острова Эльбы».

Всеобщее изумление! Англия рукоплещет!

Лорд Ротермир, владелец «Дейли мейл», пишет:

«Переход политического влияния в Германии к национал-социалистам выгоден и для всей остальной Европы, ибо таким образом воздвигается еще один оплот против большевизма». На следующий день, касаясь вопроса о пересмотре договоров, Ротермир утверждает: «В тот день, когда национал-социалистское правительство придет к власти, Германия осуществит нечто более значительное, чем союз с Австрией; она вовлечет в свою орбиту не только 3 миллиона немцев, проживающих в Чехословакии, 3 миллиона венгров, чехословаков и румын, но еще и саму венгерскую нацию». Ротермир предсказывает образование «компактной массы более чем в 100 миллионов человек в центре Европы» и заканчивает словами: «Таким образом, из-за слепоты союзных держав несчастья, вызванные войной, дадут Германии основу для такой мощной политической комбинации, какую она не могла бы надеяться осуществить, если бы она вышла из войны победительницей».

* * *

Однако Бриан и Тардье успокаивают французское общественное мнение, которое весьма болезненно реагирует на происшедшие события. В правых кругах говорят: «Ведь мы же это предвидели! Все уступки, сделанные Германии, были напрасны». В кругах левых партий переживают все чувства, свойственные раздосадованному влюбленному. А Эдуард Эррио на съезде радикалов в Гренобле мрачно пророчествует: «Попробуйте приоткрыть дверь к пересмотру договора, и поток воздуха тотчас распахнет ее настежь».

* * *

В Бурбонском дворце усиливаются нападки на политику Бриана. Бриан еще выходит победителем из парламентских боев, но он уже слабеет. И вот последний удар, каким добивают, чтобы прекратить страдания! Его наносит Бриану австрийский канцлер.

Уже в течение многих месяцев канцлер Шобер совместно с германским канцлером Брюнингом ведут в чрезвычайно секретной обстановке переговоры о таинственном экономическом соглашении.

Брюнинг решил нанести поражение Бриану с помощью его же собственной идеи европейского союза, путем «установления экономической связи между нациями», которую сам Бриан так рекомендовал! Германский министр иностранных дел Курциус прибывает в Вену, чтобы завершить выработку проекта создания австро-германского таможенного союза, то есть проекта аншлюса.

Вот оно, великое пробуждение пангерманизма, против которого, по крайней мере внешне, выступал Штреземан.

Это катастрофа для Бриана. «Первый результат вашей блестящей политики – создание великой Германии, осуществление аншлюса!» – неистово кричат его враги.

Курциус желает, кроме того, дополнить свой проект унификацией юридических систем между обеими германскими странами, а затем осуществить культурный союз: «Таким образом, аншлюс будет осуществлен без какой-либо возможности вмешательства со стороны Европы, и мы будем иметь два места в Женеве», – говорит он, прекрасно зная при этом, что общественное мнение рейха, так же как и Австрии, резко разделилось. «Фабриканты кожи для ботинок – “за”, а фабриканты кожи для подметок “против”», – сообщает германский посол в Вене.

Со времени осенней сессии австрийский канцлер Шобер совершил все же не менее тринадцати поездок в Берлин, чтобы завершить выработку проекта австро-германского таможенного союза, который Бриан полон решимости отвергнуть, несмотря на то, что, отклоняя его как юридически несовместимый с Сен-Жерменским договором, он тем самым наносит удар по своему европейскому союзу. Не сам ли он рекомендовал начать его осуществление путем создания «экономических связей между нациями»?

Англичане предлагают, чтобы этим делом занялась Лига Наций. Для выяснения вопроса, совместим ли таможенный союз с мирными договорами, австро-германский проект передается на рассмотрение Международного суда в Гааге. Проще всего было бы заставить австрийского канцлера взять свой проект обратно, и Бриан предложил бы тогда принять более широкий французский проект, осуждающий австро-германский союз, но рекомендующий обширный совместный план для всей европейской экономической организации.