Книга Яблоко раздора - Лилиан Дарси

— Я уверена, Адам не может причинить зло Эми, — вставила Мэг. — Я же рассказывала вам, сколько он сделал для девочки.

И тут Пэтти не выдержала и набросилась на нее с резкими упреками:

— Может быть, есть что-то, что ты нам не сказала? Ты пытаешься убедить нас отказаться от иска, собственно, уже почти убедила и меня и папу, и вдруг мы узнаем, что ты чего то опасаешься, что-то скрываешь.

— Это не касается его отношения к Эми.

— Тогда что?

— Он…

Мэг не знала, с чего начать, потом собралась с мыслями, представила его, улыбающегося и разъяренного, со сжатыми кулаками и веселого, смеющегося; она вспомнила, как в его глазах светились любовь и нежность к дочери и как в них загоралась страсть, стоило им прикоснуться друг к другу.

— Адам очень много пережил, точнее, им с Эми пришлось многое пережить, — начала она. — Я рассказывала об этом. Это и ее преждевременное появление на свет, и обращение с ней Шерри — сначала она сбежала с ней, а потом подбросила. Но самое главное — страшная болезнь. Его мама говорила: он так остро все переживал, что теперь боится даже дуновения ветерка в сторону Эми. Сейчас главное — окончательное выздоровление девочки, и он готов свернуть горы ради этого. Вообще, когда жизнь поступает с нами жестоко, даже сильные люди теряются. У Адама четкие понятия о добре и зле, справедливости и законе. Он тоже борец.

— Очевидно, ты много узнала о нем за довольно короткое время, судя по твоим рассказам, — прокомментировала Пэтти. — Ты говоришь очень убедительно.

— Мне кажется, нам стоит узнать о нем как можно больше ради Эми, и ради нас тоже.

— Так что же ты не сказала нам?

— Адам разучился доверять людям за последние два года, и теперь мы все, в том числе и он сам, страдаем от этого. Ему потребуется много времени, чтобы поверить в наши искренние чувства к малышке. Вот и сейчас он предупредил, что вы сможете увидеть Эми только в присутствии его родителей.

— Что? — воскликнул Берт.

— Я устала от него, — честно призналась Мэг. — Злюсь и жалею его, потому что поняла причину его страхов. Он не верит, что мы порядочные люди и не способны обмануть ничье доверие, особенно в таком серьезном деле, как общение с ребенком.

— Пора идти, — объявил отец Мэг с его обычной спокойной уверенностью. — Если мы хотим, чтобы Адам Кэллахан доверял нам, не стоит опаздывать на встречу с внучкой.

Его реплика привела Пэтти в такую панику, что всем пришлось успокаивать ее. Они прибыли в больницу вовремя, надеясь, что все будет хорошо.

Первое свидание с внучкой прошло замечательно. Эми выглядела хорошо, результаты обследований были прекрасными. Адам встретил их и привел в палату. Поначалу все чувствовали себя скованно и боялись сделать неверный шаг, но постепенно успокоились и занялись Эми.

Пэтти при виде девочки заплакала, но Эмми этого не заметила — маска скрыла слезы. С Адамом она держалась очень осторожно и вежливо, поблагодарила его за свидание, которое для всех имеет колоссальное значение, ведь Эми дочь Шерри, а Шерри, какая бы она ни была, дочь Берта.

— Я это помню и уважаю ваши чувства, так же вежливо ответил Адам.

То, что они были близкими родственниками, и являлось основным аргументом Пэтти в пользу иска об опеке, но она сдержалась и лишь сказала:

— Эми уже надоело находиться здесь после всего пережитого. Когда вы заберете ее домой?

— Не раньше чем через неделю, — ответил Адам.

— Ты, наверно, считаешь дни и часы?

— Даже минуты, — ответил он. — Я рад, что все произошло весной. Зимой больше риска простудиться, а для малышки главное — гулять на солнце, много спать, хорошо кушать и не плакать…

Приехали Бет и Джим Кэллахан. Вскоре медсестра напомнила, что визит пора заканчивать.

— Ну а мы с Мэг подождем в кафе. Ты согласна, Мэг?

— Конечно, — откликнулась она спокойно, но внутри у нее все сжалось от страха оказаться с ним наедине.

Поправляя в лифте волосы, растрепавшиеся от шапочки, Мэг поняла: с ней произошло то, что происходит хоть раз в жизни с каждым. Она влюбилась. И это чувство перевернуло весь ее мир вверх тормашками. Мэг казалось, у нее на лице написано, что она влюбилась, но никто этого не замечает…

Она безумно любила Адама. И это объясняло бурю противоречивых эмоций, которые он вызывал в ней. Разве можно считать влечение, которое она испытывала к нему с момента самой первой встречи, любовью? Это просто жестокая шутка природы, с которой можно справиться, но вот не справилась же!

Как жить, зная, что он есть, что он приобрел огромную власть над ней, но испытывает к ней только недоверие и враждебность? Мэг очень страдала от этого, но изменить ничего не могла. Единственное, что она понимала, если он будет счастлив, она останется несчастной.

Все дело заключалось в Эми. Теперь, когда ей больше не грозит смерть от лейкемии, он пожелает, чтобы Мэг исчезла из их жизни бесследно.

Но могла ли она ненавидеть его за это?

— Как насчет чашечки кофе? — предложил Адам.

— С удовольствием, — ответила Мэг, не испытывая ни малейшего желания. Но у нее не было выбора.

Они вышли из лифта и направились в кафе.

— У окна? — спросил он, приглаживая волосы, тоже растрепанные после шапочки. — Отдельная палата вызывает у людей клаустрофобию, особенно если находиться там долго.

— Согласна, — кивнула Мэг, наливая кофе из автомата и надеясь, что он не заметит, что ее руки дрожат. — Эми не видела солнца уже давно.

— Я не могу дождаться, когда заберу ее оттуда, — вырвалось у него. — Пока стоит такая хорошая, теплая погода, буду держать ее на воздухе все время. Потом будет слишком жарко.

— Ты был с Эми прошлой ночью? — спросила Мэг.

Ей казалось невероятным, что они ведут самый обычный разговор. Неужели ее голос звучит нормально, когда в груди бушу пламя?

Адам взял кофе, и они направились к окну.

— Всю ночь, — ответил он на вопрос. — Я сидел с ней всю ночь, она вела себя очень беспокойно и не спала.

— Но, Адам, ты не можешь так относиться к себе, ты нужен дочери… — И мне, хотела добавить она, но язык не повернулся. — Эми ты нужен здоровым, — закончила она свои обвинения.

— Ты говорила с моей матерью? — Адам посмотрел ей в глаза.

— Твоя мама тоже волнуется за тебя.

Фразу можно было понять так, будто она тоже волнуется за него. Ну и что? Почему она не может переживать за него как за друга, как за отца Эми? Надо же, в конце концов, разрушить барьер недоверия, воздвигнутый им вокруг себя.

— Я понимаю ее чувства, — продолжала Мэг. Она перегнулась через стол и коснулась его руки. Только легкое, мимолетное прикосновение. Только из дружеских чувств, только желая приободрить его, поддержать. — И я понимаю, что чувствуешь ты…