Книга Труженики моря - Виктор Гюго

В этой комнате стояло и фортепьяно Дерюшетты. Она умела сама себе аккомпанировать и часто пела свою любимую печальную шотландскую песенку «Бонни-Денди». В ней звучала вечерняя грусть, но голос Дерюшетты напоминал утреннюю зарю. Такой контраст был обворожительным. Прохожие говорили: «Дерюшетта поет!» и останавливались у подножья холма перед оградой сада, чтобы послушать этот свежий голосок и печальную мелодию.

Дерюшетта оживляла весь дом. Благодаря ей здесь царила вечная весна. Девушка была красива, миловидна, обаятельна. Старым морякам, друзьям господина Летьерри, она напоминала принцессу из старинной матросской песенки, в которой поется: она была так прекрасна, что «весь полк считал ее красавицей». Летьерри с восторгом говорил: «Ее коса напоминает корабельный канат».

В детстве Дерюшетта отличалась особым очарованием. Форма ее носа, правда, вначале внушала опасения; но она, очевидно, твердо решив стать красивой, исполнила это; рост не доставил ей никаких неприятностей; ее нос оказался не слишком длинным и не слишком коротким; повзрослев, она осталась очаровательной.

Дерюшетта называла своего дядю отцом. Он позволял ей немного работать в саду и даже заниматься стряпней. Она сама поливала кусты роз, флоксов и вербен; разводила разные цветы, пользуясь гернзейским климатом, столь благосклонным к растениям. У нее, как и в остальных садах острова, алоэ рос под открытым небом, а кроме того, ей удалось вырастить лапчатник, что оказалось гораздо сложнее. В маленьком огороде Дерюшетты грядки были засеяны с большим знанием дела: там росли редиска, горошек, шпинат; кроме того, она сажала цветную и брюссельскую капусту; в августе у нее созревала репа, в сентябре – цикорий, осенью – пастернак.

Господин Летьерри позволял девушке делать все это, лишь бы она не слишком много возилась с киркой и граблями и сама не удобряла грядок. Он предоставил в ее распоряжение двух служанок, одну из которых звали Грация, а другую – Любовь. Эти имена популярны на Гернзее. Девушки выполняли всю черную работу по дому и саду, им не возбранялось иметь красные руки.

Сам Летьерри жил в небольшой каморке, окно которой выходило в гавань, помещение примыкало к большой зале нижнего этажа, где находилась входная дверь и куда вели лестницы со всего дома. В комнате была его койка, хронометр и трубка. Кроме того, там стоял еще столик и стул. Потолок и стены здесь выбелили известкой; направо от двери была прибита прекрасная карта Ламаншского архипелага с надписью: «В. Федей, 5, Черинг-Кросс, географ его величества»; по другую сторону двери висел на гвозде большой полотняный платок, на котором были изображены разноцветные сигнальные вымпелы различных флотов земного шара: по углам – знамена Франции, России, Испании и Соединенных Штатов Америки, а в центре – английский флаг.

Любовь и Грация были двумя безобидными созданиями, в самом лучшем смысле этого слова. Любовь не проявляла зла, Грация не отличалась уродством. Опасные имена не подложили девушкам свиньи. Любовь не была замужем, но имела «дружка». На Ламаншских островах это не редкость. Обе прислуживали чисто по-креольски, с какой-то особой медлительностью, свойственной прислугам-нормандкам.

Грация, кокетливая и хорошенькая, постоянно всматривалась в горизонт, имея при этом вид испуганной кошечки. Это происходило оттого, что, хотя она, как и Любовь, имела дружка, у нее, говорят, был еще и муж – матрос. Очевидно, она боялась его неожиданного возвращения. Впрочем, такие вещи нас не касаются.

Разница между Грацией и Любовью заключалась в том, что в менее строгом и нравственном доме Любовь оставалась бы служанкой, а Грация стала бы субреткой[9]. Но в присутствии такой невинной девушки, как Дерюшетта, скрытые таланты Грации пропадали даром. Впрочем, амурные похождения служанок оставались тайной. О них ничего не знали ни Летьерри, ни Дерюшетта.

Зала нижнего этажа, в которой находился камин, окруженный столами и скамьями, в конце прошлого века служила местом собраний протестантов, эмигрировавших из Франции. На голой каменной стене висело единственное украшение – черная деревянная рама, в которую был вставлен лист пергамента с описанием подвигов Бенина Боссюета, епископа Мо.

В глубине залы, около двери в комнату господина Летьерри, стоял дощатый помост из гугенотской церкви, превращенный хозяином в контору парохода, т. е. в контору Дюранды. Летьерри сам вел там все дела. На старом дубовом пюпитре вместо Библии лежала приходно-расходная книга.

Человек, разгадавший Рантена

До тех пор, пока Летьерри мог самостоятельно путешествовать по морю, он командовал Дюрандой и сам исполнял обязанности лоцмана и капитана; но настал наконец день, когда он вынужден был подыскать себе заместителя. Летьерри выбрал для этого положительного человека, господина Клюбена из Тортеваля. Клюбен славился по всему побережью своей суровой честностью. Для Летьерри он стал незаменимым.

Хотя Клюбен своим внешним видом смахивал скорее на нотариуса, чем на матроса, он был исключительно способным моряком. Этот господин обладал всеми талантами человека, который повседневно сталкивается с опасностями. Он был ловким грузчиком, зорким рулевым, старательным и опытным боцманом, знающим свое дело штурманом и смелым капитаном. Он был осторожен, и эта осторожность подчас толкала его на смелость, что является большим достоинством моряка. Клюбен умел сочетать страх перед вероятным с инстинктом возможного. Он являлся одним из тех моряков, которые точно знают, до какого предела можно идти навстречу опасности, и умеют всякое приключение завершить успешно. Клюбен держался на море так уверенно, как только может держаться человек. Кроме того, был известным пловцом, одним из тех мастеров этого дела, которые способны оставаться в воде сколько им угодно.

Одно обстоятельство заставило господина Летьерри относиться к Клюбену с особенным уважением. Клюбен хорошо знал Рантена и предупреждал Летьерри на его счет, сказав ему как-то: «Этот человек вас ограбит». И его предсказание в точности сбылось. Неоднократно Летьерри при самых различных обстоятельствах убеждался в необыкновенной честности Клюбена, доходящей до щепетильности. В конце концов, Летьерри стал полагаться на него во всем. Он часто говорил: «Честность требует к себе доверия».

Рассказы о дальних странствиях

Господин Летьерри лучше всего чувствовал себя в простом костюме моряка, причем матросскую куртку он любил больше, чем форму лоцмана. Дерюшетта морщила свой носик. Ее гримаски, когда она сердилась, были очаровательны. Хмурясь и смеясь одновременно, девушка кричала, ударяя его по плечу: «Фу, отец, от тебя несет дегтем!»

Старый морской волк привез из своих странствий удивительные рассказы. Он видел на Мадагаскаре птичьи перья такой величины, что трех было бы достаточно, чтобы покрыть крышу дома. Он видел в Индии стебли кислицы в восемь футов вышиной. Он встречал в Новой Голландии стада индюков и гусей, которых вместо овчарок стерегли необыкновенные птицы – агами. Он видел кладбища слонов. В Африке наблюдал за гориллами в семь футов ростом. Он знал повадки всех обезьян. В Чили наблюдал, как обезьяна, для того чтобы разжалобить охотников, показывала им своего детеныша. В Калифорнии лицезрел ствол свалившегося на землю дерева, в дупле которого всадник мог проехать сто пятьдесят шагов. Он видел, как в Марокко мозабиты и бискры сражались из-за того, что одно племя обозвало другое собаками. В Китае наблюдал за тем, как резали на мелкие кусочки известного пирата Чанг-Тонг-Куан-Лар-Куа из-за того, что он убил животное, которому поклонялась целая деревня. В Тудан-Мо Летьерри видел, как лев средь бела дня унес с базарной площади старуху. Он присутствовал при том, как из Кантона в Сайгун привезли огромную змею, которая должна была быть водворена в пагоду в честь богини Куан-Нам, покровительницы моряков. В Рио-де-Жанейро любовался бразильянками, украшавшими по вечерам свои головы прозрачными париками, в которых таились светящиеся мушки, отчего казалось, будто волосы красавиц усеяны звездами. Он убивал в Парагвае огромных муравьев и в Уругвае пауков, которые занимаются ловлей птиц, мохнатых насекомых, величиной с детскую голову, обхватывающих своими лапами диаметр в три вершка. Эти пауки нападают и на людей, впиваются в кожу как клещи, отчего на ней появляются волдыри. На реке Аринос, притоке Тоскантина, в чаще девственного леса он встретил страшное человеческое племя. У этих людей были белые волосы и красные глаза. Они спали днем, а с наступлением темноты выходили на охоту и рыбную ловлю, причем лучше всего видели в безлунные ночи. Как-то, недалеко от Бейрута, когда экспедиция, в которой Летьерри принимал участие, раскинула стоянку, из одной палатки исчез дождемер. Тогда местный колдун, всю одежду которого составляли два-три кожаных ремня, стал так неистово звонить в колокольчик, прикрепленный к рогу, что на звон явилась гиена и принесла пропавший дождемер. Та гиена его и украла. Эти правдивые истории, столь похожие на сказки, забавляли Дерюшетту.