Книга Если бы знать... - Лайза Джексон

Сисси заморгала, шмыгнула носом и, смутившись, отвернулась.

Ник хотел бы думать, что Марла из каких-то неясных ему соображений разыгрывает спектакль. Ему не верилось, что она настолько изменилась. Та Марла, которую он знал, не стала бы переживать из-за смерти женщины, которую даже не может вспомнить. Та Марла не думала ни о ком, кроме себя. Однако пока все, что он видел и слышал, убеждало в ее искренности. Быть может, вместе с памятью она потеряла и эгоизм? Или, может быть, просто всех дурачит?

Алекс нежно сжал руку жены.

– Послушай, почему бы тебе не отдохнуть немного?

– Отдохну позже. Сейчас у меня слишком много вопросов. Расскажи о моей семье. Где мои родители? Есть у меня братья, сестры? Кто-нибудь?

– Милая моя! – вздохнул Алекс. – Мне придется столько тебе рассказать, но сейчас не время.

– Почему? – спросила она с удивительным спокойствием, словно собрав в кулак всю свою волю. – Все умерли?

– Нет-нет, мать умерла, отец жив, но он нездоров.

– Понятно... – На лице ее отразилась печаль.

– Мы обо всем тебе расскажем. Посмотрим вместе фотографии, навестим твоего отца. Все, что хочешь. Но сначала тебе надо выздороветь и окрепнуть, согласна?

Она молчала, вся как-то сжавшись в кровати. На миг Ника охватило безумное желание взять ее за руку и сказать, что все будет хорошо, но он тут же напомнил себе свое место. Марла не из тех, кто нуждается в чужой помощи. И вообще, для моральной поддержки у нее есть муж.

Ник почувствовал, что больше не выдержит.

– Я, пожалуй, пойду, – шепнул он Алексу и, бросив последний быстрый взгляд на женщину в постели, двинулся к дверям. Прочь от семейки Кейхйллов. Прочь от Марлы. Все, что ему сейчас нужно, – убраться от нее как можно скорее и как можно дальше.

Потому что он больше не может обманывать себя. Ему жаль ее. До дрожи в голосе, до ноющей боли в груди жаль ту женщину, какой Марла была когда-то, – и ту, какой она стала теперь.

Двери лифта растворились, и Ник едва не налетел на высокого мужчину в парке, джинсах, тяжелых ботинках и темных очках. Он успел разглядеть плотно сжатые губы и заметил еще, что этот человек слегка прихрамывает. Незнакомец отодвинул Ника плечом и пошел по коридору, мимо приоткрытой двери в палату Марлы.

Что-то в этом человеке показалось Нику знакомым. На мгновение ему подумалось, что он хотел зайти к Марле. Да нет, ерунда; скорее всего, просто посетитель к кому-то из больных в этом крыле.

Ник обернулся, чтобы еще раз взглянуть на мужчину, но тот словно растаял в больничном коридоре.

Спустившись на первый этаж, Ник пересек приемный покой и вышел на улицу, где сгущался тяжелый мокрый туман. Подняв глаза, он заметил в освещенном окне на пятом этаже стройную фигурку Сисси. Девочка тоскливо смотрела на улицу, словно узница, уже не чающая вырваться на свободу. И, бог свидетель, Ник ее не винил.

Ник сел в свой пикап и взглянул на часы. Ему предстоит убить несколько часов. Чем заняться? Может быть, съездить на место аварии, а затем взглянуть на остатки «Мерседеса»?

Перед тем, как тронуться с автостоянки, он взглянул через плечо и вдруг увидел того же смутно знакомого парня: бородач, несколько минут назад столкнувшийся с ним на пятом этаже, теперь торопливым неровным шагом пробирался между машин к темному джипу.

«Странно, – подумал Ник. – Какой смысл приходить в больницу на пару минут? Не суй нос в чужие неприятности, – посоветовал он себе. – Тебе своих хватает».

Два дня спустя Марла была готова к выписке. Доктор Робертсон проделал все мыслимые тесты и анализы и, как видно, остался доволен результатами. Теперь Марла ждала только документа, открывающего перед ней больничные двери, и машины.

– Миссис Кейхилл? – Дверь растворилась, и какой-то незнакомец просунул голову в щель. – Я детектив Патерно. Полиция Сан-Франциско.

Вслед за головой в палату протиснулось и тело детектива – приземистое, с заметным брюшком, облаченное в неприметный темный костюм.. Внешность у Патерно была самая заурядная: расплывшаяся фигура, темные с проседью волосы, ничем не примечательное лицо. Из общего впечатления выбивались только глаза – жесткие, цепкие, ничего не упускающие.

Сердце Марлы взволнованно забилось. Он будет задавать вопросы – вопросы, на которые у нее нет ответов. За последние дни в голове у нее прояснилось, но память так и не вернулась. Изредка в сознании вспыхивали какие-то разрозненные образы, но и они гасли прежде, чем Марла успевала понять, что именно вспомнила.

С виду Патерно казался симпатичным малым, но Марла его побаивалась. Она не могла забыть опасений Сисси насчет обвинений в убийстве по неосторожности или как она там выразилась? А полицейские – мастера вытягивать из людей правду. Господи боже, а это еще что? Откуда у нее такое отношение к полиции? И, если уж на то пошло, что можно из нее вытянуть, если она ничего не помнит?

– Прошу извинить, что беспокою вас в больнице, – добродушно заговорил Патерно. – Я помогаю дорожной полиции штата в расследовании аварии. Хотелось бы послушать, что вы помните о происшедшем.

– Это не займет много времени, – пробормотала Марла.

Не обращая внимания на ее сарказм, он достал из кармана диктофон, поставил его на вращающуюся тумбочку со стаканом, кусачками и пачкой салфеток, затем открыл блокнот.

– Расскажите все, что можете вспомнить.

Плечи у него были мокрые от дождя: Марла чувствовала запах отсыревшей шерсти и слабый аромат жвачки «Джуси фрут».

– Это нетрудно, – ответила она. – Я не помню ничего.

– Совсем ничего?

– А вы разве не говорили с доктором?

– Да, он упоминал, что у вас амнезия.

Кажется, не верит. А она-то думала, что циничные копы встречаются только в кино.

– Это правда, детектив, и мне это нравится еще меньше, чем вам. – Поддернув рукава халата, Марла добавила: – Поверьте, рада была бы вам помочь, но сказать мне нечего.

– Вы не помните даже, что заставило вас свернуть с дороги? – поинтересовался он.

Марла попыталась сосредоточиться – но не получила ничего, кроме ломоты в висках.

– Нет.

– Вы ехали на юг по Семнадцатому шоссе через горы Санта-Крус. Судя по следам, увидели что-то на дороге и ударили по тормозам. Может быть, это был тот грузовик. Или олень выбежал на проезжую часть. Или... – Он умолк, жестом пригласив ее продолжать.

– Детектив, – стараясь не раздражаться, заговорила Марла, – вы не поняли. Я и собственного имени не помнила, пока мне не сказали, как меня зовут. О муже и детях и не говорю. Ничего, понимаете? Пустота. Только... иногда всплывает что-то... какая-то мелодия, реклама, сцена из фильма. А из реальной жизни – ничего.

«Как удобно!» – прочла она во взгляде детектива. Однако вслух Патерно не произнес ни слова – молчал, задумчиво перекатывая жвачку от щеки к щеке.