Книга Тени в переулке - Эдуард Хруцкий

В те годы расстрел называли по-разному: «прислонить к стенке», «отправить в штаб к Духонину», «разменять» и т. д. Но это был сленг Гражданской войны. Во времена НЭПа говорили: «Его отправили в гараж».

Любимец гулявой Москвы куплетист Кока пел в московском кабаре «Нерыдай»:

А третий был штабс-капитаном,

И был он отправлен в гараж,

А там был наказан наганом

За Врангеля и шпионаж.

Один из тех, кого расстреляли в то утро, написал в своей исповеди:

«Моральные требования заставляли меня принять непосредственное участие в расстрелах. Я себе сказал: я коммунист, подписываю фактически с полным сознанием своей ответственности смертный приговор врагу рабочего класса, неужели у меня не хватит мужества привести в исполнение этот приговор, я считал недостойным для себя, коммуниста, посылать другого малосознательного товарища исполнять этот приговор, считал недостойным не показать ему пример. В первый момент было тяжело. На войне я убивал много, но там другое дело: там действуешь в пылу аффекта, а здесь сознательно отнимаешь самое лучшее – жизнь. Я не знал, как подойти к первому, боялся, что не смогу сразу убить человека и заставлю его напрасно мучиться. Надо было еще, чтобы револьвер первый раз дал сразу три осечки! Когда упал первый человек, я стоял над ним растерянный. Силы воли было много: взял себя в руки и почти всегда участвовал в расстрелах, причем сознательно никогда не одурманивал себя спиртом, как это обыкновенно делалось. Чека была в то время всё, и обыватели держали курс на Чека. Недаром говорили, что все делятся на сидевших, сидящих и тех, которые будут сидеть. Мое имя гремело в Киеве, меня считали грозой и указывали пальцами…»

(В отрывках из рукописи сохранен стиль и орфография оригинала.)

Имя одного из руководителей Киевской ЧК было Николай Панаретов. Это он написал исповедь, закончив ее за ночь до расстрела. Его биография заслуживает того, чтобы рассказать о нем более подробно.

Когда-то, совсем мальчишкой, я прочитал книгу, поразившую меня, – «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Я столько раз за свою жизнь перечитывал ее, что практически выучил наизусть.

Вспомните расхлябанный мягкий вагон, посланцы Махно – Рощин и Лева Задов – пьют спирт и едут в Екатеринослав. Задов говорит Рощину: «Мчусь в кровавом вихре».

Эти слова необыкновенно точно характеризуют всю жизнь непростого человека Николая Панаретова: гимназиста, студента, прапорщика в Первую мировую, партийного функционера РСДРП, чекиста, налетчика.

Странная, жестокая, лихая жизнь человека, попавшего в «кровавый вихрь».

* * *

Отец его был врачом, мать – акушеркой. Потом семья переехала в Томск, где Николай поступил в гимназию. Обычная трудовая интеллигентная семья, не чуждая либеральных взглядов.

В 1911 году Николай Панаретов едет в столицу продолжать учебу. Он поступает в Кронштадтское военно-морское инженерное училище, но быстро уходит из него. Получить после выпуска серебряные погоны и стать на флоте офицером, как говорили тогда, второй категории – не для него.

Он решает делать гражданскую карьеру и поступает в Петербургский университет.

А через два года начинается война. Он освобожден от призыва; студентов тогда до окончания учебы в армию не брали. Но Панаретов добровольно идет в школу прапорщиков, заканчивает ее и попадает на австрийский фронт. Молодой прапорщик принимает полуроту.

Панаретов оказался хорошим командиром, а главное, храбрым. Он первым поднимался в атаку, отважно дрался, удерживая позиции, ходил в ночной поиск за языком. За полгода он получил следующий чин и первые офицерские награды за храбрость.

В одной из атак Панаретов был ранен и контужен и очнулся в плену. И здесь его жизнь больше напоминает авантюрный роман. Он готовил знаменитый побег генерала Лавра Корнилова, трижды бежал сам.

Его ловили, избивали и после третьего побега отправили в спецтюрьму. Там он начал симулировать паралич правой стороны. Австрийские военные врачи не могли его расколоть и решили обменять на потерявшего ноги австрийского офицера.

Обмен происходил на границе Швеции и Финляндского княжества. Когда носилки с парализованным русским подпоручиком перенесли через границу, больной вскочил и, к великому изумлению собравшихся, начал плясать.

В Петроград он вернулся героем. О нем писали газеты, лучшие салоны столицы распахнули для него двери.

Панаретов закрутил ослепительный роман с красавицей фрейлиной высочайшего двора Ганецкой.

Предреволюционный Питер гулял, как перед Страшным судом. Все дни Панаретов проводил в кутежах, благо деньги были, и бесчисленных романах.

И грянула Февральская революция. Пробил час авантюристов всех мастей.

Мадам Ганецкая была близка к самому Керенскому и князю Львову.

Перед героем войны открывались перспективы стремительной карьеры. Но Панаретов уезжает на фронт. Офицеры дивизии встречают его как героя. Еще бы, боевой офицер, оказавший помощь в побеге самому генералу Корнилову.

Но Панаретов игнорирует офицерское собрание, организовывает солдатские комитеты и позже вступает в РСДРП. Итак, офицер, увенчанный славой, выбирает большевиков, отказавшись от заманчивых перспектив, предложенных правительством Александра Федоровича Керенского.

Почему?

Мне думается, решение это было обусловлено внутренней сущностью Панаретова. Тяжелая доля окопного офицера, плен, побеги, избиение в лагерях и тюрьмах закалили его характер, а природная жестокость искала выхода. Его не устраивало правительство либералов-конформистов. Их деяния были неумелы и бессмысленны.

Вспомним хотя бы знаменитую амнистию уголовникам, объявленную Керенским, который заявил, что выпущенные на волю налетчики, мокрушники, медвежатники и квартирные воры пойдут немедленно на призывные пункты, чтобы защищать либеральные идеи.

Этого не случилось. Россия погрузилась во мрак уголовного террора, тем более что новые карательные органы еще не были созданы, а старые – уже уничтожены.

Я привел лишь один пример, а таких напастей были сотни.

Душа Панаретова тосковала по твердой руке, которая могла бы навести порядок в стране. Поэтому он и выбрал большевиков.

Произошел конфликт между председателем полкового комитета и командиром. Панаретов стреляет в полковника и бежит.

Он уезжает в Киев, где работает врачом его мать. Там и застает его Октябрьская революция. Началась новая страница жизни Николая Панаретова.

Но вернемся на мгновение в московское кабаре «Нерыдай» и послушаем еще одну шансонетку знаменитого Коки:

В те годы грозные я жил на Украине,

Где власть менялась не по дням, а по часам…

Что было, то было.

Немцы, опереточное правление гетмана Скоропадского сменились сечевыми стрельцами Симона Петлюры, потом пришли большевики. Их выбил из города корпус деникинского генерала Бредова, потом опять большевики. Их выгнали из матери городов русских кавалеристы Пилсудского. Но поляки недолго удерживали Киев, они ушли, и вернулись большевики, на этот раз надолго.