Книга Загадки и легенды русской истории - Сергей Казаков

Вскоре Киприан сумел санкционировать договор между Москвой и Рязанским княжеством, открытый конфликт которых значительно ослаблял русские земли перед угрозой ордынских нашествий и набегов.

Однако «медовый месяц» великого князя с митрополитом продолжался недолго и окончился после сожжения Москвы в 1382 г. Тохтамышем, законным, в отличие от Мамая, ханом Золотой Орды.

События развивались стремительно. Разгромив «сборную» орду Мамая, чингизид Тохтамыш пришел к выводу, что надо сбить спесь со своего московского данника. Памятуя о событиях на Куликовом поле и не рискуя затевать против Москвы большую войну, Тохтамыш, приняв все меры предосторожности, внезапно ринулся на Москву конным войском, без обозов. Не обошлось и без изменников, в роли которых выступили родственники великого князя, родные братья его жены, княгини Евдокии, — Василий и Семен Суздальские. Из-за больших потерь на Куликовом поле Дмитрий не имел под рукой необходимого войска. Оставив в Москве под защитой неприступных для отрядов Тохтамыша крепостных стен свою семью, он выехал в Переяславль собирать переяславские и белозерские полки. Однако Киприан перетрусил, выехал из Москвы и увез великую княгиню с детьми. Киприан отправился в Тверь, оставив по пути княгиню, которая со своим окружением благополучно добралась в Кострому. Тохтамыш обманом вошел в Москву, ограбил и сжег ее.

После ухода Тохтамыша Дмитрий Донской разгневался на Киприана, что тот ослушался его и не остался в Москве. Киприан снова уехал в Киев, а в Москву из заключения был возвращен митрополит Пимен. Вернулся Киприан в Москву только через восемь лет, в 1390 г., после смерти Дмитрия Донского. Под властью Киприана русская церковь вновь объединилась, включая и земли, входившие в состав Великого княжества Литовского. Значительно укрепились позиции церкви и перед властью великого князя.

Тринадцатилетний кризис русской митрополии (1377–1390), вызванный резким вмешательством великого князя Дмитрия Ивановича Донского в дела церкви, завершился победой иерархов. Именно в силу его вторжения в церковные дела Русская Православная Церковь почти шесть сотен лет не спешила канонизировать победителя татар на берегах Дона и Непрядвы Дмитрия Донского, причислив его к лику святых лишь летом 1988 г., спустя ровно 599 лет после его кончины.

В канун решающего столкновения с ордой Мамая в полном блеске проявился государственный и политический талант Дмитрия Донского. Историки признают, что одним из блестящих достоинств великого князя было его умение слушать своих советников и выбирать самое нужное и полезное, не считаясь со своими амбициями. Одним из тех, на кого опирался великий князь, был его воевода, князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский.

И.Б. Греков и Ф.Ф. Шахмагонов в своей книге «Мир истории. Русские земли в XIII–XV веках», говоря о Боброке, указали, что «он нигде не обозначен иначе как воевода, мы не найдем при нем синонима нынешнему содержанию слова “главнокомандующий”, но природа средневекового боя такова, что тот, кому отдан под начало резерв, тот и руководит боем». Боем на Куликовом поле руководил Дмитрий Волынский. Решением великого князя на него возлагалась вся тяжесть ответственности за судьбу Руси. Воспитанный на победных военных традициях Галицко-Волынской Руси, не проигравший ни одного сражения за время службы под знаменами московского князя, Волынский имел еще и славу ведуна, понимавшего голоса зверей и птиц, умевшего слушать землю. Знание языческих таинств пригодилось Боброку на Куликовом поле. В ночь перед боем, когда две рати разделяли не более десяти километров, Боброк пригласил Дмитрия Ивановича еще раз объехать намеченное поле битвы.

На середине Куликова поля Боброк, спрыгнув с коня, прижался к земле всем телом, приложив к ней правое ухо. Очень долго лежал неподвижно Волынский, а когда встал, то молча сел на коня и немного погодя, отвечая на настойчивые просьбы великого князя, предрек победу русскому воинству, но и предупредил, что дастся она ценой огромных, невиданных прежде на Руси потерь…{42}

Возможно, это и красивая легенда. Неоспоримо одно: стратегическое предвидение вещего Волынца. Русскому войску грозила очевидная опасность оказаться между двух огней: с юга выдвигался Мамай, с северо-запада приближалось сильное литовское войско Ягайло. Перед московским князем стояли две задачи. Первая — не допустить соединения этих враждебных сил до битвы с Мамаем. Вторая — заставить ордынцев принять решающее сражение на неудобной для них местности.

Зная географию Куликова поля, Дмитрий Иванович на военном совете предложил князьям перейти Дон и встретить Орду на этом поле. Историки и исследователи истории многократно задавались вопросом: каким образом удалось русским военачальникам втянуть ордынцев на заведомо неудобную позицию?

Исторические источники рисуют такую картину. Разведчики русских определили, что Мамай, стоявший станом на реке Красная Меча, движется по направлению к переправам через Дон при впадении в него Непрядвы. Первыми выйдя к переправам и перейдя Дон, войска Дмитрия Ивановича перегородили путь ордынцам на Куликовом поле. У Мамая был выбор: отступить или принять бой. Отступать он не мог, в этой ситуации его авторитет в Орде падал, и чингизид Тохтамыш забирал у него всю власть.

Куликово поле было с трех сторон окружено реками. С запада и северо-запада — Непрядвой, с востока и северо-востока — речкой Рыхоткой, с севера — Доном. Возможность для наступления предоставлялась Мамаю только с южного направления, со стороны Красного холма. Пространство для атаки не превышало пяти километров в ширину, при этом наступающие ордынцы были лишены возможности применить свою излюбленную тактику, заключающуюся в обходе противника с флангов с последующим окружением и уничтожением. Со времен Чингис-хана этот маневр неизменно приносил им успех. Теперь русские лишили их этого главного преимущества. Дмитрий Волынский выстроил русское войско в “пять линий. Авангард Мамая должен был встретить выдвинутый далеко вперед от основных сил Сторожевой полк, в задачу которого входила нейтрализация лучников врага, традиционно отличавшихся непревзойденной меткостью. Далее располагался Передовой полк, за ним — главные силы русского войска: Большой полк (в центре) и Полк правой и Полк левой руки. Эти силы были выстроены в одну линию. Волынский приготовил ордынцам сюрприз. Слева от Полка левой руки, в зеленой дубраве между Доном и Смолкой, он разместил Засадный полк, который сам и возглавил. Разные источники определяют численность полка, полностью состоявшего из конницы, от 10 до 20 тысяч всадников. В силу вполне понятных причин московские летописцы, и, в частности, авторы исторических повествований, например «Задонщины», в своих трудах оставляют приоритет главных творцов победы за Дмитрием Донским и его двоюродным братом Владимиром Андреевичем Серпуховским — человеком отчаянной храбрости. Этот князь оставался в боевом строю еще много лет, вплоть до смерти. В 1408 г., в возрасте 55 лет, что по тем временам уже считалось старостью, он помог сыну Дмитрия Донского Василию I Дмитриевичу отстоять Москву от нашествия золотоордынского эмира (командующего) Едигея.

В выпущенной в 1994 г. санкт-петербургским издательством «Наука» книге О.В. Творогова «Древняя Русь: события и люди» под 1380 г. указано: «Из дубравы устремился в битву Запасной полк под водительством Владимира Андреевича Серпуховского». Между тем, в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина и в подавляющем большинстве других исторических источников недвусмысленно говорится, что именно Дмитрий Волынский, по праву, данному ему великим князем, удерживал рвавшегося в бой молодого и горячего серпуховского князя.