Книга Пустой каприз - Лилиан Тревис

Дейзи молчала. Он помолчал тоже и добавил:

— Как ты, наверное, догадываешься, со временем мы планируем завести собственных детей.

Дейзи расстроилась: зачем ему потребовалось говорить это именно сегодня? Ведь он испортил своими нелепыми откровениями такой чудесный день воспоминаний.

— Здорово, — ответила она без всякого выражения.

— Из Эйзе выйдет прекрасная мать.

— Даже не сомневаюсь, — тихо подтвердила Дейзи.

— Я хочу, чтобы она родила мне по крайней мере двух малышей. Эйзе уверила меня, что Питер для нее уже не чужой. И он всегда будет важен для нее так же, как собственные дети.

Если он хотел успокоить ее, то этого у него не получилось. Примерно так думала Дейзи, рассматривая свои руки.

— Где вы собираетесь жить? — спросила она, чтобы как-то успокоиться.

— Здесь, конечно.

Конечно. В его доме. В их доме. В их бывшем доме… Она поняла, что сердце ее может разорваться от боли. И отвернулась, чтобы он не заметил выступившие на ее глазах слезы.

— Отлично, — выдавила она из себя. — Что-нибудь еще хочешь сказать?

— Нет.

Питер уже лежал в кровати, но еще не заснул. Дейзи присела к нему, и мальчик стал рассказывать, как он катался по каналам с Вильгельминой. Вскоре к ним заглянул Йост. Дейзи встала, освобождая ему место. Задержавшись в дверях, она наблюдала, как они шепчутся. Затем Йост поцеловал Пита и пожелал ему спокойной ночи.

У нее сердце сжалось от нежности и тоски, когда она увидела, как мальчик прижался щекой к широкой груди отца и замер на несколько мгновений.

— Папа, я тебя люблю, — застенчиво прошептал он.

— Я тоже люблю тебя, сынок, — ответил Йост, гладя сына по голове. Он встал и с нежностью смотрел, как Пит поудобнее устраивается на подушке.

Ну вот, пора наконец сказать ему все. Всю правду, решила Дейзи. Конечно, будет трудновато, но она никогда и не думала, что может быть легко.

Дейзи пропустила Йоста вперед, подошла к сыну, еще раз поцеловала его, потом тихонько вышла.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Йост, спускаясь по лестнице.

— Да, с удовольствием.

Они вошли в его кабинет, небольшой, но очень уютный. Он был заставлен книжными шкафами, по стенам и над столом развешаны вымпелы «Улисса» и групповые портреты команды в разные годы. С книгами и спортивными трофеями мирно соседствовали предметы искусства: бронзовые статуэтки, старинный китайский фарфор.

— Ну и как, ты подумала над моим предложением вернуться в компанию, чтобы жить и работать здесь? — спросил Йост, наполняя ее бокал отличным портвейном. — Ты же понимаешь, что я не шутил, предлагая это.

Дейзи взяла протянутый бокал и отпила глоточек. Приятное тепло прокатилось по горлу. Господи, ей так мало осталось! Если будут решены все вопросы с Питером, она сможет не удлинять свою жизнь, отказываясь от всех удовольствий. Лучше недолго, но на полную катушку…

— Я найду тебе жилье в очень красивом месте. Много зелени, тихо. До офиса добираться удобно. Я знаю один такой дом, он как раз сейчас продается, — стал убеждать ее Йост. Он назвал адрес. Дом находился в самом респектабельном районе Амстердама. — Знаешь, там чудесный сад во внутреннем дворике, комнаты просторные, много света.

Его слова проходили сквозь нее нескончаемым потоком звуков и чувств.

— Я не могу, — сказала она. — По крайней мере, сейчас не могу.

— Но почему?

— Это долго объяснять. Но поверь мне, если я говорю, что не могу переехать сюда немедленно, то на это есть причины. Может быть, через полгода… Не знаю.

— Ты опять увезешь Питера?

— Нет, я не собираюсь его увозить. Мне… — Она остановилась. Во рту стало сухо. — Мне кажется, ему будет лучше остаться с тобой.

— Остаться со мной?

Дейзи прикрыла глаза, пытаясь справиться с очередным острым приступом жалости к себе. Питер! — спохватилась она, думай только о Питере. Надо думать о том, как помочь ему избежать столь ранней встречи с мрачной стороной бытия. Он уверен пока, что с мамой и папой ничего случиться не может и они всегда будут рядом с ним.

Если бы все было так на самом деле!

Слезы брызнули из глаз Дейзи. Она повернулась к двери, собираясь спастись бегством, но вдруг поняла, что ей некуда больше бежать. И не к кому. У нее был только Йост.

Только Йост.

Осознав беспощадную реальность, Дейзи остановилась. Очертания комнаты стали расплывчатыми, колени быстро ослабели. Она собрала последние силы, чтобы остановить поток слез, прервать поток тоски и отчаяния, которыми была наполнена ее душа и которые она так долго ото всех прятала.

— Дейзи, что с тобой?

Тревога в его голосе была неподдельной. Но женщина лишь еще больше почувствовала свое одиночество и беспомощность. Какая-то часть ее стремилась рассказать ему все, но что-то внутри нее не пускало. Это был какой-то первобытный страх. Назови она все своим именем вслух, и ужас вырвется наружу мощным сгустком энергии, которая окончательно сокрушит ее.

Дейзи не могла позволить болезни окончательно победить ее волю. Хотя сознавала, с какой гигантской нечеловеческой мощью приходится иметь дело. Она успела понять это, когда умирали ее мать и тетка.

— Дейзи, расскажи мне все, — настаивал Йост.

— Я не могу.

Он подошел и мягко обнял ее за плечи.

— Но почему? Ты же другим можешь рассказывать? Ты мне не доверяешь?

Йост устал ждать ответа, осторожно повернул ее к себе и приподнял ее подбородок, заставляя смотреть прямо ему в глаза.

— Ты же знаешь меня, Дейзи. Никто не знает меня лучше тебя.

— В этом-то все и дело.

Она видела его тревогу и растерянность, и это мучило ее, как будто в сердце вонзали иглы одну за другой.

— Черт меня подери! Ты сводишь меня с ума! — зарычал он. Потом наклонился и приник к ее губам таким горячим, таким яростным поцелуем, что у нее захватило дух, в бедрах появилось тягостное томление, а голова закружилась.

Горячие слезы потекли по ее щекам. Дейзи вцепилась в его рубашку и отчаянно прижалась к его широкой груди. Она прижималась к нему все крепче и крепче, зная, что только здесь может найти успокоение и поддержку. Никто не целовал ее так, как он. И ни с кем она не была так счастлива, как сейчас с ним. Господи, пусть это не кончается. Пусть он не прерывает поцелуй ни на одно мгновение.

Она застонала. Но он не перестал ее целовать. Внутри ее тела бушевал огонь, а в душе боролись самые противоречивые чувства: боль, наслаждение горечь, радость…

Что же она творит? В последний раз, когда он целовал ее вот так, с невероятной страстью и нежностью одновременно, они лежали в траве на стадионе «Амстел». Они тогда в юношеском порыве не могли себя сдержать. Зато сейчас оба прекрасно знали, к чему это привело.