Книга Как достичь успеха и стать лидером - Валентин Бадрак

«То, что я наметил, я выполню. Меня запугать нельзя. Я умирал на войне, от голода в лагере, я умирал от рака – я смерти не боюсь и ко всему готов». Вот какая отрешенность подстегивала его, обжигала огненной плетью, не позволяла мятежному, борющемуся духу прийти в расслабленное состояние хотя бы на короткое время. И что не должно ускользнуть от внимания – он сам, вербально и создаваемыми визуальными образами себя самого в роли вечного, непримиримого борца, загонял в состояние творческой лихорадки, в рамки выдуманной им самим ответственности и желания выполнить обозначенную миссию. Воля и профессиональный рост часто неотделимы. Эдгар Гувер, удивительный и невероятно знаменитый полицейский, может послужить еще одним примером воздействия воли на реализацию весьма оригинальных идей. Его восхождение началось со странной, необъяснимой любви к библиотечным каталогам. Придя работать в полицию, Гувер создал уникальную базу данных потенциальных и реальных преступников, врагов Соединенных Штатов. Его маниакальную страсть к работе и к систематизации всего криминального мира не могли не заметить руководители. Молодой человек поразил своих начальников скрупулезным и ответственным подходом, основанным на утверждении особых правил и принципов непреклонной воли. Возглавив в возрасте двадцати четырех лет отделение общей разведки, Гувер сформировал подлинный «мозговой трест», корпорацию аналитиков, опирающихся на гигантские пласты обработанной информации. Известен пример, когда под его руководством всего за три месяца была собрана детальная информация и обработаны данные на 600 000 человек. В этот момент на Гувера работали порядка сорока переводчиков и референтов, в обязанности которым вменялись просмотр и изучение около полутысячи различного рода изданий, выходящих на разных языках по всему миру. Не прошло и пяти лет, как Гувера назначили директором ныне легендарного ФБР – Федерального бюро расследований. Самому знаменитому руководителю за всю историю существования бюро в тот момент было всего двадцать девять лет. «Револьвер номер один», как называли Гувера, командовал американской контрразведкой ни много ни мало – сорок восемь лет.

Но, кажется, еще больше, чем Гувер, активная эксплуатация фактов и обширных знаний, превращенных благодаря выдающемуся мышлению и неистощимой работоспособности в шедевры, помогла состояться Айзеку Азимову. Феномен американского фантаста, социолога, историка, литературоведа, футуролога, публициста не может не поражать. Его воля не имела границ, сила внутреннего духа удивительным образом согласовалась с его желанием постоянно работать и созидать. Труженик, который в литературе приобрел славу оракула и первого полиглота цивилизации, написал и опубликовал более 400 книг на самые разные темы. «Думаю, если существует Божье слово, то это слово разума, и я призван распространять его», – сказал как-то о своей миссии сам Азимов. Впрочем, человеком, нацелившимся на успех, подход Азимова может быть расценен и по-иному: ведь по сравнению с творцами, породившими мировые шедевры, слишком многие усилия этого волшебника слова остались либо вовсе незамеченными, либо лишенными должного внимания. Так что тут есть над чем подумать, прежде чем брать на вооружение его метод. Ведь и английский писатель Джон Кресси, попавший в Книгу рекордов Гиннесса за публикацию более 500 томов книг, остается малоизвестным и не особо привлекательным литератором. Так что иногда лучше написать одну «Лолиту» или создать одну «Мону Лизу», чем полтысячи неизвестных томов. С другой стороны, путь Азимова – это путь закаленной воли, жизнь со смыслом и со вкусом. Потому его опыт также важен для человечества. «Мадонна была безжалостна к себе. Ее жизнь была нелегкой, и работала она на износ», – цитирует Ренди Тараборрелли одну из танцовщиц, что училась вместе с Мадонной в юности. Известно, что, поступив в школу танцев при Рочестерской балетной школе, отрешенная девушка занималась по пять часов без перерыва, почти до полного изнеможения. Не меньше истязала себя работой другая выдающаяся женщина – Елена Блаватская. Она включением воли подавляла целый сонм болезней, все телесные мучительные страдания. Сосредоточенность Блаватской на окончании «Тайной доктрины» была просто нечеловеческой. «Мне осталось жить не слишком много, и за эти три года я научилась терпению. Со здоровьем получше, но вообще-то оно вконец подорвано. Мне хорошо, только когда я сижу и пишу; не могу ни ходить, ни стоять больше ни минуты», – писала она на закате жизни. Поразительно, но именно безумная по темпу и напряжению работа, жизнь на грани отодвигала смерть, которую славная женщина предчувствовала. И умерла почти сразу же после окончания труда своей жизни, который стал завершающей точкой ее миссии.

Сосредоточенность и уединение

Сила намерения как направленная активность включенной воли напрямую связана с сосредоточенностью. Сосредоточенность побеждает болезни и пробивает бреши любого непонимания, она является острием той стрелы, что зовется волей. Хотя многие великие лидеры демонстрировали способность максимального сосредоточения на решении текущей задачи даже в эпицентре суеты, очень часто сосредоточенность ассоциируется с временной отрешенностью, некой формой медитации в искусственно созданном уединении. Во время таких транзакций человек как бы видит себя со стороны, создает визуальную картинку сюжета будущего, вступая в область моделирования ожидаемой ситуации, предпочтительного развития событий. Именно подобные размышления позволяли многим героям делать заявления, подобные неожиданному наполеоновскому высказыванию: «Если кажется, что я всегда ко всему подготовлен, то это объясняется тем, что раньше чем что-либо предпринять, я долго размышлял уже прежде; я предвидел то, что может произойти. Вовсе не гений внезапно и таинственно открывает мне, что именно мне должно говорить и делать при обстоятельствах, кажущимися неожиданными для других, – но мне открывает их мое размышление». Именно такие размышления позволяют индивидууму выйти за границы поточного контекста, который часто сковывает человека и не позволяет посмотреть на ситуацию шире, чем она может быть видна в рамках конкретного дня и момента. Для подобных трансферов сознания почти необходимо полное спокойствие, тот уровень свободы, который часто не удается достичь живущим в суете служащим больших компаний, менеджерам предприятий и крупных организаций. Прекрасное и простое объяснение этому, казалось бы, странному феномену дает финансист номер один Джордж Сорос, выведя следующую формулу: необходимым условием успешной самоорганизации является наличие свободного времени, используемого для плодотворного размышления, для практической философии. Его биограф Роберт Слейтер цитирует в книге воспоминание одного из близких друзей миллиардера: «Как-то Сорос сказал мне очень важную вещь: твоя беда, Байрон, в том, что ты ходишь на работу каждый день и думаешь, что если ты ходишь на работу каждый день, ты должен что-то делать. Я не хожу на работу каждый день. Я хожу на работу только тогда, когда в этом есть необходимость. И в эти дни я действительно занят делом. Но ты ходишь на работу каждый день и что-то там делаешь, поэтому не замечаешь тех дней, когда это по-настоящему нужно».

Порой сосредоточенность возводится в категорию абсурда, но даже и тогда это состояние имеет право на жизнь. Когда престарелый Гёте узнал о внезапной смерти сына, он оставался, согласно признанию его биографа Эккермана, почти невозмутимым («глаза его наполнились слезами, но он не заплакал»). Могучий старец был слишком поглощен своим «Фаустом», и в разговоре со своим летописцем через месяц даже не упомянул о безвременно ушедшем отпрыске. Если сердобольный обыватель станет осуждать поэта, он будет по-своему прав; но и эгоистичная экзальтация многое объясняет в маниакальной созидательной деятельности. Речь идет не только о высшем понимании собственной миссии, но и осознании того, что жизнь каждого человека есть только его личный проект. Кстати, этому есть и косвенное подтверждение: Гёте писал «Фауста» почти всю жизнь, не менее шестидесяти одного года, и когда закончил его, завершил и свой земной путь, очень скоро после окончания драмы уйдя в мир теней. Но упомянутый темп вовсе не свидетельствует о медлительности гения; «Страдания молодого Вертера» он написал менее чем за четыре месяца (хотя и признавался, что эта работа была следствием «длительной и тайной подготовки»).