Книга Объявляю убийце голодовку - Инна Павлова

— Даже не думай! Пусть он делает первый шаг!

— А если не сделает? Вдруг он сам не позвонит?

Я задумалась.

— Ладно, если через три дня не объявится, мешать не буду.

Аллочка погрустнела еще больше. Ждать она не умеет абсолютно. Даже на пляже она смирно лежит только первые пятнадцать минут. Потом заставляет меня инспектировать ее загар и очень расстраивается, узнав, что видимых результатов за такой срок быть не может. Она набирается терпения и возлежит на песочке еще минут десять. Дальше уже можно говорить только о моем терпении и выдержке, которые я так отточила за годы знакомства с ней, что меня можно заносить в Книгу рекордов Гиннесса. И пожалуй, с этим надо поторопиться. Если все-таки удастся пристроить Алку кардиологу, у меня появится конкурент. Сомневаюсь, что замужество как-то существенно исправит Аллочкин характер. Нарабатывать необходимые качества придется супругу.

В том, что подружка не выдержит и позвонит первой, я не сомневалась. От светлой мысли испортить телефонный аппарат удержало соображение о невозможности дождаться встречного звонка. Связать подружку тоже не представлялось возможным. Она девушка обидчивая, может неправильно истолковать мои мотивы.

Дабы отвлечь Аллочку от желания вцепиться в телефон, я усадила ее в комнате с чашкой кофе (сама я дальше стакана воды так и не пошла) и принялась рассуждать вслух:

— Как тебе кажется, зачем пошла мыть больничные полы обеспеченная молодая леди, у которой к тому же есть возможность снимать баснословно дорогое жилье?

— Ну, не знаю. Может, она альтруистка? И ее хлебом не корми, дай что-нибудь сделать для больных?

Почему-то в альтруизм Натальи верилось с трудом. Не стыкуется желание бросить всю себя на алтарь служения людям и страсть к нарядам. Я ведь в шкафы-то заглянула. Одежды и обуви было, может, и немного, но исключительно хорошего качества и известных фирм. Можно предположить, что за квартиру платит сестра, она же скидывает тряпки со своего плеча или даже балует сестренку новыми вещами, а на «булавки» девушка зарабатывает, вернее, зарабатывала самостоятельно, чтобы сохранить хотя бы иллюзию независимости. Но и это сомнительно. Уж слишком скудно за такую малоприятную работу платят. Вот если только она и впрямь занималась чем-то другим. За приличные деньги! Я уже об этом думала, но пока я не окажусь на ее месте и как следует не осмотрюсь, все равно в этом направлении мне не продвинуться.

— А еще что ты будешь делать? — не унималась Аллочка. Не иначе как отупела в больнице от безделья и теперь тоже страдает нездоровой любознательностью.

— Почему тебя так интересует, что буду делать я? Разве тебе не хочется узнать, что будешь делать ты?

Удивилась подружка несказанно:

— А я-то почему?

— Как это — почему? — возмутилась я. — Ты у нас человек свободный, на больничном. Тебе и карты в руки!

Аллочка насторожилась:

— Ну и что я должна делать?

— За убийцей следить. Я тебе доверяю самый ответственный фронт работ!

Подружка позеленела. С чувством юмора у нее так же хорошо, как и с логикой. То есть ни то ни другое ей не докучает. Ну какой, спрашивается, убийца? Где я его ей возьму? А она сидит с круглыми глазами и пытается закосить под привидение. Хотя с ее фигурой и круглыми щеками дело это безнадежное.

— Да ладно, пошутила я. Для тебя я пока ничего не придумала, но ты не расслабляйся. Вот трудоустроюсь поломойкой, осмотрюсь на новом месте, а там и тебя задействую. Ты пока отдыхай, лечись, сил набирайся.

В полном соответствии с моими пожеланиями подружка облегченно вздохнула и поскакала к холодильнику расслабляться дальше.

Я ей чуть не испортила аппетит, намекнув на необходимость переселяться в родные пенаты. Мне и вправду давно пора выяснить, что с моим жильем и с негодяями, у которых мои ключи. Сама не знаю, почему я с этим тяну, все-таки спать в своей постели и надевать собственную одежду — это не роскошь, а привычка. И мне рано или поздно все равно придется к ней вернуться.

Подружка так не считала. Теперь, когда в ее жизни намечались кардинальные изменения, оставаться без моего чуткого руководства она отказалась начисто, а на осторожное упоминание о недописанной научной работе надула вымазанные мороженым губки и поинтересовалась, что мне дороже: бумажки или счастье любимой подруги. Отвечать я не стала, потому как состояние моей диссертации говорит само за себя.

Утешало только то, что дело вроде сдвинулось с мертвой точки. Даже если парочка и не сразу ломанется в ЗАГС, дальнейшее развитие отношений сделает мое общество обременительным. А когда несамостоятельная подружка начнет искать уединение с кардиологом, я стану свободна, как птица!

От неожиданно раздавшегося телефонного звонка подкинуло обеих.

Хватая трубку, тихая Аллочка пихнула меня так, что я чуть не свалилась и, хотя на ногах все же удержалась, пребольно ударилась о ножку шкафа.

Да что же это с ней делается?! Совсем сдурела! Просто с цепи сорвалась! Может, поить ее чем-нибудь начать? Что там новобранцам в армии дают, бром или еще что?

— Да, да. Это я, — блеяла переполненная неземными восторгами дуреха. — А как у тебя дела? Ты чем занимаешься?

Во время интеллектуальной беседы я попыталась было удалиться, но подружка вцепилась в мой подол.

— Ты что, хочешь кинуть меня одну?! В самый ответственный момент?! — зашипела она, прикрывая трубку рукой. — Ну и кто ты после этого?

И до и после этого я — совершенно нормальный, здравомыслящий человек. А вот с ней самой еще надо разобраться! Тоже мне — «самый ответственный момент»! Телефонный разговор на ничего не значащие темы! Как она в таком случае собирается строить дальнейшие отношения с мужиком, и не беру ли я грех на душу, перевешивая камень со своей шеи на кардиологову? Вдруг он не самый потерянный член общества и у него тоже есть творческие планы?

— Нет, нет! Я не занята. Ни завтра, ни послезавтра.

Дура! Ну дура просто непроходимая! Что она несет?! Да разве можно так стелиться перед мужиком?! И сегодня она свободна, и завтра, и вообще прямо вся к его услугам в любое время дня и ночи! Да он же ноги об нее вытрет! Если, конечно, не поленится. Как можно себя так низко ставить?!

Я попыталась нажать на рычаг и прервать унизительный разговор, но Алка укусила меня за руку.

— Что? Кто кричит? Татьяна. С ней это бывает. Что-то с нервами. У тебя, случайно, нет хорошего специалиста на примете?

В глазах потемнело. Вот теперь я поняла, что такое учащенное сердцебиение. Ну кто бы мог подумать, что в моей кроткой и незлобивой подружке таится такая бездна притворства и коварства! И эту змею я пригрела на собственной груди!

Я кинулась собирать свой немудреный скарб, состоящий в основном из непросохшего джинсового костюма. Ноги моей больше тут не будет! Я ей не девочка для битья!