Книга Возьми меня с собой - Патриция Филлипс

– Хватит! Отдыхаем! – приказал Мануэль.

Дженни спрыгнула с лошади, угодив прямо в жаркие объятия Мануэля.

– Я по тебе соскучился! – заявил он, страстно целуя ее в губы и прожигая своими бездонными зелеными глазами.

Мануэль скользнул ладонью по ее груди, и вновь, как бывало всякий раз, когда он касался ее, в ней закипела страсть. В тени под деревом кто-то стоял – Дженни почувствовала на себе взгляд еще до того, как, повернув голову, заметила Марту.

– Не здесь, – тихо проговорила она, тщетно пытаясь освободиться из цепких объятий.

Чей-то голос позвал на помощь, и Мануэль, резко отпустив ее, бросился на выручку, сказав на ходу:

– Отложим на вечер, когда за нами не станут подглядывать.

Дженни питала к Мануэлю странные чувства. Едва ли это называлось любовью. Иногда она даже думала, что ненавидит его, но в такие минуты, как сегодня, даже задумывалась, стоит ли отправляться на поиски лондонских родственников. Он одновременно и манил ее, и отталкивал той жестокостью, что порой проглядывала в нем. Вообще он был человеком сложным и противоречивым.

– Жаль, что у Мика нет дрессированных собак, – заметила Марта, как бы невзначай задев Дженни плечом.

– К чему это ты?

– Тогда, – злобно сверкнув глазами, ответила Марта, – ты могла бы возглавлять труппу в качестве главной суки!

Дженни замахнулась, чтобы дать негодяйке пощечину, но вовремя заметила, как в руке Марты блеснула сталь. Дженни успела выкрутить руку цыганки, и кинжал упал на траву.

– Оставь его в покое, горджио! – с перекошенным от ненависти лицом крикнула ей в лицо Марта.

– Он мой! Тебе не изменить судьбы!

– Твой – так бери, я не держу его на цепи!

Марта в ответ пробормотала проклятие на цыганском. Крыть ей было нечем.

– Я тебя предупредила, – добавила она на английском, – хочешь лежать на дне Темзы, можешь поступать по-своему. Только подумай – там тебе похолоднее будет, чем в постели с Мануэлем.

– Я могу тебя предупредить о том же, – задыхаясь от гнева, ответила Дженни.

Марта, не спуская с Дженни горящих ненавистью глаз, отступила, наклонилась, подняла кинжал и, не оглядываясь, пошла к вардо Розы.

Пока продолжалась обычная суета с установкой шатров и распаковкой пожитков, всякий сброд, подобный тому мусору, что прибивала к берегам река, прибывал к месту расположения табора, чтобы поприветствовать людей Розы, словно те приходились им дорогими родственниками. Одноногий моряк с повязкой на глазу, оборванцы и нищие, мелкие воришки и вымогатели обнимались с цыганами и чокались кружками с элем. Из уважения к Мануэлю никто из мужчин не смел приближаться к Дженни, хотя она чувствовала на себе их пристальные взгляды. Гордясь красивой любовницей, Мануэль с достоинством представил ее своим дорогим друзьям: Одноглазому Билли, Косоглазому Джеку, Гони Чокнутому, Хитрецу Джону – все они были достаточно важными личностями, если заслужили формальное представление. Дженни тошнило от запаха их немытых тел.

К великому ее облегчению, к концу дня формальное представление было завершено. С наступлением темноты у этого народца начиналась самая работа. С рассветом они уползали в норы, чтобы следующей ночью снова выйти на свой темный промысел.

– Миледи, вы, случайно, не заблудились на своем пути?

Дженни оглянулась, с удивлением обнаружив перед собой не нищего оборванца, а довольно ободранного, но чистого субъекта в длиннополом черном плаще и с Библией под мышкой.

– Вы это мне?

– Да, ибо вы одна среди всех внимаете моим речам. Бледнолицый субъект растянул в улыбке тонкие губы, обнажив серые, неровные зубы.

– Пойдемте со мной, миледи, ибо здесь не место для девушки нежного воспитания, коей вы, несомненно, являетесь. Эти грешники давно утратили шанс на спасение, но вы – другое дело. Пойдемте со мной. Моя жена найдет где вас приютить и чем накормить.

Дженни была в шаге от того, чтобы последовать за незнакомцем. Общение с созданиями, о существовании которых она и не догадывалась, склонило чашу весов в противоположную сторону от того, чтобы остаться с Мануэлем. Под влиянием этих субъектов и с Мануэлем произошла неприятная перемена – он стал грубее и в речи, и в поступках.

– Пошел вон, лицемер проклятый! Видали мы таких!

– А, так ты с Мануэлем, – присвистнув, сказал священник. – Я мог бы догадаться.

– Это верно, и еще: если не хочешь, чтобы тебя нашли с перерезанным горлом, иди спасай грешников в другом месте, а к моей женщине не подходи! Не то отправишься в рай раньше, чем тебе того хочется.

Мануэль схватил пастора за рукав, и Дженни в испуге попросила любовника оставить святого отца в покое.

– Он меня не обидел, Мануэль.

– Зато он оскорбил меня.

Пастор с кротким упреком посмотрел на Дженни.

– Миледи, если передумаете, меня можно найти возле церкви Христа – на мосту, в «Доме скрещенных ключей».[2]Моя жена вас примет. Да благословит вас Бог.

Мануэль, набычившись, пошел на священника, но тот юркнул в проход между шатрами и был таков.

– Ублюдок! – вслед ему крикнул Мануэль.

– Он никому не причинил вреда, успокойся, – попыталась его образумить Дженни.

– Пусть спасает души в другом месте. Вот уже два года подряд я ему про это талдычу. В прошлый раз он выспрашивал у детей, не обижают ли их, а тех, что пошли за ним, так нигде и не смогли найти! Если бы он и впрямь служил Господу, пусть бы бродил по улицам, там нищих и бездомных хватает, так нет, норовит заглянуть сюда. Скорей всего этот хлыщ прислуживает бейлифу, высматривает краденые вещи.

– Я чувствую, он говорит искренне. Может, он и заблуждается, но заблуждается искренне…

Ночью Дженни долго не могла уснуть. Судьба дала ей шанс, послав к ней бледнолицего священника, но, если бы она ускользнула из табора ночью, наутро Мануэль уже был бы в миссии и тогда святому отцу точно не жить. Нет, надо подождать, пока сегодняшний эпизод сотрется у Мануэля из памяти. Кроме того, когда начнется ярмарка, в суматохе и суете сбежать будет проще простого.

Ярмарка открылась в четвертую годовщину Реставрации, и сентябре 1664 года. Сам лорд-мэр прибыл на церемонию, обставленную с большой помпой. Пусть речь одетого в золото и пурпурный бархат правителя Лондона была для большинства пустым сотрясением воздуха, зато само зрелище стоило того тяжелого пути, что проделала Дженни, чтобы попасть сюда.

Мануэль позволил ей посмотреть церемонию открытия, но как только она закончилась, заставил вернуться к работе – пора было готовиться к представлению: надо было успеть собрать с лондонцев дань как можно скорее, пока лоточники, норы и проститутки не обобрали жителей дочиста.