Книга Детство Иисуса - Джозеф Максвелл Кутзее

– Мой брат Диего, – объясняет она.

Диего кивает ему, но не произносит ни слова.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – говорит он гостям. – Если вы не против – на кровать… Мы пока не купили мебель. Могу я предложить вам стакан воды? Нет?

Дама из «Ла Резиденсии» устраивается на кровати плечом к плечу с братом; она нервно щиплет перчатки, откашливается.

– Будьте любезны повторить, что вы сказали вчера, – говорит она. – Начните с начала, с самого начала.

– Если я начну с самого начала, мы тут останемся на весь день, – отвечает он, пытаясь говорить так, чтобы это прозвучало легко, так, чтобы, главное, это прозвучало здравомысляще. – Позвольте мне сказать вот что. Мы, Давид и я, прибыли сюда, как и все, ради новой жизни, нового начала. Я хочу для Давида – и сам он хочет для себя – нормальной жизни, как у любого другого малыша. Но – разумно предположить – чтобы вести нормальную жизнь, ему нужна мать, ему нужно родиться у матери, так сказать. Я прав, верно? – говорит он, повернувшись к мальчику. – Ты же этого хочешь. Ты хочешь себе свою маму.

Мальчик энергично кивает.

– Я всегда был уверен – не спрашивайте, почему, – что я узнаю мать Давида, как только увижу: и вот я увидел вас и знаю, что был прав. Неслучайно мы пришли к «Ла Резиденсии». Какая-то рука вела нас.

Он видит, что крепкий орешек – это Диего: не женщина, чьего имени он не знает и не хочет спрашивать, а Диего. Женщина бы не приехала сюда, если бы не была готова поддаться.

– Какая-то незримая рука, – повторяет он. – Поистине.

В него впивается взгляд Диего. «Врун!» – говорит этот взгляд.

Он глубоко вдыхает.

– Вы, я вижу, сомневаетесь. «Как этот ребенок, которого я прежде никогда не видела, может быть моим?» – спрашиваете вы себя. Молю вас: отставьте сомнения, слушайте, что говорит вам сердце. Посмотрите на него. Посмотрите на мальчика. Что говорит вам сердце?

Женщина не дает ответа, совсем не смотрит на мальчика, а поворачивается к брату, словно говоря: «Видишь? Как я тебе и говорила. Ты слышишь это невероятное, это безумное предложение? Что мне делать?»

Брат заговаривает низким голосом:

– Есть тут где нам с вами поговорить один на один?

– Конечно. Пойдемте на улицу.

Он ведет Диего вниз, через двор, через газон, к лавке в тени дерева.

– Садитесь, – говорит он. Диего не внемлет приглашению. Он садится сам. – Чем могу?

Диего ставит ногу на скамью и склоняется к нему.

– Во‑первых, кто вы такой и что вам надо от моей сестры?

– Кто я такой, не имеет значения. Я не важен. Я своего рода слуга. Я присматриваю за ребенком. И мне от вашей сестры ничего не надо. Мне нужна мать ребенка. Есть разница.

– Кто этот ребенок? Почему вы его подобрали? Он ваш внук? Где его родители?

– Он мне не внук и не сын. Мы с ним не родня. Нас свело вместе случайно, на судне, когда он потерял документы, которые вез на себе. Но почему это все имеет значение? Мы все прибываем сюда, все мы – вы, я, ваша сестра, мальчик – очищенными от прошлого. Мальчик оказался под моей опекой. Может, это не та судьба, которую я себе выбрал, но я ее принимаю. Со временем он стал на меня полагаться. Мы сблизились. Но я не могу быть ему всем на свете. Я не могу быть ему матерью… Ваша сестра – простите, не знаю ее имени – его мать, его природная мать. Я не могу объяснить, как это происходит, но это так, вот так просто. И в глубине души она это знает. С чего бы ей иначе ехать сюда? Снаружи она, может, спокойна, но внутри, я вижу, она в восторге, это великий дар, дар ребенка.

– Детям в «Ла Резиденсию» нельзя.

– Никто не посмеет разлучить мать с ее ребенком, не важно, что там говорит свод правил. Да и вашей сестре не обязательно жить в «Ла Резиденсии». Она может забрать эту квартиру. Она – ее. Я ее отдам. Найду себе другое место, где жить.

Склонившись вперед, словно желая говорить доверительно, Диего внезапно бьет его по голове. Ошарашенный, он пытается заслониться – и получает второй удар. Они не сильные, но сотрясают его.

– Зачем вы это делаете? – восклицает он, вставая.

– Я не дурак! – сквозь зубы цедит Диего. – Ты думаешь, я дурак? – И вновь он грозно заносит руку.

– Ни секунды я не считаю вас дураком. – Нужно успокоить этого молодого человека, он, разумеется, досадует – кто бы не досадовал? – на это дикое вмешательство в свою жизнь. – Это необычайная история, понимаю. Но задумайтесь о ребенке. Его нужды превыше всего.

Его призыв не имеет действия: Диего жжет его тем же яростным взглядом. Он разыгрывает последнюю карту.

– Ну же, Диего, – говорит он, – загляните к себе в сердце! Если в нем есть благая воля, конечно же вы не станете отлучать дитя от матери!

– Не тебе сомневаться в моей благой воле, – говорит Диего.

– Тогда докажите! Идем со мной, покажите ребенку, на какую благую волю вы способны. Идем! – Он встает и берет Диего за руку.

Их встречает странное зрелище. Сестра Диего стоит на коленях на кровати спиной к ним, подмяв под себя мальчика – тот лежит навзничь под ней – платье задралось и слегка оголило крупные, даже тяжелые бедра.

– Где паучок, где паучок?.. – воркует она высоким, тоненьким голосом. Пальцы скользят по груди ребенка к его ремню, она щекочет его, а он извивается от беспомощного смеха.

– Мы вернулись, – оглашает он громко. Она скатывается с кровати, лицо горит.

– Мы с Инес играем, – говорит мальчик.

Инес! Вот оно, имя! И в имени – суть!

– Инес! – говорит брат и сухо манит ее за собой. Разгладив платье, она торопится за ним. Из коридора доносится яростный шепот.

Инес возвращается, брат – за ней.

– Мы хотим, чтобы вы проговорили все это еще раз, – говорит она.

– Вы хотите, чтобы я повторил свое предложение?

– Да.

– Хорошо. Я предлагаю вам стать матерью Давида. Я никак на него не претендую (он претендует на меня, но это другое дело). Я подпишу любые бумаги, какие вы мне предложите, чтобы это подтвердить. Вы и он сможете жить вместе как мать и дитя. Это может случиться сразу же, как только пожелаете.

Диего в отчаянии фыркает.

– Это все чепуха! – восклицает он. – Ты не можешь быть матерью этого ребенка, у него уже есть мать, мать, у которой он родился! Без разрешения его матери ты не можешь его усыновить. Послушай меня!

Они с Инес обмениваются безмолвными взглядами.

– Я хочу его, – говорит она, обращаясь не к нему, а к брату. – Я хочу его, – повторяет она. – Но мы не можем остаться в «Ла Резиденсии».

– Как я уже сказал вашему брату, вы можете переехать сюда. Хоть сегодня. Я тут же уйду. Это будет ваш новый дом.