Книга Прекрасная воровка - Дэни Коллинз

– То есть тебе предоставили выбор: ехать с ними или остаться в колледже?

– Нет. – В голосе Сирены прозвучала горечь. Ее начало охватывать давнишнее напряжение, и она сделала усилие над собой. Взяв вилку, она увела разговор немного в сторону. – Вот почему я очень хотела поужинать с Эмбер. Она знает историю моих взаимоотношений с мачехой, поэтому мне не пришлось бы переживать все заново, рассказывая ей об этом. Эмбер стоит на моей стороне, что удивительно, если даже Стефан утверждал, что, возможно, я слишком чувствительна, и доводы моей мачехи разумны. Доводы Фей всегда разумны, Рауль. В этом прелесть ее диктаторства.

«О боже, – подумала молодая женщина, – может, не стоило об этом говорить?» Впрочем, было поздно сожалеть об этом. Сирена стиснула зубы, намереваясь прекратить разговор, но не смогла скрыть дрожание руки, когда стала наматывать макароны на вилку.

– Почему бы тебе не привести пример? – предложил Рауль.

Сирена отправила макароны в рот, порция оказалась слишком большой. Рауль молчал, ожидая ответа. Наконец она прожевала и проглотила. Паста приобрела у нее во рту вкус угля.

– Например, – сухо произнесла Сирена, – меня так разнесло во время беременности, что я с трудом могла встать с постели. И я спросила, не может ли Эли, моя сестра, приехать и помочь. Мне было сказано, что у отца проблемы с бизнесом, Эли надо сдавать экзамены, а доктора следят за ее щитовидной железой, так что время для просьбы выбрано неподходящее.

Сирена подняла глаза и увидела сдвинутые брови Рауля.

– Тебе следовало позвонить мне, – отрывисто бросил он.

У Сирены кольнуло сердце. Сколько раз она поднимала трубку, охваченная желанием позвонить ему, но всякий раз сдерживалась.

– Люди, которые вроде бы меня любят, не приехали. Какой смысл звонить тебе? – пожала она плечами.

Рауль резко откинулся назад, словно она бросила пасту ему в лицо.

Сирена отвела глаза, стараясь удержаться от слез, которые проступали всякий раз, когда речь заходила о старых конфликтах, у которых не было решения. Мачехе она была безразлична, и даже ее любовь к отцу и сестре ничего не могла изменить. В сложившейся ситуации оставалось только принять такое положение вещей.

Спустя несколько секунд Рауль натянуто спросил:

– Что насчет Эмбер? Почему ты не позвонила ей, если вы с ней хорошие подруги?

– Она в инвалидном кресле. – Сирена проглотила вставший в горле ком. – Нет, она, конечно, помогла бы мне, но в мою квартиру невозможно подняться в инвалидном кресле, а у нее к тому же есть и другие проблемы со здоровьем. Это и привело ее в Лондон. Она покажется специалисту, а затем сразу улетит домой.

– Я действительно мало что о тебе знаю, – медленно произнес Рауль.

Они в молчании ели несколько минут, а затем он поинтересовался:

– Твой отец не беспокоился о тебе?

– Беспокоился, но он женился во второй раз, потому что не знал, как воспитывать маленькую девочку. Сейчас я уже взрослая, могу сама стоять на ногах.

– А твоя сестра? Она не может принимать собственные решения?

Сирена вздохнула. В этом как раз и заключалась причина, по которой она взяла его деньги. На время, но все же взяла. Если Рауль не поймет, как уязвима Эли и как нуждается она в поддержке, он не поймет и мотивов Сирены.

– Эли молода, она учится, и экзамены для нее действительно проблема. Я обожаю сестренку, мне ее очень не хватает. Я фактически воспитала Эли. Фей не могла поменять пеленку, если меня не было поблизости. Вся домашняя работа лежала на мне. Вопросы полового созревания, секса, покупка первого бюстгальтера – за все это отвечала я. Они уехали почти восемь лет назад, с тех пор я не видела Эли.

– Ты могла бы поехать к ним, – заметил Рауль.

– Когда? Я училась и работала в двух местах. Если только после того, как ты меня уволил? – В ее словах снова прозвучала горечь.

На щеке Рауля дернулся мускул.

– Ты могла бы объяснить.

– В самом деле? – прищурилась Сирена. – Когда же? Каждый раз, когда я просила у тебя больше пяти дней отпуска, ты превращался в глыбу льда.

– Ты могла бы попытаться объяснить мне ситуацию.

– Ты никогда не выказывал интереса к моей личной жизни, Рауль. Ты видел во мне продолжение лэптопа, а не живую женщину.

– Ты была моей служащей, – возразил Рауль и, стиснув зубы, встал из-за стола.

Сирена видела, что он теряет терпение, но тем не менее не злится на нее. Рауль подошел к бассейну, засунул руки в карманы и уставился в сине-зеленые глубины.

– Ты понятия не имеешь, каково это – желать свою сотрудницу, зная, что это неправильно, – произнес он совсем уж неожиданно. – Вот почему я не выдержал в Оксшотте. Я думал об этом все два года, что ты у меня работала, а затем, – в его голосе появились жесткие нотки, – я узнал, что ты меня обкрадывала. Ты обманула мое доверие и использовала меня. Я был унижен и оскорблен.

Он был унижен?!

В это невозможно поверить. К тому же он говорит, что его влекло к ней, значит, задето было только его эго, но не сердце.

– Я пыталась быть профессионалом, – возвращаясь к прежней теме, сказала Сирена. – Я старалась не привносить в офис свою личную жизнь. Тем более сейчас я не вижу смысла ее обсуждать. – Она взяла салфетку с коленей и положила возле тарелки. – Тебе по-прежнему все равно, а я по-прежнему не могу увидеть свою семью.

– Почему ты считаешь, что мне все равно? – с вызовом спросил Рауль.

– Пожалуйста, не надо, – с усилием выговорила Сирена. – Я знаю, что ты ненавидишь меня. Позволь заметить, я питаю к тебе такие же чувства. – «Лгунья», – прошептал в ее голове тоненький голосок, но Сирена проигнорировала его, как и то, что Рауль резко выдохнул. – Давай будем честны друг с другом. Ради Люси.

Смотреть на Рауля было тяжело, но Сирена заставила себя встретиться с ним взглядом.

– Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. – Он ухватился за спинку стула. – Я мечтаю возненавидеть тебя, однако понимаю, почему ты не могла обратиться ко мне прямо. Ты не знала, что я казался безразличным лишь потому, что меня влекло к тебе.

– Это была похоть, – устало бросила Сирена. – Похоть – не то же самое, что забота.

Рауль выпрямился.

– Нет, послушай, – торопливо добавила она. – Я понимаю: то, что мы переспали один раз, не означает, что мы должны пожениться и жить счастливо. Но я думала, что ты относишься ко мне с уважением. Даже если бы ты сказал, что отказываешься понимать меня, – это было бы лучше, чем травля арестом без предварительного разговора со мной. Это было… – Она умолкла, увидев каменное выражение его лица. Сирена собралась с духом и продолжила, хотя голос ее дрожал: – Узнав, что я беременна, догадываясь, что у меня, в случае тюремного заключения, отберут ребенка, ты все-таки сделал это. Даже моя мачеха не поступила бы так, хотя всегда была не против причинить мне боль.