Книга Тридцать три несчастья - Марина Константинова

— Родная моя, хорошая. Ну что ты, не расстраивайся, все будет в порядке, ведь это только начало, я потом из нее еще выжму, обещаю тебе…

— О господи! — оттолкнув Виктора, взорвалась Настя.

Слезы хлынули из нее потоком, она уперлась в колени острыми локтями и, раскачиваясь на тахте, кричала сквозь рыдания:

— Витенька, ну какой же ты у меня дурачок!.. Эта дрянь просто использует тебя! Она бросает тебе мелкие подачки, а ты и этому рад!.. Уж лучше в таксопарк, чем такое унижение…

Никогда еще Виктор не видел свою жену в подобном состоянии, впервые она открывалась ему с новой, неприятной ему стороны.

— Насть, да ты что?.. — отстранился от жены Виктор. — Ты это из-за денег, да? Из-за каких-то дерьмовых денег? — Виктор отполз к стене. — Ты же раньше была всем довольна. У тебя же все есть!

— Да что у меня есть-то?! — Настя опять отскочила к окну. Ее несло. — Пустая квартира, собака, телевизор да приходящий муж, который обо мне ничего не знает — о чем я думаю, чего хочу, как я вообще тут одна…

— И чего же ты хочешь? — спокойно, нараспев спросил Виктор.

— Хочу, чтобы твоя Ревенко устроила меня в театральный институт и взяла в свое агентство в качестве актрисы! — неожиданно для себя выпалила Настя.

Виктор ничего не ответил и, несмотря на все Настины запреты, закурил прямо в комнате. Настя молча поставила перед ним пепельницу и повернулась к нему спиной, уставившись во двор.

В наступившей гробовой тишине резко зазвенел телефон. Виктор снял трубку:

— Да… Да, Любовь Николаевна, да… Я понял. Выезжаю.

Настя даже бровью не повела.

Уже в дверях Виктор обернулся и спокойно сказал:

— Насчет института мысль неплохая, а насчет агентства даже и думать не смей.

Он хлопнул входной дверью, и Настя осталась одна.

Радуясь своей маленькой победе, она допила шампанское и легла спать в обнимку с Лаки.

Виктор сдержал обещание. И уже через неделю Настя училась в вожделенном театральном институте, правда, не на актерском, а на экономическом факультете, постигая профессию директора театра и продюсера, экстерном сдавая зачеты за первый семестр.

В последующие два года жизнь протекала ровно, без особых потрясений. Пока Настя училась, она даже не хотела слышать о детях, и Виктор не настаивал. Он был счастлив, что Настена при деле, увлечена учебой и последующим карьерным ростом. А что касается детей, о которых Виктор так мечтал… Так ведь они еще такие молодые, вся жизнь впереди, успеется.

Зарплату Виктору Ревенко не прибавила и Настю, разумеется, на актерский не перевела. И Настя как-то сама собой успокоилась и свыклась с мыслью, что она станет театральным администратором, а если повезет — то и продюсером какого-нибудь замечательного проекта. В этом деле у нее обнаружились недюжинные способности, и поле применения их было огромным. Все было просто преотлично. До сегодняшнего дня. Но сегодня Настя поняла, что вся их с Виктором размеренная и уютная жизнь в одночасье рухнула и они больше никогда не увидятся.

Глава 13

От сильно стянутой повязки болела голова и нестерпимо резало глаза. Но снять ее было невозможно, так как руки сковывали наручники, к тому же бандитская нога в тяжелом кованом ботинке плотно прижимала Виктора к полу джипа. Над ним двое качков стиснули худенького Коляна на заднем сиденье, но он пытался хорохориться:

— Ребята, да вы что? Хоть руки-то освободите, больно же!..

— Потерпишь, — было ему ответом.

— Нет, ну правда же, если вы из-за денег нас взяли, так можете не волноваться, мать заплатит, никуда не денется.

— Это точно, никуда она не денется, — хмыкнул один из бандитов. Остальные дружно заржали. — А пока лучше помолчи. Это в твоих же интересах.

Джип мчался по шоссе, притормаживая у постов ГИБДД. Будучи профессиональным водителем, Виктор прикинул время и скорость и предположил, что проехали они уже километров пятьдесят, причем по Ленинградке, никуда не сворачивая. Виктор сделал вывод, что едут они из города, в сторону области.

«Видно, мама Люба где-то напортачила, — собирался с мыслями Виктор. — Ясно, им нужен парнишка, это очевидно. А я, выходит, вляпался случайно. Ведь в аэропорт должен был ехать Кирилл, он в последнюю минуту не смог… Н-да, повезло мужику, ничего не скажешь…»

Вдруг джип сильно тряхнуло, и Виктора перекинуло на правый бок. Он оказался спиной к бандитам. Решив воспользоваться случаем, он очень медленно стал подтаскивать скованные руки к лицу. Наконец-то ему это удалось, он осторожно сдвинул с глаз повязку и незаметно приподнял голову в надежде увидеть в окно хоть какой-нибудь указатель.

— Ага! Щас! — Эти слова он еще успел услышать, потом вдруг резкая боль пронзила висок, и он потерял сознание.

Когда он пришел в себя, было по-прежнему темно, но очень тихо. Стараясь не выдать себя, Виктор еще некоторое время лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Он отчетливо различил шум ливня и порывы сильного ветра.

«Хоть не подвал, уже хорошо».

Медленно разлепив веки, он попытался оглядеть комнату. Вокруг было черно. Довольно скоро он привык к темноте и обнаружил, что находится явно на какой-то даче. Остро пахло деревом, из открытого окна веяло чистым, влажным воздухом, какого никогда не бывает в черте города. Более того, наручников на нем уже не было, лежал он на тахте, почти такой же, как у него дома, имелись даже подушка и плед, сложенные в изголовье. Виктор попытался встать, но от резкого движения его замутило, ему показалось, что голова сейчас расколется на куски, и он упал обратно на тахту.

— Коль, Коля! — тихо позвал он. — Где ты, а? Я тебя не вижу…

Не получив ответа, он медленно сполз с постели и добрался до окна. Оно было забрано крепкой решеткой. Виктор глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, сощурился, вгляделся в темноту и различил высокий, глухой забор. И еще он понял, что его тюрьма находится примерно на третьем этаже.

«Господи, ну где же пацан? Куда они его дели? Вряд ли они что-то с ним сделали, ведь он им нужен живым. Хотя…»

От страшного предположения его прошиб озноб. Виктор на цыпочках подкрался к надежно запертой двери и напряженно прислушался. Но, кроме шума дождя, хлеставшего за окном, не было никаких звуков.

«Чертовщина какая-то… Что я здесь делаю?! Настя, наверное, там с ума сходит. Надо как-то выбираться из этого дерьма. Отлично сказано… Знать бы еще, как… Ого, а жизнь-то налаживается», — Виктор заметил на тумбочке у окна стакан молока и полбатона белого хлеба. Есть он не мог, а вот молоко выпил с удовольствием. Он прилег, и вдруг в голове зашумело, все закружилось, потолок стремительно понесся на него, и Виктор провалился в черный омут.

Ему снилась Настена, его мягкая, пушистая Настена. Она что-то ласково нашептывала ему, тихонько посмеивалась, перебирала своими тонкими пальцами его светлые вихры, пытаясь растормошить: