Книга Знакомство по объявлению - Людмила Анисарова

Открыв дверь и увидев Его, Наталья не обрадовалась и ничего не сказала. Она прислонилась к стене и медленно стала сползать вниз. Он подхватил ее: «Миленькая моя, родная, что с тобой сделали?» По Его лицу текли слезы, которых он не скрывал и не стеснялся.

Наталья не знала, хочет ли она видеть Его, хочет ли любви, хочет ли вообще чего-нибудь в этой жизни. Она плохо понимала, что происходит. Он сам собрал ее вещи, сложил в сумку. Уходя, Наталья задержалась, что-то вспомнив. Вернулась в комнату и взяла огромный букет белых роз, который Он положил на стол.

Пока Самойленко оформлял документы в гостинице, что-то объяснял и доказывал, Наталья сидела в кресле и, безразлично глядя перед собой, обрывала лепестки роз. Они падали на пол. Администраторша смотрела на нее с недоумением и любопытством.

Когда они оказались в номере и выпили шампанского за встречу, Наталья поняла, что не хочет ничего. Только спать. Утром, открыв глаза, увидела, что Он сидит у нее в ногах, обхватив голову руками. Теперь не спал Он. Они поменялись местами.

Выспавшаяся Наталья слегка похорошела и, кажется, снова стала той Наташей, которую Самойленко знал и любил.

Они бродили по городу, перекусывали в маленьких кафе. И никак не могли наговориться. Только Наталья больше не хохотала так, как она всегда это делала в ответ на Его шутки. И даже улыбаться она разучилась. Он сразу отметил это. И испугался. Сможет ли он так же любить эту женщину-подростка с грустными, как у больной собаки, глазами? Он не знал. Но задыхался от жалости и нежности. И готов был сделать для нее все.

В гостинице она ответила на Его ласки. Но всего лишь ответила.

Про мнимую, как ему мыслилось, беременность жены Самойленко сказал ей всего лишь на третью ночь. Сказал как бы между прочим, показывая, что это несущественно, поскольку неправда.

Не было ни слез, ни истерики. Было недоумение. Как же это? Наталья сидела на кровати и повторяла этот вопрос, глядя в одну точку и качая головой, как китайский болванчик. Как же это?

Он и сам не мог понять как.

— Миленькая моя, пойми, это чушь. Полная чушь, — говорил Он, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Наташенька, родненькая моя, ну посмотри на меня. Это не-прав-да. Ты меня слышишь?

Наталья не слышала. Она уже ничего не спрашивала и не раскачивалась. Просто сидела. И молчала. Он пытался ее обнять, она молча вырывалась и продолжала смотреть все в ту же точку, которая находилась на стене гостиничного номера, только не их, а соседнего — потому что Наталья смотрела сквозь стену. Он дал ей пощечину, резко и сильно. Натальина голова мотнулась в сторону, она обхватила ее, удерживая, и наконец заплакала.

— Тебе больно? Больно? Прости меня ради Бога. Ну пожалуйста, пожалуйста. — Он целовал ее плечи, руки, ноги. — Миленькая моя, золотце мое, ты поплачь, поплачь. Только прости.

Наталья, обняв Его, продолжала плакать. Горько. Безутешно. Как в детстве. Она понимала, что у Него разрывается сердце от жалости к ней, но остановиться не могла.

— Ну какой же я дурак! Какой дурак. Разве можно было тебе это говорить, маленькая моя, — причитал Он, закутывая Наталью в одеяло, потому что ее начал бить озноб. Укутав, Он встал, налил почти полстакана коньяка и, присев перед кроватью и развернув Наталью к себе, сказал: «Пей». Она, не сопротивляясь, выпила все. И сказала: «Рассказывай».

Собственно, и рассказывать-то было нечего. С женой Он не спал по крайней мере полгода. Она же (то есть жена) утверждает, что это было в Его день рождения, два месяца назад. Могло ли это быть? В принципе, могло. Наталья знала эту «милую» особенность своего начальника: действовать на «автопилоте» в невменяемом состоянии. Наутро выяснялось, что Он помнит себя лишь до определенного момента, после которого отключается, хотя продолжает действовать и говорить как сильно выпивший, конечно, но вполне контролирующий себя человек.

Сейчас, вспоминая этот разговор с Ним в гостинице, Наталья переключилась на свою подругу — Светку. Светка и их общий начальник — два сапога пара. Вот уж кто понимал друг друга!

Удивительно красивое и внешне гармоничное создание — Натальина подруга — при всей своей женственности, загадочности и хрупкости обладала буйным темпераментом, была независима, взбалмошна и непредсказуема (собственно, как и положено красивой женщине). И именно в силу этого Светка иногда «надиралась по-черному» (как она сама про себя говорила). В такие моменты в ней сначала просыпались потрясающие ораторские способности.

— Прошу внимания! — Она стучала вилкой по бокалу, призывая присутствующих за столом к тишине.

Светкины речи всегда были полны ясности, логики, сдержанной эмоциональности. Это была первая стадия, на которой Светка, как потом выяснялось, уже ничего не помнила.

На второй стадии она обычно пыталась стянуть со стола скатерть и полить кого-нибудь из сидящих за столом шампанским, тихо подкравшись сзади.

Третья (и последняя) стадия носила вид грандиозного разноса мужа или любовника, в зависимости от ситуации. Пострадавшему приходилось очень долго успокаивать Светку, поить водой, прикладывать к голове мокрое полотенце, бесконечно жалеть ее и вымаливать себе прощение. Наконец Света мирно засыпала, свернувшись калачиком.

На следующее утро она просыпалась ангел ангелом — тихая, покорная, задумчивая. И ничегошеньки не помнила! Наталья поначалу не верила:

— Ну помнишь, как ты здорово процитировала Ларошфуко?

— Кто это? — таращила глаза Светка.

— Не притворяйся, — строго говорила Наталья. — Не может быть, чтобы «автопилот», про который вы мне с Самойленко талдычите, срабатывал настолько, чтобы можно было шпарить наизусть этого, как его там, — Ларошфуко!

— Ну конечно, я это имя слышала, — признавалась Светка. — Но никаких слов его не помню. Про что я хоть говорила?

— Про добро и красоту. Что добро само по себе красиво. А зло всегда безобразно. Я дословно не помню.

— Глупая, думаешь, он действительно это говорил? Может, до меня это вообще никому в голову не приходило. А мне вот пришло! Я и сказала.

— Но почему ты к этому приплела именно этого мужика — Ларошфуко?

— Наталья, ну что ты ко мне привязалась? Откуда я знаю? Вылезло откуда-то. Из закоулков памяти. У нас с тобой все-таки высшее образование, много чего нахватались.

Лирическое отступление «"Автопилот" и Светка» закончилось, и мысли Натальи вернулись в русло воспоминаний «Разговор в гостинице. Про беременность».

Итак, вполне возможно, что Он переспал со своей женой по пьянке. Но ведь у нее, кажется, стояла спираль? Да. И именно это Самойленко сказал своей жене в ответ на ее сообщение о беременности. На что она ему ответила, что давно сняла ее, только ничего не говорила. Что ж, логично. Отношения натянутые, обязанности свои супруг не исполняет — вполне нормально не обсуждать с ним противозачаточную тему.

И все-таки что-то подсказывало Наталье, что дело обстоит как-то иначе.