Книга От любви не спастись - Кэрол Мортимер

– Они приедут сюда? – не поверила Бет.

– Собирались, – кивнул Рафаэль. – Цезарь велел немедленно доложить ему, как только я получу свидетельство о кончине… девочки. – Он помрачнел, понимая, что несколько минут назад Бет еще считала этой девочкой себя.

– Но он еще не знает, – уточнила Бет.

– Нет.

– А если я попрошу тебя не разглашать эту информацию еще день или два?

Рафаэль взглянул на нее, прищурившись:

– Почему?

Она прерывисто вздохнула:

– Я хочу, чтобы ты отвез меня завтра на кладбище в деревне Стоплей, чтобы я своими глазами увидела могилу Элизабет и положила цветы в память о ней. Я хочу… Рафаэль, я должна попрощаться с ней прежде, чем назовусь Габриэлой Наварро.

– Бет…

– Это очень важно для меня!

Глядя в блестящие от слез глаза, Рафаэль поверил ей. Но было ли желание угодить Бет достаточной причиной нарушить приказ Цезаря?

Глава 8

Поднимаясь с колен, Бет прошептала:

– Какая маленькая могилка…

Она только что положила привезенный с собой букетик желтых роз на камень с вполне разборчивой надписью «Элизабет Карла Лоуренс, два года, любимая дочь Джеймса и Карлы Лоуренс. Покойся с миром, наш ангел».

Трогательная надпись. Но лежащая в земле малышка не имела ничего общего с Бет, которая большую часть жизни считала, что именно она носит имя Элизабет Карла Лоуренс.

Настоящая Элизабет прожила короткую жизнь в маленькой деревушке Стоплей, через которую они с Рафаэлем проехали, направляясь к кладбищу у стен старой каменной церкви на окраине. До сегодняшнего дня Бет даже не подозревала о существовании этого населенного пункта. Она была благодарна Рафаэлю за то, что он согласился сам привезти ее сюда на одной из более скромных машин Цезаря.

Бет почти не спала ночью, но настояла на том, чтобы утром отправиться на работу. Она не сказала Рафаэлю, зачем ей это нужно. И не поделилась подробностями беседы с начальником пиар-отдела, которому в общих чертах, не упоминая фамилию Наварро, описала ситуацию, заставившую ее просить месячный отпуск. Бет понимала, что поездка в Стоплей – лишь самый первый шаг на ее пути к переосмыслению себя в качестве Габриэлы Наварро, и шагов предстоит сделать еще очень много. К счастью, начальник не стал просить ее написать заявление об увольнении и сказал, что она может вернуться на работу в любое время.

Такая снисходительность навела Бет на мысль о вмешательстве Цезаря. Даже если он еще не купил издательство, ничто не могло помешать ему надавить на его нынешних владельцев. Да и какая разница? Цезарь ясно сказал, что его сестра не будет работать в английском издательстве, ее место в Аргентине, рядом с семьей…

Рафаэль оставил замечание Бет без комментария. Могила действительно была маленькая – чтобы похоронить двухлетнего ребенка, большой не нужно.

– Ты еще не рассказал, как Лоуренсам это удалось, – тихо напомнила Бет.

– Они поехали к родственникам Карлы в Буэнос-Айрес через месяц после смерти дочери. – В одном из своих обычных строгих костюмов с темно-серым галстуком, аккуратно лежавшем на белоснежной рубашке, Рафаэль выглядел спокойным и уверенным. – Габриэла пропала в то же время. Приехали в Аргентину вдвоем, а когда месяц спустя улетали в Англию, с ними была их двухлетняя дочь Элизабет.

Бет взглянула на Рафаэля – глаза походили на два глубоких черных омута на бледном застывшем лице. Тонкая как тростинка, в облегающих коричневых брюках и пуловере, с распущенными по плечам белокурыми волосами, она казалась ожившим призраком.

– Неужели так легко украсть чужого ребенка?

– Вовсе нет, – заверил Рафаэль. – Мы предполагаем, что имя дочери все еще стояло в паспорте ее матери. А Наварро не сделали публичного заявления о том, что их дочь похищена, чтобы не помешать розыску. У сотрудников аэропорта не было причин подозревать, что Лоуренсы вывозят из страны не свою дочь.

Бет рассеянно кивнула:

– Но почему никто не стал задавать вопросы, когда они вернулись в Стоплей? Даже если девочка была похожа на Элизабет, соседи знали, что настоящая дочка Лоуренсов мертва!

– Они не вернулись в Стоплей. Соседи утверждают, Джеймс приехал один, чтобы забрать вещи. По его словам, Карла больше не могла жить в доме, где умерла Элизабет, поэтому они переехали…

– В Кент, – подсказала Бет, которая до недавнего времени считала, что провела в Кенте первые пять лет своей жизни.

– Да, – кивнул Рафаэль.

– Вот и вся история жизни и смерти Элизабет Лоуренс. – Бет помолчала. – А я – Габриэла Наварро. Или Брела, как Цезарь звал младшую сестренку. Странно, что имена Брела и Бет так похожи.

– Да.

Обращенный на него взгляд девушки стал вопросительным.

– Я тебя утомила?

По правде говоря, Рафаэль восхищался тем, как мужественно Бет приняла доказательство того, что она никогда не была Элизабет Лоуренс. Только бледность и потухшие глаза говорили, как глубоко она переживает перелом в своей жизни. У него возникло инстинктивное желание обнять и утешить ее, но он не решился вступить в пролегшую между ними полосу отчуждения. Казалось, Бет окружила себя неприступной стеной, отсекая любые попытки сочувствия или, упаси господь, жалости.

– Ты увидела все, что хотела?

Бет не двинулась с места. Поглядев на надгробный камень, она вдруг спросила:

– Думаешь, мои… Лоуренсы когда-нибудь приезжали на могилу дочери?

– Возможно, – пожал плечами Рафаэль. – Мы никогда не узнаем.

Бет скривила губы.

– Не хотелось бы думать, что год за годом Элизабет оставалась здесь одна…

– Бет…

– Не волнуйся, Рафаэль, – натянуто улыбнулась она. – Истерики со слезами не будет. Тем более я еще не вернула тебе платок с прошлого раза.

Он не знал, как вести себя рядом с такой неестественно спокойной, отрешенной и космически недоступной Бет.

– Ничего, у меня их много.

Она покачала головой:

– Не собираюсь плакать.

– Может, стоило бы.

– С какой стати? – Бет нервно сжала кулаки. – Не надо меня жалеть, Рафаэль. Я даже не была знакома с настоящей Элизабет.

– Но ты расстроена.

– Конечно, я расстроена! Ты бы тоже чувствовал себя неважно, если бы побывал на собственной могиле.

Рафаэль вздрогнул, внезапно осознав, где они находятся с точки зрения Бет. Достоинство, с которым она переносила это психологическое испытание, вызывало у него восхищение. Он не ожидал такой зрелости и стойкости от девушки ее возраста. Восхищаться ею было опасно – Рафаэль не нуждался в дополнительных стимулах влечения к ней.