Книга Покоренная горцем - Пола Куин

— Извините его. — Леди Джиллиан снова взяла сына за руку. — Ему скучно со мной. Я поговорю с ним насчет его неразумной просьбы.

Она отвернулась и повела за собой Эдмунда. Колин смотрел ей вслед, стиснув челюсти и ощущая странный спазм в животе. Неразумная просьба? Что же неразумного в желании малыша пообщаться с кем-то еще, кроме матери? И почему Эдмунду не дозволяется ужинать с другими, словно он — паршивая собачонка? Интересно знать, почему же Гейтс почти не разговаривает с бедным малышом? Страх перед Девоном — одно дело, но сделать ребенка изгоем в собственном доме — совсем другое.

— Зачем Девону обижать его? — спросил Колин, повернувшись к капитану. Его не волновало, что он слишком уж настойчиво требовал ответов. Он хотел получить их, хотя они и не имели отношения к грядущей битве. — И как с этим связано прибытие принца Вильгельма?

Гейтс остановился и улыбнулся горцу, даже не пытаясь скрыть своего интереса к собеседнику.

— А вы, Кэмпбелл, и в самом деле любопытны…

Похоже, он зашел слишком далеко. И с женщиной, и с мальчиком, которые не имели никакого значения для достижения его цели. Из-за них он уже утратил осторожность.

— Нет-нет. — Колин покачал головой и пошел дальше. — Не говорите больше ничего. Это меня не касается.

Глава 8

Джиллиан не опоздала к ужину в этот вечер и ни разу — во все последующие. За это она должна была благодарить Джорджа, строго следившего за ее распорядком. Как и всегда за время ее долгого пребывания здесь, он старался сделать так, чтобы она, возвратившись с прогулки, успела выкупать малыша и поиграть с ним, пока он ел. Она никогда не просила о том, чтобы Эдмунд питался вместе с ней за общим столом, так как понимала, что ребенку лучше держаться подальше от дурно воспитанных, грубых солдат гарнизона. Джиллиан и сама предпочла бы держаться от них подальше, но, потеряв возможность слушать разговоры за столом, она могла бы утратить доверие Вильгельма Оранского. Ведь странствующие наемники часто приносили полезные сведения из других благородных домов…

Этим вечером все было как обычно. Она лениво ковырялась в своей тарелке, внимательно прислушиваясь к разговорам мужчин вокруг. Громкий смех Джеффри привлек ее внимание. Никогда не бывать ему ее мужем! Но как он поступит, если узнает, что она уже попросила голландского принца о помощи? Джиллиан молилась, чтобы Джеффри никогда об этом не узнал. Но даже если тайна ее откроется… Он должен понимать, что она больше не станет подчиняться ему, если он обидит ее сына. Тогда она убьет его и бросит труп собакам!

Вильгельм Оранский защитит ее. Должен защитить. Что может помешать Джеффри отослать Эдмунда прочь… или, хуже того, сделать это уже после того, как он силой возьмет ее в жены?

Дрожащей рукой Джиллиан поднесла к губам кружку и устремила взгляд в дальний конец стола, где сидел Колин Кэмпбелл, выпивавший вместе с остальными солдатами.

На мгновение ей показалось, что она ненавидит его даже сильнее, чем Джеффри. Но какое ей дело до того, что он перестал разговаривать с Эдмундом? Почему ее удивляет, что он предложил ее сыну разделить с ним досуг, а затем передумал? Он ничем не отличался от всех других мужчин, которых она знала. И каждый раз, когда Эдмунд просил ее объяснить, почему Колин больше его не любит, неприязнь к горцу вновь просыпалась в ее душе.

Он вдруг перестал улыбаться словам кого-то из своих соседей за столом и пристально взглянул на нее. Она нахмурилась и отвела глаза.

— Джиллиан, сыграй нам что-нибудь на своей лютне.

Она с удивлением взглянула на Джеффри, развалившегося на стуле с Маргарет на коленях.

— Моя лютня расстроена, кузен.

— Эй, друг мой любезный! Эй, Мартин! — крикнул граф одному из своих музыкантов. — Отдай ей свою лютню. Мои уши достаточно настрадались сегодня от твоей бездарной игры. Передай лютню ей и послушай райские напевы.

Джиллиан не хотела играть. Музыка была ее вторым драгоценным сокровищем после Эдмунда, и она не хотела делиться им с кузеном и его людьми. Кроме того, она была не в том настроении, чтобы играть что-нибудь такое, что понравилось бы Джеффри.

— К сожалению, я вынуждена отка…

Мартин сунул ей в руки лютню и быстро ретировался.

— Играй, Джиллиан!

Она угрюмо посмотрела на кузена, противясь ему каждой клеточкой своего существа.

— Как вам угодно, милорд.

Она встала и, обойдя злорадствовавшего кузена, направилась в центр зала, упрямо вздернув подбородок, чтобы он не считал ее побежденной. Джиллиан знала: он заставлял ее ухаживать за ним и сидеть с ним, удерживая вдали от сына, в надежде сломить ее волю. Пусть не надеется! Скорее она умрет!

Джиллиан подождала, пока один из мужчин не принес ей стул. Случайно это оказался Колин Кэмпбелл. Она смотрела на него достаточно долго, чтобы он понял, как она рассержена на него. Затем вежливо поблагодарила его, когда он поставил перед ней стул и отступил в сторону.

Она села, аккуратно расправив юбки, и откинула волосы за спину.

— Джиллиан! — Джеффри хлопнул ладонью по столу. — Сыграй же что-нибудь, черт тебя возьми!

Бросив на него убийственный взгляд, она тронула пальцами струны и нахмурилась. Лютня была совершенно расстроена. Джиллиан поспешно настроила ее и начала играть. Она закрыла глаза, словно отгораживаясь от звона кружек и непристойного хохота с руганью, доносившихся от окружавших ее столов; она слушала только мелодию, рождаемую жалким инструментом Мартина, уходом за которым он явно пренебрегал. Вскоре, как и всегда, когда она играла, Джиллиан целиком погрузилась в музыку, и струны под ее пальцами запели голосом ее сердца. Печальный, западающий в душу напев зазвенел в воздухе, вызывая слезы у нее на глазах — она так и не открывала глаз, чтобы никто этого не заметил.

Мало-помалу возня и шум в Большом зале стихли. Джиллиан не слышала ничего, кроме мелодии, струившейся из-под ее умелых пальцев.

— Бог мой, Джиллиан!.. — раздался недовольный возглас Джеффри. — Если бы я хотел услышать похоронный марш, я бы приказал вывести одного из этих людей во двор и пристрелить. Сыграй что-нибудь повеселее, пока вконец не испортила мне настроение.

Джиллиан научилась придерживать язык, но ей никогда не удавалось скрыть свою ненависть к кузену; она пылала в ее глазах, виднелась в натянутой улыбке, в сжатых кулаках, выдавая ее слабость. Джеффри же упивался этим.

Джиллиан заиграла что-то более быстрое, впиваясь в струны, словно это были глаза кузена. Когда другие музыканты начали подыгрывать, ее передернуло из-за недостающих струн в их инструментах и их скверной настройки.

Вскоре пьяное веселье вернулось в зал. Джиллиан посмотрела на кузена, зарывшегося лицом в шею Маргарет. Бедняжка, у нее не было никого, чтобы защитить ее от когтей Джеффри. Взгляд Джиллиан переместился дальше вдоль стола — мимо Родриго Альвареса, наемника из Испании, с глазами такими же черными, как его душа, и Филиппа, как его там… из Франции, сидевшего рядом с ним. Когда же глаза ее отыскали Колина Кэмпбелла, они задержались на нем дольше, чем на остальных.