Книга Не горюй! - Мэриан Кайз

Интересно, кто знал, что Джеймс завел роман?

Знали ли об этом мои друзья, обсуждали ли они нас между собой? Очевидно, они просто не решались рассказать обо всем мне: «Нет, сейчас ей нельзя говорить. Она беременна», и смотрели на меня с жалостью. Благодаря господа за то, что уж они-то могут доверять своим мужьям и любовникам. Наверное, они говорили друг другу:

— Уж чего Дейв — Фрэнк — Уильям никогда не сделает, так это не заведет роман на стороне. Пусть он ничего не делает по дому — дает мне мало денег — никогда со мной ничего не обсуждает, но, по крайней мере, он мне верен.

И добавляли про себя:

— Я так рада, что это случилось с ней, а не со мной.

Я злилась. Мне хотелось крикнуть всему миру:

— Вы ошибаетесь! Я тоже думала, что могу доверять своему мужу! Я считала, что он, черт побери, слишком ленив, чтобы завести интрижку. Но он завел. И точно так же могут поступить Дейв — Фрэнк — Уильям. Может, они уже завели себе любовниц. Или у них были любовницы в прошлом. Кто знает, вполне вероятно, что когда твой муж ездил во Францию играть в регби, он трахался там с кем-нибудь. Ты этого не знаешь. Все возможно. Спроси, по ком звонит колокол, и позволь мне сказать тебе прямо: он звонит по тебе!

Когда я думала о Дениз, меня передергивало. Я вспоминала, как мы обменивались любезностями, беседовали о погоде, как я говорила ей комплименты по поводу ее внешности, рассказывала ей о своей беременности и думала, какая она милая и приятная, а она тем временем спала с моим мужем. В такие минуты мне хотелось отправиться назад в прошлое, схватить себя саму за шиворот и оттащить от Дениз и от этого разговора, наказать себя, как мать наказывает провинившегося ребенка:

— Не смей разговаривать с этой ужасной женщиной!

И еще мне хотелось добраться до Дениз и избить ее до полусмерти.

Меня угнетала и ужасала мысль о том, что все знали про Джеймса и Дениз, одна я находилась в благостном неведении. Я не желала, чтобы меня считали жертвой! Но при этом чувствовала себя жалкой, глупой и униженной.

Я начала дико злиться на Джеймса, и постепенно чувство унижения сменила ревность.

Поверить невозможно, что я начала ревновать только через три недели. Я всегда считала, что, если мужчина, которого я люблю, переспит с другой женщиной, ревность охватит меня сразу. Но в данном случае она плелась где-то позади за чувством потери, одиночества, безнадежности и унижения.

Я как-то мало думала о том, что Джеймс сейчас с Дениз. Меня больше волновало, что он не со мной.

Все изменилось за одну ночь.

Мы с мамой смотрели видеофильм. Предполагалось, что это фильм про любовь, но на самом деле он оказался откровенной порнухой. Мама не отрывала глаз от экрана и время от времени цокала языком. Я одним глазом поглядывала на экран, одновременно пытаясь накормить Кейт.

— С кем это он трахается? — спросила я. — С той женщиной из лифта?

— Нет, глупышка, — сказала мама. — Это дочь женщины из лифта.

— Но мне казалось, его застали в постели с женщиной из лифта, — заметила я, совсем запутавшись.

— Да, правильно, — пояснила мама. — Но он ей изменил с ее же дочерью.

— Бедная женщина из лифта, — печально сказала я.

Мама внимательно посмотрела на меня. Я знала, о чем она думает: «Сейчас начнет плакать. Почему я не поставила что-нибудь нейтральное вроде „Кошмара в Ами-тевилле“ или „Техасского маньяка“?»

Я следила за мужчиной и женщиной на экране, которые наслаждались, предавая ту женщину из лифта. И внезапно представила себе Джеймса и Дениз в постели.

«Они этим занимаются, сама знаешь!» — прошептал голос в моей голове.

Они вместе ложатся спать. Занимаются любовью. Их охватывает страсть друг к другу. Она до него дотрагивается, прикасается к его нежной коже и шелковистым волосам. Она спит рядом с его прекрасным телом и может, проснувшись, смотреть, как он спит, как его длинные ресницы отбрасывают тень на щеки.

Как они ведут себя, когда вместе? Как он с ней обращается? Какой он, когда с ней?

Неужели он так же ласково проводит своим слегка колючим подбородком по ее шеке по утрам, как он делал со мной, а потом, когда я возмущалась, смеялся, демонстрируя ровные белые зубы на смуглом лице?

Засыпает ли она, положив голову на его мускулистую грудь, ощущая тонкий запах его лосьона, как это делала я? Будит ли он ее по утрам, проводя ладонью по бедру, как он это делал со мной?

Неужели он так же прижимает ее руки к кровати, обхватывает ее ногами, ухмыляется, видя ее беспомощность, и начинает медленно двигаться, сводя ее с ума, как он это делал со мной? Целует ли он ее, взяв в рот кубик льда, отчего рту становится холодно, а телу жарко, как он это делал со мной? Покусывает ли он ласково ее шею и плечо, отчего по всему телу бегут мурашки похоти, как он это делал со мной?

Ну а она? О чем она думает в первую очередь, когда просыпается по утрам? Наверное, она думает: «Господи, как он красив, и он в постели со мной!» Потому что моей первой утренней мыслью была именно эта…

Я с ума сходила от ревности.

А может быть, они делают это как-то по-другому? Какая она в постели? Лучше меня? Какое у нее тело? Может, у нее меньше попка, больше сиськи, длиннее ноги и более плоский живот? Изобретательна ли она в постели, может ли довести его до экстаза?

Я раздумывала над всем этим, хотя на многие вопросы могла ответить самостоятельно. Меньше попка? Нет. Больше сиськи? Да. Более плоский живот? Вряд ли. Длиннее ноги? Трудно сказать, мы примерно одного роста.

Как бы то ни было, она никогда не вела себя как сексуальная кошечка. Она всегда казалась милой и… обыкновенной. Но теперь в моем представлении она превратилась в Елену Троянскую, в Мадонну, в Шарон Стоун.

Ревность раздирала меня на части.

В моей голове мелькали картинки: Джеймс и Дениз в постели. Я не могла вынести мысли, что он хотел ее. Она наполняла меня безудержной яростью. Я готова была убить обоих. Мне хотелось истерически рыдать. Я чувствовала, что ревность делает меня уродливой, бесформенной, позеленевшей, но ничего не могла с собой поделать.

Ревность — отвратительное чувство. И совершенно бессмысленное. Ничего с помощью ревности не добьешься.

Если вы теряете кого-то или что-то, то ощущаете потерю, затем понемногу дыра в вашей жизни становится все меньше и затягивается окончательно. Но с ревностью все иначе. И я сама, собственным воображением питала эту ревность, сама делала себе больно.

С эмоциональной точки зрения это было равносильно нанесению себе раны на руке, на животе или на ноге. Ревность — то же членовредительство. Такая же болезненная и бессмысленная.

Я испытывала боль не от того, что что-то со мной произошло, а из-за того, что со мной чего-то не случилось. Иначе почему то, что происходило между двумя другими людьми и никак не затрагивало меня, причиняло мне такую боль?