Книга Хрупкое сердце - Бонкимчондро Чоттопаддхай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тогда я не думала об этом. А теперь не могу найти себе покоя.
— Почему же ты не думала тогда?
— Я запуталась. — Любящая и верная жена, Шурджомукхи опустилась перед Ногендро на колени, обняла его ноги и омочила их слезами. — Дорогой мой, — сказала она, подняв голову и заглядывая ему в лицо, — я не могу не открыть тебе грешной мысли, которая не идет у меня из головы. Ты не рассердишься на меня?
— Не нужно говорить. Я знаю, ты думаешь, что я влюбился в Кундонондини.
Шурджомукхи уткнулась лицом в ноги Ногендро и зарыдала. Затем она снова подняла к нему свое измученное, залитое слезами лицо, подобное лотосу, умытому росой.
— Ты себе представить не можешь, как я мучилась. Я не покончила с собой только потому, что не хотела причинить тебе лишние страдания. Когда я узнала, что твое сердце занято другой, мне захотелось умереть. Это не пустые слова, какие говорят все. Я бы действительно покончила с собой. Не сердись на меня...
Ногендро молчал. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:
— Шурджомукхи! Во всем виноват я один. Ты ни в чем не виновата. Я действительно обманул твое доверие, я забыл тебя и думал лишь о Кундонондини. Ты не можешь себе представить, как я страдал, как я и теперь страдаю! Ты, может быть, думаешь, что я не пытался бороться с собой? Ты ошибаешься! Я проклинал себя так, как не можешь проклясть меня ты... Но я не в силах справиться с собой, я грешен...
Этого Шурджомукхи уже не могла вынести. Она в отчаянии заламывала руки:
— О, не говори больше, я не хочу знать того, что скрыто в твоей душе! Твои слова, как стрелы, вонзаются мне в сердце!.. Свершилось то, что было суждено! Я больше ничего не хочу знать! Это невыносимо!
— Нет, Шурджомукхи, нет! Надо слушать. Когда говоришь, лучше понимаешь самого себя, я уже давно собираюсь поговорить с тобой. Я ухожу из дому. Я не собираюсь умирать, нет, я буду странствовать. Дом, хозяйство, эта семья — все мне не мило, и ты не приносишь мне уже счастья, и я не гожусь тебе в мужья... Я уйду и не буду больше причинять тебе страдания. Я буду всюду искать Кундонондини. Ты оставайся здесь хозяйкой. Считай себя вдовой. Разве женщина не стала вдовой, если муж изменил ей? Каким бы грешником я ни был, я не собираюсь обманывать тебя. Мое сердце принадлежит другой, я говорю тебе об этом прямо. Сейчас я ухожу. Если смогу забыть Кундонондини, вернусь к тебе. Если нет, больше мы никогда не увидимся...
Что могла ответить Шурджомукхи на эти жестокие и резкие слова? Несколько мгновений она не могла пошевелиться. Затем ничком упала на пол, лица ее не было видно, может быть, она плакала? Ногендро смотрел на нее спокойно, как смотрит тигр на мучения раненного им зверя.
«Смерть неизбежна, — думал он, — сегодня или завтра, не все ли равно? Все в воле всевышнего! Что же мне делать? Могу ли я помешать ей? Я могу умереть, но спасет ли Шурджомукхи моя смерть?»
Нет, Ногендро, нет! Твоя смерть не спасет Шурджомукхи, но лучше, если бы ты умер!
Спустя некоторое время Шурджомукхи приподнялась.
— Одна только просьба, — тихо промолвила она, снова обняв ноги мужа.
— Какая?
— Задержись на месяц. Если за это время Кундонондини не найдется, ты уедешь. Я не буду тогда удерживать тебя.
Ногендро молча вышел. Про себя он уже решил, что останется еще на месяц.
Шурджомукхи поняла это. Она смотрела вслед уходящему Ногендро и думала: «О мое сокровище! Я готова отдать жизнь за то, чтобы избавить тебя от занозы в ноге. Из-за меня, дурной женщины, ты покидаешь дом! Кто же из нас остается должником?»
Хира уже не являлась служанкой в доме Дотто, но ее по-прежнему связывали с ним тесные узы. Она не переставала интересоваться тем, что там происходит. Стоило ей повстречать кого-нибудь из господских слуг, как она тотчас же затевала разговор о хозяевах. Всеми способами она старалась выведать, как Ногендро относится к Шурджомукхи. Если же ей никто не встречался, она под каким-нибудь благовидным предлогом сама отправлялась в господский дом и, перебросившись со слугами несколькими фразами, узнавала все, что ее интересовало.
Так шли за днями дни, но однажды произошел неожиданный конфуз.
С тех пор как Хира познакомилась с Дебендро, ее дом стала часто навещать молочница Малоти. Малоти заметила, что ее визиты не очень-то радуют подругу. Кроме того, она обратила внимание, что одна комната в доме Хиры постоянно заперта. Эта комната с тщательностью, свойственной Хире, была закрыта снаружи на цепочку и на замок. Как-то в один из своих неожиданных визитов Малоти обнаружила, что замка нет, и, сбросив цепочку, толкнула дверь. Дверь оказалась запертой изнутри, и Малоти стало ясно, что в комнате кто-то есть.
Малоти ничего не сказала Хире, но стала думать: кто бы это мог быть? Сначала она решила, что это — мужчина, но потом отказалась от этой мысли, так как знала наперечет, кто чей любовник. Затем она предположила, что там может скрываться Кундо; Малоти слышала о ее внезапном исчезновении. Проверить это вскоре представилась возможность.
Хира принесла из господского дома олененка. Он был очень беспокойный, и потому его держали на привязи. Однажды Малоти принесла ему еды и во время кормежки незаметно для Хиры отвязала его. Почувствовав свободу, олененок пустился бежать. Хира бросилась за ним.
Когда Хира отбежала далеко, Малоти испуганным голосом закричала:
— Хира! Хира! О Гонгаджол!
Хира была далеко, и Малоти принялась биться о стенку и причитать:
— О мать моя! Что стало с моей Гонгаджол? — Причитая таким образом, она ударила в дверь и отчаянно завопила: — Госпожа Кундо! Кундо! Выходи скорее! Смотри, что стало с Гонгаджол!
Обеспокоенная Кундо открыла дверь. Увидев ее, Малоти хихикнула и убежала. Кундо тотчас же захлопнула дверь и ничего не сказала Хире об этом происшествии из страха, что та будет ругать ее.
Малоти поведала Дебендро о своем открытии, и Дебендро решил найти способ самому проникнуть в дом Хиры. Сегодня у него был назначен прием и потому он не мог наносить визиты, отложив это дело на завтра.
Кундо себя ощущала, как птичка в клетке. Тревога и противоречивые чувства овладевали ею. С одной стороны, позор пережитых оскорблений, унижение, упреки, наконец, изгнание. Как после этого показаться людям? С другой — любовь. Любовь вступала в единоборство с робостью, и в этой схватке любовь выходила победительницей. Большая река поглощала маленькую. Ощущение обиды, нанесенной Шурджомукхи, постепенно улетучивалось. Кундо уже не думала больше о ней, она думала о Ногендро.
Со временем направление ее мыслей изменилось.
«Зачем я ушла из дому? — думала она. — Ничего бы со мной не случилось, если бы я выслушала упреки Шурджомукхи. Зато я могла бы видеть Ногендро. А теперь я его не вижу. Может, вернуться домой? Если бы меня не выгнали, я бы вернулась... А вдруг прогонят опять?»
