Книга Горький шоколад - Фелиция Флакс

Для опытных и ненасытных рук Старка она была как чуткий музыкальный инструмент, который звенел и содрогался от каждого прикосновения. Калли не помнила себя, когда погибала от этих прикосновений, то дразнящих, то мучающих, то нежных, то исступленных. Она прошла по всем кругам полыхающего ада, умирая и воскресая, чтобы снова умирать и… жаждать этой сладкой смерти.

Еще и еще.

…Старк наклонился над ней, и Калли затаила дыхание. Ей было жаль, что он уходил. Без него ей холодно.

Губы Старка нежно коснулись ее лба. Он что-то шепнул, но она не расслышала. Через мгновение за ним тихо закрылась дверь.

Калли глубоко вздохнула и, перевернувшись, обхватила руками соседнюю подушку, от которой исходил едва уловимый терпкий запах мужского одеколона. Того самого, что примешивался этой ночью к ароматам страсти и преследовал ее даже во сне. Боясь разрыдаться, Каллиста уткнулась носом в смятую подушку.

Лукас был прав. Она теперь никуда не хотела бежать. От него.

У нее даже сил бы на это не нашлось. Калли чувствовала себя совершенно другой женщиной. Изменилось ее тело, изменился разум, переплавленные в одном и том же страстном горниле.

Едва раскрыв утром глаза, Калли ощутила эти метаморфозы. Удивительное дело, они произошли не сразу после потери невинности, а лишь теперь, когда Калли вернулась из любострастного ада.

Время, наверное, приближалось уже к полудню. Бог мой, да она никогда раньше так поздно не просыпалась! Но не стоит вспоминать о том, что было раньше. Она уже не та и прежней никогда не станет. Всему виной Старк, или же эти изменения были предопределены заранее?

Какая же она сейчас?

Калли безумно захотелось посмотреть на себя со стороны. Она вскочила и бросилась к зеркалу.

Увидела…

Бледная, с горящими глазами, с подрагивающими нервными ноздрями и с незнакомой, новой полуулыбкой на зацелованных устах. Тихая меланхоличная Калли перестала существовать. А у новой Каллисты, познавшей черную страсть, теперь всегда будут пурпурные соблазняющие губы и бешеные зовущие глаза.

Калли расхохоталась.

Ей сейчас было все равно, что с ней сделает Старк, когда четырнадцать дней истекут. Кстати, сколько еще их осталось? Она не знала. И не хотела спрашивать об этом у своего тюремщика. Она боялась, что искра, вспыхнувшая в ней после ночи плотского безумия, погаснет раньше времени. С этой искрой светло и тепло. Она такая же светлая, как и дьявольские глаза Лукаса. Пусть горит. Потушить ее должен только сам Старк.

Интересно, а как выглядит Ариадна после ночных утех? Точно так же, как сейчас Калли? Или имеются явственные отличия? Вот об этом можно поинтересоваться у Старка. Он видел обеих сестричек.

И до, и после…

Неожиданно Калли отпрянула от зеркала. Собственное отражение, у которого рот кривился от сумасшедшего смеха, вдруг показалось ей отвратительным. Где Старк?

Наверное, заседает в своем офисе, занимаясь делами казино. Благопристойный й порядочный, с глянцевой улыбкой и холодным блеском в глазах. Ему улыбаются, перед ним заискивают. Никто и не догадывается, что в его роскошном доме томится заложница. И никто, кроме этой заложницы, не знает, каким может быть благообразный мистер Старк, предаваясь ночному греху. Какими дьявольскими становятся у него глаза, какими изощренными делаются его смуглые руки, и какими беспощадными могут быть его губы. Как одним единственным касанием он заставляет выгнуться на постели в пароксизме наслаждения… …День прошел без Старка. Однако завершиться без Лукаса он никак не мог. Калли ждала его. Но что она может сказать ему? И что он может сделать?

Старк вошел в комнату, держа в руках букет. Не говоря ни слова, он с легким поклоном вручил его Каллисте. Ей оставалось лишь ахнуть.

Таких фантастических букетов Калли не видела нигде и никогда. Огромный, лохматый, развесистый: цветы в нем, смешивавшись с ветвями деревьев, были разной длины. Казалось, они абсолютно не сочетались друг с другом, но все вместе производили ошеломляющее впечатление.

— Что это? — Калли недоуменно повертела в руках чудной презент, который очень хотелось назвать феерическим веником.

— Это композиция, которая называется «Каллиста», — улыбнулся Старк. Ну хоть бы что-нибудь проступило в нем от того исступленного Старка, который ласкал ее прошлой ночью!

— Таких композиций не существует!

— Она составлена из растений, начальные буквы названий которых складываются в твое имя. — Старк подсел к ней и взял в руки цветы. — Вот смотри, — стал он указывать. — Это камелия, это анемоны, лилии, лавр, ирис, сенполия, тубероза и азалия.

КАЛЛИСТА.

— О, — Калли была изумлена.

А вот приятно или не очень, — сказать было сложно.

Если бы это все происходило в сказке, она была бы счастлива, как никогда в жизни. Но сказка не удалась, а цветы ей преподнес тюремщик и главный злодей по совместительству. И четырнадцать дней скоро закончатся…

Она поднялась и прошла до середины комнаты, потом обернулась и устремила вспыхнувшие глаза на Старка.

— Ты мне хочешь что-то сказать, милая?

— Спросить. — Калли склонила голову набок.

— Спрашивай. — Лицо Лукаса стало заинтересованным.

— Вопросов у меня всего два…

— Задавай первый.

— Почему ты меня связал?

В лице Старка все дрогнуло одновременно: линия губ, надломившиеся брови, уголки глаз, глубокие морщинки у рта. Так бывает, когда беззвучный смех оживляет черты. Но ночью Старк не смеялся…

— Я связал тебя, чтобы ты не мешала… Себе, — уточнил он после выразительной паузы. — По-моему, ты должна сказать мне за это спасибо.

— М-м.

Спасибо он от нее не дождется.

— Тогда слушаю второй вопрос.

— Почему ты не хочешь меня отпустить?

На этот раз в лице Старка ничего не изменилось, а Калли всматривалась в него очень внимательно. Лукас достал сигарету и молча закурил. Кажется, отвечать он не собирался. Серый дым вился между ними. Калли стояла неподвижно, словно статуя. И все вокруг тоже окаменело.

Кроме курящего Старка.

Он заговорил, когда она уже перестала ждать ответа:

— Ты, мисс Каллиста Саймон, послана мне Богом… или же дьяволом. Не важно. Но я так и не понял для чего. Поэтому я не могу отпустить тебя раньше срока.

Калли покачала головой.

— Ты сам был и богом, и дьяволом, когда брал меня в заложницы. И цель у тебя была одна-единственная: вынудить Ари вернуть бабочку. Ты ее уже получил. Ари ничего не принесет. Мое заточение потеряло всякий смысл. Ты можешь отпустить меня.

Ее голос взмыл кверху, тонко зазвенев оборванной скрипичной струной.