Книга Белый туман - Жаклин Рединг

– Благодарю вас, Фергус, - произнесла Элинор, отпуская его взмахом руки.

В тщетной попытке вернуть ту атмосферу тепла, которая царила здесь еще за мгновение до его прихода, Элинор взяла каминные щипцы и подбросила в огонь еще брикет торфа, разворошив угольки, чтобы он быстрее загорелся. Поскольку Фергус и не подумал покинуть комнату, она спросила:

– Вы хотите еще что-то сказать?

Старик уставился на нее с таким видом, словно намеревался испепелить взглядом.

– Нет, мисс. - С этими словами он исчез в коридоре.

Элинор поднялась и провела руками по юбкам, чтобы их пригладить. Жаль, что она не могла так же легко избавиться от ощущения холода, вызванного присутствием этого человека. Не все из слуг, похоже, восприняли ее появление в замке так восторженно, как Майри.

– Что ж, я не могу заставлять твоего отца ждать, - обратилась она к Джулиане. - Как тебе будет удобнее - подождать меня здесь одной или, если хочешь, я позову Майри, и она побудет с тобой до моего возвращения?

Девочка ничего не ответила, и Элинор снова пала духом. Надеясь, что их утренние занятия не пропали даром, Элинор подошла к Джулиане и мягко положила руку ей на плечо:

– Я скоро вернусь.

Джулиана словно не слышала.

Обескураженная Элинор тихо вышла из комнаты. Ей ни в коем случае нельзя было терять надежду. Однажды ей уже удалось пробиться сквозь стену молчания, окружавшую Джулиану, и она сумеет сделать это снова.

Спустя несколько минут она уже стояла у открытой двери в кабинет виконта. Он сидел за своим огромным письменным столом, а у его ног, растянувшись возле камина, словно меховой ковер, лежал крупный пес из породы шотландских борзых - возможно, тот самый, чей лай она слышала недавно внизу. При ее появлении пес тотчас вскинул свою большую голову, когда она осторожно постучала в дверь.

– Милорд?

Виконт поднял на нее глаза от письма, которое читал перед ее приходом. Он носил очки, что несколько смягчало суровое выражение темных глаз, делая его более похожим на ученого, чем на полудикого предводителя клана шотландских гордев.

– Мисс Харт! - произнес он, сделав ей знак приблизиться. - Добрый день, пожалуйста, заходите.

Элинор пересекла комнату, усевшись в одно из двух накрытых пледами кресел, стоявших перед письменным столом. Заинтригованный внезапным появлением в комнате незнакомки, пес поднялся со своего места у камина и потихоньку подкрался к ней, пристроившись у самых ее ног.

Виконт хмуро взглянул на пса и произнес по-гэльски:

– Куду, а-шис! Сидеть!

– Нет-нет, все в порядке.

Элинор протянула руку к породистому псу, который бросил беглый взгляд на хозяина, прежде чем уткнуться узким влажным носом в ее раскрытую ладонь. Спустя мгновение пес опустил свою изящную сероватую голову в надежде, что ему почешут за ухом. Элинор охотно повиновалась и с этого момента чувствовала у своих ног исходившее от ее пушистого соседа приятное тепло.

Лорд Данвин сложил руки перед собой на столе и взглянул на гувернантку.

– Фергус дал мне знать, что вы хотели обсудить со мной распорядок занятий Джулианы.

Элинор откашлялась и кивнула.

– Да, милорд, хотя, по правде говоря, я надеялась обсудить с вами этот вопрос прямо в классной комнате.

Виконт недоверчиво уставился на нее, тем самым напомнив Элинор о том, что она больше не была леди Элинор Уиклифф, наследницей состояния герцогов Уэстоверов, занимающей равное с ним положение в обществе, а всего лишь мисс Нелл Харт, гувернанткой, состоящей у него на службе.

– Примите мои извинения, милорд. Я не хотела проявлять неуважение по отношению к вам.

Он покачал головой.

– Не стоит. Видите ли, этим утром я был слишком занят, - пояснил он, как бы оправдываясь.

Элинор поймала себя на том, что внимательно разглядывает линию его покрытого щетиной подбородка и пряди темных волос, ниспадавших ему на лоб. Она невольно спрашивала себя, исчезала ли когда-нибудь с его лба пересекавшая его глубокая морщина и случалось ли ему хоть раз в жизни улыбнуться. Однако едва до ее сознания дошло, что он смотрит в ее сторону, как она тут же вышла из задумчивости, обратив все свое внимание на заметки, которые сделала еще раньше в детской.

– Итак, те материалы, которые я нашла в классной комнате, в целом можно считать удовлетворительными, но я заметила, что среди них не были представлены некоторые области знания, которые я считаю важными для образования Джулианы.

– Вот как?

– Да. - Она подалась вперед в своем кресле и передала виконту свои заметки. - Я взяла на себя смелость добавить в список несколько дополнительных предметов, которые, на мой взгляд, могут пойти ей на пользу.

Виконт взял у нее листок. Сначала ей показалось, что он собирается ограничиться поверхностным прочтением, но что-то из написанного ею привлекло его внимание, и он просмотрел его снова, на сей раз более основательно. Затем он поднял на нее глаза:

– Астрономия? Ботаника? А это что за последнее слово? Если не ошибаюсь, анатомия?

Элинор кивнула.

– Мисс Харт, в мои намерения не входит превращать свою дочь в «синий чулок» девяти лет от роду. Я больше думал о том, как научить ее написать изящное письмо, исполнить прелестную пьеску на фортепиано, в крайнем случае составить приличное меню для ужина. Со временем моей дочери предстоит управлять хозяйством будущего мужа, так при чем тут анатомия?

Элинор невольно напряглась в ответ на это давно знакомое и обидное мнение, что роль жены, матери и любезной хозяйки дома является для любой женщины пределом мечтаний. То же убеждение, что будто бы наивность обворожительна, а беспомощность - наиболее ценимая из добродетелей, ей приходилось терпеть всю жизнь, подобно чашке полуденного чая, которую следовало держать именно так, а не иначе, и в конце концов это привело к тому, что она чувствовала себя всеми преданной и как никогда уязвимой. Она не хотела для Джулианы такой судьбы.

– По правде говоря, милорд, - произнесла Элинор, расправив плечи и выпрямившись в кресле, - я полагаю, что начальные познания в анатомии способны принести женщине пользу, и даже большую, чем мужчине, хотя с этим, пожалуй, можно и поспорить. Ибо на кого, милорд, самой природой возложена обязанность давать миру новую жизнь? Насколько менее пугающим это может стать для женщины, которая имеет представление о физической стороне дела вместо того, чтобы пребывать в блаженном убеждении, будто детей приносят по ночам феи и оставляют их на подушке матери ворковать и улыбаться, пока счастливая мать не проснется и не увидит их.

Голос Элинор возвысился до такой степени, что даже Куду поднял голову, в изумлении уставившись на нее. Вспышка негодования заставила ее лицо покрыться обворожительным румянцем, а та страстность, с которой она говорила, привела к тому, что ее блестящие зеленые глаза приобрели еще более густой изумрудный оттенок.