Книга Книжная лавка - Маклей Крейг

Желая произвести впечатление на Пенелопу, Олдос хочет взять моих червяков себе и предлагает поменяться. При других обстоятельствах не принял бы такую жертву — тем более что блюдо Олдоса выглядит не лучше. Но я только что высидел полтора часа полного бреда и умираю от голода и теперь с радостью согласился. Уж не знаю, что заказал Олдос, но, как ни странно, эта штука мне даже понравилась.

Тем временем Олдос осторожно подносит личинок к огню. В первый раз по неопытности передержал, обжег щипцами язык и уронил личинку на колени. Но после нескольких попыток приспособился и даже хотел угостить Пенелопу, но та жестом изобразила вежливый отказ. Кажется, показывала, что вегетарианка. Или что у нее язва желудка. Или, чтобы съесть такое, ей надо сначала напиться. Или что она с маленькой планеты, вращающейся вокруг звезды Бетельгейзе. Не знаю, как другим актерам, но Пенелопе без силы слова обходиться сложновато.

— Ой, смотрите! — восклицает Гирта, тыча пальцем в лысого мужчину возле барной стойки. — Род Спейсек! Это же он снял тот малобюджетный фильм ужасов! Удивляюсь, как ему в тот год не дали приз зрительских симпатий! «Бешеные каннибалы»! Уникальный визуальный стиль! Слышала, его следующий фильм продюсируют сами Вайнштейны! Пойду поздороваюсь.

Гирта встает и решительно лавирует между столиками, подобно ледоколу. Удивляюсь, что она смогла так долго усидеть на одном месте. Каждый раз, когда открывалась дверь, Гирта моментально оборачивалась посмотреть. Будто за ней полиция гонится. Так вот почему она выбрала этот ресторан. Рибика в сотый раз отправляется в туалет.

Леа наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

— Извини.

— Ничего, — отвечаю я, тыча вилкой в тарелку. — Кстати, вкусная штука. Интересно, из чего приготовлена?

Леа снова тянется ко мне. Собираюсь похвалить запах блюда, но ее дыхание около моего уха оказывает совершенно фантастический эффект. Теперь не то что говорить, встать не могу — иначе рискую смутить непристойным видом других посетителей.

— Я это не планировала. Думала, все будет совсем по-другому…

Пожимаю плечами, намекая, что тоже представлял наш совместный вечер несколько иначе.

— Что случилось с билетами на «Розенкранца»?

Леа только рукой машет.

— Гирта сказала, что у нее есть знакомый помощник режиссера, но потом вышло какое-то недоразумение… Короче, запутанная история. Думаю, просто хвасталась. Нарочно потащила нас на этот жуткий спектакль, чтобы ощутить свое превосходство. А сюда явилась, чтобы подлизаться к Спейсеку, или как его там.

— Зачем ты вообще с ними общаешься?

— Ты, наверное, не поверишь, но это еще не самый плохой вариант. Служила в труппах и похлеще. К тому же опыт у них не требуется, членских взносов не берут… Да и постановки некоторые очень даже ничего.

Олдос поднимает взгляд от червей.

— Что-то давно Рибики нет, — замечает он.

Смотрю на часы, пытаясь вспомнить, во сколько мы пришли. Сибас, приправленный карри, давненько уже стоит напротив ее пустого стула.

— Точно. Схожу проверю, жива она там…

Начинаю вставать. Почему — понятия не имею, ведь:

а) Рибика в женском туалете, мне туда все равно нельзя;

б) уже слышу звук сирены.

Вдруг меня одолевает нехорошее предчувствие. Уверен — сирены направляются в нашу сторону. Кажется, две машины подъезжают с разных сторон, но обе они приближаются с одинаковой скоростью. Ну куда еще они могут ехать? Точно такое же ощущение посетило меня в тот раз, когда папа сообщил, что дядя не переедет к нам в Канаду, потому что его посадили в шотландскую тюрьму за мошенничество. Не спрашивайте как, но я заранее знал, что он скажет, еще до того, как папа открыл рот. Можете назвать это шестым чувством на неприятности.

Вот почему совсем не удивился, когда около ресторана с визгом затормозили одна скорая и целых три полицейские машины. В зале моментально стало тихо. Из динамиков как ни в чем не бывало продолжает петь малийский исполнитель джаза Али Фарка Туре.

Сначала в двери заходят медики в темно-синих куртках и прокладывают себе дорогу между столиками. Посетители едва успевают уворачиваться от объемистых красных сумок с медикаментами. Следом шагают копы с невнятно шуршащими рациями.

— Круто, — тянет Олдос. — Как думаете, что случилось?

Бригада скорой помощи шагает прямиком в женский туалет. Как выяснилось позже, Рибика потеряла сознание и упала с унитаза. Обслуживающий персонал по ошибке принял ее за певицу Тейлор Свифт — пожалуй, небольшое сходство есть, — которая как раз приехала в Торонто на гастроли. Благодарить за недоразумение следует близорукую тринадцатилетнюю фанатку, страдающую булимией. Пошла избавляться от ужина, а вместо этого увидела на полу своего кумира. Фанатка сделала несколько фотографий и выложила на свою страницу в Фейсбуке с комментарием «Т. Свифт умерла в туалете!!!». Потом мама фанатки пошла узнать, почему та долго не возвращается, отобрала у дочки телефон и набрала 911. Позже эта история попала в газету «Сан» — большая фотография и три параграфа под статьей о концерте, страница вторая рубрики «Досуг». «Стар» и «Глоб», увы, событие проигнорировали. Имя Рибики в статье не упоминается — там она просто «бывшая студентка, исключенная из ветеринарного колледжа».

Анализ показал, что кокаина в крови Рибики хватило бы, чтобы свалить Чарли Шина, но в сумочке осталось слишком мало, чтобы предъявить официальное обвинение. В суматохе Гирта сбежала, предоставив нам отвечать на вопросы и платить за ее недоеденный wildebeest a la cornichon. Пенелопе всерьез грозили санкции за отказ сотрудничать с полицией, и только тогда она неохотно прекратила изображать артистку мимического жанра и дала показания. Увы, на полицию сила молчания ни малейшего воздействия не оказывает.

В квартиру я вернулся только около полуночи. Как раз расслаблялся на диване под альбом Леонарда Коэна с бокалом шабли и подогретыми в микроволновке куриными крылышками, когда раздался звонок в дверь.

— Прости, что так поздно, — произносит Леа, робко шагнув в коридор. — Ты ведь еще не лег?

— Нет, нет…

Но если ты ляжешь рядом со мной…

— Еще раз извини за испорченный вечер.

Гадаю, что означает улыбка Леа — или она со мной заигрывает, или это мое воображение разыгралось. Зачем она пришла ко мне в полночь? То же самое можно сказать и завтра, на работе. Или написать имейл. Или позвонить. Или вообще не извиняться. В конце концов, Леа ни в чем не виновата. Я на нее совсем не злюсь — наоборот, больше всего на свете хочу поцеловать…

Нет, прекрати. Возьми себя в руки. Ты выпил целый бокал вина. Уже поздно. Ты не в состоянии рассуждать здраво. Держись в рамках приличий. Ну же, ты сможешь. Строго, с достоинством и уважением…

— Да ладно тебе, у меня такого интересного вечера сто лет не было! Сначала две полуголые женщины орут непонятно что, потом личинки, а потом еще и передоз! — восклицаю я.