Книга Венецианское ожерелье - Анна Джеймс

Андреа открыла ставни и выглянула в раскинувшийся внизу сад. С утра она предвкушала, как вечером пойдет прогуляться по пляжу, но сейчас даже это ее не привлекало. Чем могла она спровоцировать такое резкое изменение отношения к себе? Возможно, виной этому что-то, что произошло между Заком и Дориан? Наверняка. Ничто другое не смогло бы сделать его таким холодным.

А что до обеда, прикинула Андреа, можно попросить Харриет принести его в комнату. Возможно, она всего лишь наемный работник, но не потерпит необоснованно грубого обращения с собой. И обедать наедине с Рейчел она не станет.

Глава 5

За рулем старого «МГ» Андреа с особой остротой ощущала свободу и остроту жизни. Ветер развевал волосы, и каждый поворот бросал трепещущие пряди ей на лицо. Только что на прямом участке дороги Андреа поэкспериментировала с управлением, чтобы почувствовать машину, и теперь вела ее осторожно, ну, почти. Ей доставляло истинное удовольствие на хорошей скорости закладывать плавные, широкие виражи, изредка бросая взгляд с крутых склонов утесов, чтобы лишний раз испытать себя. Она старательно не обращала внимания на тошноту, каждый раз подступавшую к горлу. Еще несколько поездок, и это пройдет.

Странно было то, что Зак вообще оставил ей свою машину. Вечером он доводит ее до белого каления, а с утра предупредительно проявляет о ней заботу. Не лично, конечно, эту неприятную обязанность он переложил на Рейчел.

— Зак выехал с ревизией, — сказала Рейчел Андреа, когда столкнулась с ней в холле. — Теперь будете ездить в город на «МГ» сами.

Отдав это распоряжение, она сунула Андреа ключи и, поднявшись по лестнице, скрылась в своей комнате.

Нет, вряд ли это можно счесть проявлением заботы, хотя любой жест доброй воли со стороны Зака сам по себе вызывает удивление. Особенно после вчерашней отповеди.

Андреа поняла, что объяснение лежало на поверхности. Зак, как и другие обитатели Дрого-Мэнор, проявлял нетерпение. Он просто хотел, чтобы каталог был составлен как можно быстрее. Машина только способ ускорить завершение ее работы. Средство для достижения цели… и опекать ее больше не нужно. И заботиться самому о ней Заку тоже больше нет необходимости.

Длинный рабочий день начался для Андреа с комплекта траурных колец. Особенно популярны они были в XVIII и XIX столетиях, когда такие кольца носили в знак скорби по рано ушедшему любимому человеку. Кольца, хранившиеся в коллекции Нэвилла, не представляли особенной ценности, но среди них оказалось несколько достаточно любопытных экземпляров, чтобы заинтересовать других коллекционеров.

Наибольшую ценность представляло кольцо с овальной вставкой черной эмали, в окружении отборного жемчуга и бриллиантов. На вставке был изображен скорбящий ангел и искусно выгравированы слова: «Потерянный, но не покинутый». Ностальгическое чувство, возникшее при взгляде на эту вещицу, вызвало у Андреа улыбку. Она с любовью припомнила, что в отцовском магазине было много таких колец. Такого рода вещицы и пробудили ее интерес к геммологии.

Она по-прежнему находила милые, но не имеющие особого значения безделушки и тем вечером, и еще несколько дней подряд, пока не исчерпала содержимое первого сейфа и не заглянула в следующий.

И вновь Андреа выложила дрожащими руками все украшения в надежде отыскать среди них то, что, она знала, должно было быть здесь. И вновь ее ждало разочарование. Хотя…

На сей раз ей попалось нечто действительно ценное. Андреа подхватила бриллиант, не вставленный ни в какую оправу, и, бережно зажав его двумя пальцами, поднесла к свету. Глаз у Андреа был наметанный. Ей и самой пришлось огранить немало алмазов, но ни разу ей не попадался такой красивый, как этот. Каждая из его 57 граней, когда на нее падал лучик верхнего света, искрилась радугой всех оттенков. Запись она помнила и нашла ее без труда. Бриллиант шести карат, один из двенадцати, полученных из бенгальского бриллианта, найденного в Голконде в 1852 году. Огранка бриллиантовая.

Никакой пометки о цене не было, впрочем, как и чека. Но Андреа, продолжая рассматривать бриллиант, проникалась уверенностью, что Нэвилл выложил за него кругленькую сумму. Его стоимость, конечно, не настолько велика, чтобы удовлетворить запросы обитателей Дрого-Мэнор, но это, несомненно, самый ценный камень в коллекции, пока, во всяком случае.

На следующее утро, когда Андреа открыла третий сейф, она обнаружила сокровище ослепительной красоты. Украшение такого рода мог несколько столетий назад носить богатый и влиятельный человек. Она внимательно изучила свою находку, прежде чем составить описание: богато украшенное ожерелье, оправа в виде широкой массивной цепи из золота; ряды, выложенные жемчугом, перемежаются самоцветами различных тонов.

В этом случае самоцветы были сапфирами, не только обычные, васильково-синие, но и желтые, лиловые, коричневато-желтого оттенка хереса. Именно благодаря этой сапфирной радуге, а еще из-за баснословной цены ювелирного шедевра ожерелье представляло особый интерес и было, несомненно, выдающимся. Андреа открыла справочник, ведь обойти его вниманием не могли, но ничего не нашла. Ничего похожего, даже намека. Но в ее памяти это ожерелье было каким-то образом связано с Венецией.

Андреа прикрыла глаза рукой, абстрагировалась от серой комнатки и представила себе длинный коридор, тянувшийся сквозь сохранявшиеся веками в первозданном виде дворцы, церкви и музеи Венеции. Она как бы вновь бродила там, в Венеции, останавливаясь перед живописными полотнами, чтобы слиться с ними, навсегда запечатлеть их в своей памяти.

Путешествие по памятным местам привело ее во Дворец дожей. Она стояла перед портретом Леонардо Доны, дожа Венеции начала XVII века. На нем была бархатная церемониальная мантия, а поверх нее — ожерелье, подарок папы римского Павла V в знак дружбы, преподнесенный в 1610 году, еще до того, как дож и римский первосвященник оказались втянутыми в конфликт из-за разграничения сфер влияния светской и духовной власти. Ожерелье пропало в конце XIX века, но его существование было увековечено на портрете. Андреа постаралась припомнить все детали, чтобы удостовериться в правильности своей догадки.

Она открыла глаза и всмотрелась в ожерелье, лежащее перед ней на ткани. По всей видимости, украшение было то самое, хотя стопроцентной уверенности на этот счет быть, конечно, и не могло. Некоторые детали оправы Андреа помнила весьма смутно.

Она подняла тяжелое ожерелье и растянула его на пальцах. Интуитивно она чувствовала, что держит бесценную вещь. Андреа готова была поклясться, что это ожерелье дожа. Но только чутья было мало. Не зря ей об этом так часто твердил синьор Фарнезе. Любое предположение требует подтверждения. Ей необходимо удостовериться, что цепь из великолепных самоцветов и в самом деле давно утраченное ожерелье дожа. Ошибка обойдется ей слишком дорого.

В контракте Андреа было оговорено, что в случае необходимости она имеет право в интересах своего исследования предпринять поездку. Ей придется слетать в Пуэрто-Рико и получить консультацию в ближайшей крупной библиотеке при университете Сан-Хуана. Там она сможет проверить свои догадки.