Книга Сталин. Тайны власти - Юрий Жуков

Вместе с тем совершенно новый, непривычный для многих подход к оценке профессиональной деятельности тех, кто был занят в сфере народного хозяйства, продемонстрировала и еще одна резолюция конференции. Та, которая решительно предупредила наркомов М.М. Кагановича, М.Ф. Денисова, З.А. Шашкова, А.А. Ишкова, В.В. Богатырева, что «если они не улучшат работы своих наркоматов… то они будут сняты с постов народных комиссаров». Что это не пустая угроза, а вполне возможная мера, доказывало перемещение в партийных органах уже снятых за развал работы наркомов, которым больше не предъявлялось никаких политических обвинений — причисление к сторонникам Троцкого, Бухарина или к иным оппозиционным фракциям: вывод из членов ЦК Н.М. Анцеловича, П.С. Жемчужиной, М.М. Литвинова, И.А. Лихачева, Ф.А. Меркулова, перевод из членов в кандидаты в члены ЦК заместителей наркомов земледелия И.А. Бенедиктова, обороны — Е.А. Щаденко.

Все это лишний раз свидетельствовало об усилении тенденции, наметившейся после введения в состав руководства СНК СССР Вознесенского, Булганина, Малышева, Первухина, Косыгина, избранных членами ЦК только после назначения их на столь высокие посты. Показывало, что пребывание в формально высшем органе партии, в ЦК, теперь стало лишь отражением уже состоявшегося выдвижения специалиста, а не служило своеобразным трамплином для будущего повышения.

В последний день конференции, 21 февраля, произошло еще одно важное событие, завершившее формирование нового узкого руководства и ту борьбу, которая незаметно для постороннего взгляда неослабно шла вот уже два года, с окончания XVIII съезда партии. На состоявшемся в тот день пленуме ЦК буквально в последние минуты его работы без какого-либо серьезного объяснения и обсуждения было значительно пополнено ПБ. С предложением по этому вопросу выступил Сталин, в очередной раз продемонстрировав ставшую ничтожной роль и партии в целом, и ее конференции, даже ЦК, от которых теперь ничего не зависело и которые использовались лишь для оформления решений узкого руководства, ежели в том была необходимость.

«Сталин.Мы здесь совещались, члены Политбюро и некоторые члены ЦК, пришли к такому выводу, что хорошо было бы расширить состав хотя бы кандидатов в члены Политбюро. Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих(выделено мною. — Ю. Ж. ), а надо, чтобы кто-либо другой помоложе был бы подобран, чтобы они получились и были, в случае чего, готовы занять их место. Речь идет к тому, что надо расширить круг людей, работающих в Политбюро.

Конкретно это свелось к тому, что у нас сложилось такое мнение — хорошо было бы сейчас добавить.

Сейчас два кандидата в Политбюро. Первый кандидат Берия и второй Шверник. Хорошо было бы довести до пяти, трех еще добавить, чтобы они помогали членам Политбюро работать. Скажем, неплохо было бы товарища Вознесенского в кандидаты в члены Политбюро ввести, заслуживает это, Щербакова — первого секретаря Московской области, и Маленкова — третьего. Я думаю, хорошо было бы их включить.

Андреев.Желает ли кто высказаться? Нет. Голосуется список в целом. Кто за то, чтобы принять предложение товарища Сталина, поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Нет. Воздержался? Нет. Предложение принято».

С этого момента узкое, неофициальное руководство СССР стало выглядеть следующим образом. Чисто партийные структуры в нем представляли Сталин, Андреев, Жданов, Маленков, причем не столько как члены, кандидаты в члены ПБ, сколько как секретари. ЦК — то есть те, кто фактически, реально руководил аппаратом, направляя всю деятельность ВКП(б) в центре и на местах. Государственные структуры — Молотов, Микоян, Каганович, Берия (последние двое всего за неделю перед тем были введены еще и в ЭкоСо, что до некоторой степени восстановило прежнюю роль Кагановича и весьма усилило роль Берия, которого 3 февраля утвердили еще и зампредом СНК СССР, благодаря чему он окончательно обошел по властным полномочиям Ворошилова), Вознесенский, а также Булганин. Последний оказался единственным из десятерых, оставшимся всего лишь членом ЦК, что делало его полностью зависящим от воли Сталина, его покровителя.

Теперь можно было говорить и о реальном омоложении руководства, подтверждать тот подход, который послужил Сталину формальным предлогом расширения ПБ. Сам он был самым старым — ему шел 62-й год, пожилыми — 48-летний Каганович и 50-летний Молотов, все же остальные, семеро, то есть большинство, находились, примерно в одном возрасте — от 37 до 45 лет.

Именно новая по составу «десятка», а отнюдь не четырнадцать членов и кандидатов в члены ПБ, полностью взяла на себя принятие всех наиболее ответственных решений по вопросам как внешней, так и внутренней политики, по определению характера и темпов развития народного хозяйства. В результате этого начало неуклонно снижаться число официальных — протокольных — заседаний ПБ. Если в 1936 г. их было еще девять, в 1937-м — шесть, в 1938-м — три, а в 1939—1940 гг. — всего по два, то за первую половину 1941 г. — ни одного! Однако фактическое количество решений, принимаемых в тот же период от имени ПБ, за него, отнюдь не снизилось, осталось на прежнем уровне и составляло, соответственно по г.м, 275, 346, 290, 306, 315 и 148 решений.

Благодаря происшедшему окончательно структурировались и все эшелоны широкого руководства. Следующую по значимости, по роли во властных структурах элитную группу составили не вошедшие в узкое руководство члены и кандидаты в члены ПБ — Ворошилов, Калинин, Хрущев, Шверник, Щербаков, чьи функции были ограничены конкретной должностью и которые лишь изредка привлекались к участию в принятии общих решений. Сюда же относились и заместители председателя СНК СССР — Вышинский, Землячка, Косыгин, Малышев, Мехлис, Первухин, занимавшие весьма высокие посты и курировавшие работу нескольких наркоматов.

В третью по нисходящей властную группу вошли наркомы СССР, не имевшие каких-либо иных, по совместительству, государственных или партийных должностей, и заведующие небольшими, но самостоятельными отделами ЦК ВКП(б) — организационно-инструкторским, школьным. Все они занимались деятельностью в общесоюзном масштабе. Наконец, последняя, четвертая группа объединяла первых секретарей ЦК компартий союзных республик (за исключением Хрущева), крайкомов, обкомов. Хотя теперь они и утратили прежнее значение резерва, источника пополнения власти союзного уровня, но все еще (или пока еще?) сохраняли господствующие позиции в пределах своего региона, повседневно руководили работой 12 835 партфункционеров — своих подчиненных.

Глава 2

Для всей Европы начало нового, 1941 г. оказалось на редкость безрадостным, не вселило, как обычно, надежд на лучшее будущее. Напротив, усугублявшийся с каждой неделей балканский кризис усиливал тревожную неопределенность и вместе с нею ощущение неотвратимо надвигавшейся смертельной опасности. И все же Кремль, слишком хорошо осознававший неподготовленность страны к войне, вынужден был уповать на то, что роковую развязку удастся отсрочить, а чтобы обрести в этом более твердую уверенность, пытался традиционными для дипломатии способами прозондировать настроения германского руководства, разгадать его намерения.